|
|
|
 |
 |
 |
|
Предыдущие |
|
|
От феномена шизотипии к синдрому «фершробен»:
|
|
|
|
Аннотация. Данный обзор посвящен проблеме шизотипии в современной клинической практике. Одной из актуальных проблем, связанных с шизотипией, является ее соотношение с шизофренией и расстройствами шизофренического спектра, а также отношение шизотипических черт к дименсиям нормальной личности. В настоящее время существует два основных подхода к пониманию феномена шизотипии: категориальный и дименсиональный, в рамках которых исследователи разрабатывают факторные модели шизотипии. Однако исследование шизотипии статистическими методами приводит к расширению конструкта и обрастанию его многообразными неспецифическими признаками, что, в свою очередь, порождает ряд методологических и диагностических проблем. Так, в современных исследованиях шизотипии в центре внимания находится психометрическая модель шизотипии, которая не всегда соответствует реальности клинической практики. Указанные проблемы заставляют обращаться к истокам разработки понятия шизотипии, содержательное наполнение которого берет начало от исследований психиатров начала 20-го века так называемой «чудаковатости», именуемой ими «фершробен». Феномен «фершробен» рассматривался большинством авторов как тип дефекта при шизофрении, однако ряд исследователей допускал иное клиническое значение этого феномена, выходящее за рамки, установленные течением эндогенного заболевания. Накопленный клинический материал способствует уточнению изначальной идеи о «чудаковатости», поскольку изучаемое явление ограничивается рамками специфического набора особенностей. Это отличает потенциал феномена «фершробен» от психометрической модели шизотипии, которая, с одной стороны, структурно проницаема при расширении возможностей статистического анализа, а с другой — устойчиво аналогична модели шизофрении, что создает трудности дифференциальной диагностики и отграничения шизотипии как отдельного конструкта. В отечественной клинической науке разрабатывается гипотеза о существовании отдельного, более узкого по сравнению с категорией шизотипии, феномена «фершробен». Последний, хотя и является гетерогенным по своему происхождению и ряду проявлений, представляет собой единый, целостный синдром и включает набор определенных личностных, когнитивных и эмоциональных особенностей, характерных для ряда шизотипических личностей. Изучение феномена «фершробен» как более узкого и четко очерченного конструкта способствует углублению понимания современных теоретических и методологических проблем, связанных с исследованием шизотипии и расстройств шизофренического спектра, а также решению ряда таких задач, как дифференциальная диагностика, учет факторов риска и др.
Ключевые слова: шизотипия; модели шизотипии шизотипическое расстройство личности; фершробен; шизофрения; факторы риска.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Шизотипия — конструкт, имеющий непосредственное и релевантное отношение к области исследования шизофрении и расстройств шизофренического спектра. Сегодня с понятием шизотипии связан ряд важных теоретических и практических вопросов, таких как характер связи шизотипии и шизофрении; определение содержания шизотипии как отдельного конструкта; проблема шизотипии как дименсии личности того или иного порядка; задачи корректной диагностики выраженности шизотипических черт и их предсказательная сила и др. Для того чтобы прояснить сущность шизотипии в тех аспектах, которые рассматривают современные исследователи, необходимо проследить историю развития этого конструкта с момента его возникновения.
Историческое введение
Первые упоминания о так называемых «чудаках» можно обнаружить еще в работах Э. Крепелина, Э. Кречмера, Э. Кана и др. Сам термин «Verschrobenheit» был заимствован психиатрами из повседневной жизни, где он означал «странность, чудачество, взбалмошность» [10].
«Чудаки» описывались немецкими психиатрами начала 20-го века как не способные считаться с действительностью, неестественные и напыщенные, чопорные, аутистичные, с недостаточной модулированностью аффекта и отсутствием единства его проявлений и т.п. Несмотря на богатство и многообразие описаний, большая их часть могла быть с легкостью отнесена к описаниям больных шизофренией, шизоидных или параноидных психопатов, что уже тогда вызывало большие трудности, связанные с дифференциальной диагностикой [Там же]. Тем не менее, тесная связь шизофренических и фершробенистских «чудачеств» не препятствовала возникновению уже в то время предположений о гетерогенности группы «фершробенов». Так, Э. Крепелин рассматривал таких личностей главным образом как находящихся на латентной стадии развития шизофрении, тем самым положив начало понятию шизофренического дефекта по типу фершробен. В рамках этой клинической традиции дефект по типу «фершробен» расположился на одном полюсе континуума форм дефицитарных расстройств при шизофрении и обозначил психопатоподобный дефект с явлениями чудачества, вычурности в поведении, странных увлечений, соответствующих особенностей моторики и речи и т.д. На другом конце этого континуума оказался астенический дефект, предполагающий состояния пассивности, апатии, психомоторной заторможенности, угасание личностных интересов и др. [1; 8]. Тем не менее, акцентируя внимание на изменениях личности по типу «фершробен» как разновидности дефекта при шизофрении, Э. Крепелин все же допускал, что существует феномен «фершробен» как патохарактерологическое образование [17].
Одним из первых психиатров, заметивших разнородность группы «фершробенов» и допустивший континуальность проявлений чудаковатости, был Э. Кан. Он предположил, что «чудаковатые» черты и привычки могут встречаться как в норме, так и у разных типов акцентуированных и психопатических личностей, а также способны формировать отдельную группу «чудаковатых психопатов» [15]. Он подчеркивал, что неправомерно всех психопатов с чудаковатостями считать «фершробенами»: о выделении группы последних речь идет в случае, если они «выделяются своеобразием своего облика и поведения» [Там же]. Для более точного определения, вероятно, следует ретроспективно применить ключевые критерии П.Б. Ганнушкина, выделенные для диагностики психопатии, которые до сих пор не подвергаются сомнению (тотальность психопатических проявлений; их стабильное присутствие на протяжении всей жизни психопата, начиная с детства; обусловливание дезадаптации индивида в обществе) [3]. Изучая темперамент и характер чудаковатых психопатов и опираясь на работы Э. Кречмера, Э. Кан выделил две основные группы: гипертимно-стеничную и гипотимно-астеничную, сопоставляя их с выделенными Э. Кречмером группами экспансивных фанатиков и пассивных чудаков соответственно [5], а также подчеркивая такие особенности «фершробенов», как чрезмерная направленность на себя и отсутствие чувства юмора [15].
Таким образом, уже в первых исследованиях феномена «фершробен» как особого рода чудаковатости авторы признавали возможное клиническое значение этого феномена вне однозначной связи с шизофренией и без его необходимого определения в рамках эндогенного заболевания как типа шизофренического дефекта. Более того, само явление «фершробен» описывалось в русле потенциального сужения его границ и поиска более четких критериев его дифференциации от собственно шизофрении, а также других видов психопатий.
Понятие шизотипии: категориальная и дименсиональная модели
Исследования, связанные с понятием шизотипии, берут начало от концепции латентной шизофрении Э. Блейлера. Эту форму шизофрении Э. Блейлер выделил для обозначения тех случаев, в которых шизофрения протекает с «легкими патологическими расстройствами», без психотической симптоматики и с неявно выраженными негативными симптомами [4]. Именно этот сформулированный Э. Блейлером феномен послужил опорой для исследований отечественных и зарубежных авторов в области расстройств шизофренического спектра, в центре которых оказались такие понятия, как «шизофреническая конституция» [2], «шизотипия» [25], «шизотаксия» [9; 22].
Ш. Радо первым использовал термин «шизотипический» для обозначения индивидов, которые имели шизофренический фенотип. Он рассматривал симптомы шизофрении как континуальные, которые могут иметь разную степень выраженности у разных индивидов [12]. П. Мил вслед за ним сконцентрировал внимание на понятии «шизогения» — гене, который влиял на развитие мозга и который присутствовал у всех шизотипических личностей. Этот ген определял интегративный мозговой дефицит — аномалию ЦНС, названную автором «шизотаксией» [24]. Эффект шизотаксии во взаимодействии с социальным научением и другими средовыми воздействиями создавал шизотипическую личностную организацию. При этом модель П. Мила, в сущности, является моделью концепции «стресс-диатез», в которой шизотипией обозначена предиспозиция к развитию расстройств шизофренического спектра (и самой шизофрении). Однако важно отметить, что, согласно представлениям автора, ряд индивидов с шизотаксией не развивает ни шизотипической личностной организации, ни шизофрении — даже без принятия дополнительных профилактических мер [23].
Описанная модель П. Мила является категориальной, поскольку в основе ее лежит предположение о том, что уязвимость к развитию шизофрении либо присутствует, либо отсутствует, и возможность континуума ее выраженности отвергалась. Шизотипия определялась авторами в ряде аспектов, а именно: 1) как личностная организация, которая представляет риск (уязвимость) для развития шизофрении; 2) как фактор риска для шизофрении; 3) как посредник между влияниями шизофрении и клиническим расстройством; 4) как набор личностных черт [19]. Таким образом, принятая в Северной Америке модель расстройств шизофренического спектра Мила — Радо, берущая начало от представлений Э. Крепелина о том, что определенные личностные типы служат почвой для развития того или иного заболевания, является таксонической по своей структуре. В ее рамках шизотипия определяется как особая личностная организация, приобретенная в результате взаимодействия наследуемого «интегративного мозгового дефицита» и социального научения.
Тем не менее, уже исследования в рамках таксонической модели П. Мила шизотаксии, обнаружившие потенциальную основу для отделения шизотаксии от шизотипии, дают основания предполагать правомерность понимания шизотипии как не полностью категориального конструкта [11; 27]. Такое альтернативное понимание шизотипии предлагает модель британского психолога Г. Клариджа. В этой модели шизотипия понимается авторами как черта личности, определяется как дименсия и представляет собой континуум, который включает ряд характеристик — предиспозиций к развитию психоза. Авторы, использующие и разрабатывающую эту модель, выделяют разное количество аспектов шизотипии (как минимум — три), а сам Г. Кларидж — четыре: 1) необычный опыт; 2) когнитивная дезорганизация; 3) интровертивная ангедония; 4) импульсивная нонконформность [29]. Симптомы шизотипии могут быть обнаружены в общей популяции, но в таком случае не обязательно будут принадлежать к симптомам шизофренического спектра [13]. Согласно Г. Клариджу, лишь часть шизотипических личностей — при наличии влияния определенных факторов, например, близких родственников, больных шизофренией, — может развить психическое расстройство. Шизофрения рассматривается авторами как результат низкой адаптивности и высокой нагрузки на нервную систему, возложенной (изначально позитивной) шизотипией [14].
Эта континуальная (дименсиональная) модель является сегодня широко распространенной и эксплуатируется исследователями в области и медицины, и клинической психологии [9; 14; 19; 27; 28].
Среди других актуальных вопросов, связанных с концептуальным сходством шизофрении и шизотипии, современные авторы выделяют проблему существования так называемых «счастливых шизотайпов» [21], у которых сильно выражены позитивные шизотипические черты (определяемые как аналогичные позитивным симптомам шизофрении: сходные с психотическими переживания, идеи, отношения, магическое мышление и др. [26]) и слабо выражены негативные симптомы и дезорганизация (в свою очередь, представляемые как эквиваленты негативных симптомов шизофрении: отсутствие близких друзей, ограниченная аффективность и др.). Такие шизотипические личности не страдают от психического расстройства, хорошо адаптированы в социуме и в целом рассматриваются как представители нормальной популяции.
Проследив основные направления развития конструкта шизотипии, мы можем выделить две основные линии его понимания: шизотипии как категории, относящейся к расстройствам шизофренического спектра, и как дименсии личности, допускающей выраженность шизотипических черт в нормальной популяции. В связи с этим нельзя не отметить общей для этих двух векторов исследования проблемы — существования группы личностей с фенотипически выраженными шизотипическими особенностями, которые, хотя и сходны с симптомами шизофрении, не достигают патологической выраженности, не способствуют дезадаптации индивида в социуме и не служат предиктором развития шизофрении как таковой. Важно отметить, что шизотипические особенности понимаются в контексте моделей шизотипии достаточно широко, вне зависимости от своего места в клинической реальности — будь то патохарактерологическое образование, предиспозиция для развития шизофрении или один из вариантов проявлений течения эндогенного заболевания. В категорию шизотипии входит ряд особенностей личностной, когнитивной, эмоциональной и др. сфер, описания которых в большинстве случаев пересекаются с характерными признаками других расстройств (например, параноидного или шизоидного расстройства личности). Хотя диагностические критерии шизотипического расстройства личности и содержат критерий «странного, необычного поведения» и «магического мышления», столь обобщенная формулировка не позволяет выделить ключевые особенности для определения собственно «странного» поведения (кроме несоответствия такового культуральным нормам, что, однако, не позволяет дифференцировать шизотипию от, например, шизофрении). Таким образом, вопрос о стержневом содержании феномена шизотипии — в противопоставлении набору статистически часто встречаемых характеристик у множества групп (от родственников больных шизофренией и «счастливых шизотайпов» до пациентов с психопатоподобным дефектом) — остается открытым.
Шизотипия и изменения личности по типу «фершробен»
В отечественной науке представления о шизотипических личностях существовали до сих пор в форме приобретенных изменений личности по типу «фершробен» в рамках эндогенного процесса — как тип дефекта; или же в контексте латентной (вялотекущей) шизофрении [1]. Однако само понятие «фершробен», как оно было описано изначально Э. Крепелином, Э. Каном и другими, а также в описаниях дефекта по типу «фершробен» отечественных врачей, представляется не полностью соответствующим кругу особенностей, характерных для шизотипической личности в факторных моделях современных зарубежных авторов. Соотношение шизотипии и феномена «фершробен» является, скорее, ассиметричным, чем тождественным: так, измененная по типу «фершробен» личность входит в категорию шизотипических личностей, однако не каждый индивид с шизотипическим расстройством личности (или соответствующей акцентуацией) будет «фершробеном». Подобная ассиметрия обусловлена достаточно широкими границами категории шизотипического расстройства личности в той форме, в которой оно описано в официальных руководствах, и сходством его структуры с таковой при шизофрении. В то же время классические описания явления «фершробен», хотя и были смешанными, как это было показано ранее, но в своей общей направленности тяготели, скорее, к необходимости дальнейшего углубления и уточнения вопроса, правильной расстановке акцентов в том, что касается чудачеств и неадекватности, и тщательной дифференциации группы. В реальном же развитии вопроса о феномене «фершробен» категория шизотипии, разрабатываемая, главным образом, с помощью статистических методов, скорее, позволила расширить это понятие, наполнив его рядом общих характеристик, сложно дифференцируемых с другими личностными радикалами (например, критерий подозрительности и наличия идей отношения часто заставляет обращаться к параноидным чертам или же соответствующему виду шизофрении). Несмотря на то, что категория шизотипии активно используется исследователями и продолжает разрабатываться с точки зрения совершенствования существующих факторных моделей, современная клиническая практика заставляет исследователей признавать необходимость дифференциации шизотипических личностей через возвращение к более узкому и потенциально более четко очерченному понятию «фершробен».
Современные отечественные авторы разрабатывают гипотезу о выделении группы с изменениями личности по типу «фершробен», которые представляют собой набор определенных личностных, когнитивных и эмоциональных особенностей, характерных для ряда шизотипических личностей и встречающихся как минимум в двух формах: 1) конституциональные, или нажитые, изменения, носящие стабильный характер и соответствующие группе «хорошо компенсированных личностей» [24] и «счастливых шизотайпов» [21]; 2) психопатоподобные изменения, сочетающиеся с астеническим дефектом и рядом других патохарактерологических особенностей, соответствующие дефекту при шизофрении по типу «фершробен» [7]. В первом случае речь может идти либо о врожденных особенностях личности, либо о приобретенных на относительно раннем этапе развития, в рамках стертого «шуба» или в результате недавно описанного «сдвига парадигмы» [20]. Основным признаком стабильности таких изменений, отличающим их от соответствующих, внешне сходных изменений по типу «фершробен», при процессуальном заболевании является отсутствие симптомов психического расстройства как такового [9]. Во втором случае психопатологическая и патопсихологическая картина заболевания оказывается полимодальной и более сложной, даже мозаичной, в которой стержневые черты феномена «фершробен» — чудаковатости и парадоксальности — смешиваются с другими патохарактерологическими образованиями (истероидными, шизоидными и др.), многообразными явлениями редукции энергетического потенциала, нарастанием астении и рядом когнитивных расстройств.
В то время как типологическая дифференциация изменений личности по типу «фершробен» находится в рамках компетенции психопатологов (в первую очередь, в контексте клинического описания предполагаемых типов в этой гетерогенной группе), ряд задач, связанных с исследованием шизотипии, принадлежит области деятельности медицинских психологов. Здесь глобальной и актуальной целью является изучение когнитивных и личностных особенностей «фершробенов» — как универсальных «стержневых» признаков, определяющих это потенциально синдромальное образование, так и отдельных симптомов и/или наборов черт, с помощью которых могла бы осуществляться дифференциация выделяемых в клинической реальности подгрупп (стабильных и процессуальных изменений).
Ввиду относительной новизны разрабатываемой отечественными психиатрами концепции количество психологических исследований в данной области является крайне ограниченным. Одним из последних актуальных исследований является работа В.П. Критской и Т.К. Мелешко, посвященная патопсихологическим аспектам шизофрении [6]. В этом фундаментальном труде содержатся результаты многолетних исследований когнитивных, аффективных и мотивационных особенностей больных шизофренией и данные лонгитюдного исследования, а также предлагается ряд новых методик для экспериментального изучения различных сфер психической деятельности. Изучение больных с разными формами шизофрении, в т.ч. с дефектом по типу «фершробен», проводилось в рамках выделения целостного патопсихологического синдрома шизофренического дефекта, и исследование адресно было направлено на поиск общих механизмов нарушений и на интеграцию данных. В силу ограничений любого исследования его целями и задачами группа личностей со стабильными образованиями по типу «фершробен» не была рассмотрена, однако работа отечественных психологов является ценным источником теоретических, методологических и практических идей, связанных с грамотным исследованием личности в рамках расстройств шизофренического спектра. В этом свете актуальной задачей представляется применение накопленного багажа знаний для изучения феномена «фершробен» как части шизотипии, выявления ее ключевых особенностей, а также для попытки выявления отдельных симптомов с целью облегчения дифференциации стабильных изменений по типу «фершробен» и изменений процессуальных.
Дополнительной трудностью для специалистов является спорная интерпретация диагноза шизотипического расстройства личности рядом исследователей, которые часто в соответствии с предыдущими взглядами рассматривают эту категорию как эквивалентную шизотипическому расстройству (ранее обозначаемого как вялотекущая шизофрения). В этом случае возникает риск создания единой группы индивидов, объединенных внешними проявлениями чудаковатости, странного и эксцентричного поведения, вычурности и манерности в различных психических сферах, без учета их сущностных особенностей и патогенетических механизмов изменений. Такой подход, однако, означал бы отвержение теоретических знаний и эмпирических данных, накопленных клиницистами за многие десятилетия, начиная с Э. Крепелина, Э. Кречмера, П.Б. Ганнушкина и др., и противоречил бы современным представлениям о существовании «счастливой шизотипии». А.Б. Смулевич предлагает новую концепцию шизотипического расстройства личности, которая предполагает существование синдрома «фершробен», сходного по ряду проявлений с дефектом по типу «фершробен» при шизофрении (с элементами чудачеств, манерности, вычурности, эксцентричности и т.п.) [9]. Этот синдром, в зависимости от ряда условий и факторов, может наблюдаться при течении эндогенного расстройства и сочетаться с сопутствующими нарушениями (редукцией энергетического потенциала, астеническим дефектом, когнитивными нарушениями и т.д.) или проявляться в отсутствии процессуальной прогредиентности и представлять собой патохарактерологический синдром, не сопровождаемый негативными феноменами [7; 9].
Резюме
Актуальными задачами для медицинских психологов становится работа с гетерогенностью большой группы шизотипических личностей, которая, в соответствии с современными клиническими данными, предполагает возвращение к понятию «фершробен» и определение ее границ и ключевых характеристик. Психологическое исследование может служить дополнительным источником информации для клиницистов при реализации типологической дифференциации группы личностей с изменениями по типу «фершробен», которые имеют как минимум две формы: 1) простого/малого синдрома «фершробен», характеризующегося определенным набором дименсий; 2) сложного/большого синдрома «фершробен», носящего полимодальный характер и сочетанного с комплексом негативных изменений (астенических, апато-абулических и др.). В области компетенции медицинского психолога оказываются патопсихологические и психологические особенности личностей указанного круга, а также потенциальная возможность разработки дополнительных методик, в т.ч. количественных, для диагностики и оценки выраженности релевантных черт.
Литература
1. Воробьев В.Ю. Шизофренический дефект (на модели шизофрении, протекающей с преобладанием негативных расстройств). – НИИ КПВ НЦПЗ, 1988. – 110 с.
2. Ганнушкин П.Б. Избранные труды. – М.: Медицина, 1964. – С. 58–74.
3. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика. – Нижний Новгород: ГМА, 1998. – 123 с.
4. Жмуров В.А. Большая энциклопедия по психиатрии. – 2-е изд. – М.: 2012. – 1000 с.
5. Кречмер Э. Строение тела и характер / пер. с нем. – М.: Академический проект, 2015. – 327 с.
6. Критская В.П., Мелешко Т.К. Патопсихология шизофрении. – М.: Институт Психологии РАН, 2015. – 389 с.
7. Мухорина А.К., Атаджыкова Ю.А. Изменения типа «фершробен» при шизофрении и расстройствах шизофренического спектра: материалы III-ей Всероссийской Костромской школы молодых ученых и специалистов в области психического здоровья. – М.: ФГБНУ НЦПЗ, 2016. – C. 40–44.
8. Смулевич А.Б. Вялотекущая шизофрения в общемедицинской практике // Психиатрия и психофармакотерапия. – 2002. – Т. 4, № 5. – С. 3–12.
9. Смулевич А.Б. Расстройства шизофренического спектра в общемедицинской практике // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. – 2016. – № 1. – С. 4–9.
10. Binswanger L. Verschrobenheit // Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie. – 1954. – Vol. 127. – P. 127–152.
11. Bove E.A., Epifani А. From schizotypal personality to schizotypal dimensions: A two-step taxometric study // Clinical Neuropsychiatry. – 2012. – Vol. 9 (3). – P. 112–122.
12. Brown L. Emotion recognition in schizotypy: thesis … Master of Arts. – B.S., Louisiana State University, 2010. – 69 p.
13. Dembinska-Krajewska D., Rybakowscki J. The Oxford-Liverpool Inventory of Feelings and Experiences (O-LIFE) schizotypy scale in psychiatry // Archives of Psychiatry and Psychotherapy. – 2014. – Vol. 2. – P. 15–22.
14. Grant P. Is schizotypy per se a suitable endophenotype of schizophrenia? – Do Not Forget to Distinguish Positive from Negative Facets // Frontiers in Psychiatry. – 2015. – Vol. 6. – P. 143–152.
15. Kahn E. Die verschrobenen Psychopathen // Handbuch der Geisteskrankheiten. – Berlin, 1928. – P. 448–460.
16. Kendler K.S. Diagnostic approaches to schizotypal personality disorder: A historical perspective // Schizophrenia Bulletin. – 1985. – Vol. 11(4). – P. 538–553.
17. Kraepelin E. Psychiatrie, 8. Auft. Bd. IV, Teil III. – Leipzig, 1915.
18. Lenzenweger M.F. Schizotypy: An Organizing Framework for Schizophrenia Research // Current directions in psychological science. – 2006. – Vol. 15(4). – P. 162–166.
19. Lenzenweger M.F. Thinking Clearly About Schizotypy: Hewing to the Schizophrenia Liability Core, Considering Interesting Tangents, and Avoiding Conceptual Quicksand // Schizophrenia Bulletin. – 2015. – Vol. 41(2). – P. 483–491.
20. Mathijsen F.P. Anomalous experiences and schizotypy: which comes first? The Hermit Crab syndrome hypothesis // Mental Health, Religion & Culture. – 2015. – Vol. 19(2). – P. 113–123.
21. McCreery C., Claridge G. Healthy schizotypy: The case of out-of-body experiences // Personality and Individual Differences. – 2002. – Vol. 32. – P. 141–154.
22. Meehl P.E. Schizotaxia, schizotypy, schizophrenia // American Psychologist. – 1962. – Vol. 17. – P. 827–838.
23. Meehl P.E. Schizotaxia Revisited // Archives of general Psychiatry. – 1989. – Vol. 46(10). – P. 935–944.
24. Meehl P.E. Toward an integrated theory of schizotaxia, schizotypy and schizophrenia // Journal of Personality Disorders. – 1990. – Vol. 4. – P. 1–99.
25. Rado S. Dynamics and classification of disorders behavior // American Journal of Psychiatry. – 1953. – Vol. 110. – P. 406.
26. Raine A. The SPQ: A Scale for the Assessment of Schizotypal Personality Based on DSM-III-R Criteria // Schizophrenia Bulletin. – 1991. – Vol. 17(4). – P. 555–564.
27. Schizotypal Personality Disorder / E. Chemerinski, J. Triebwasser, P. Roussos [et al.] // Journal of Personality Disorders. – 2013. – Vol. 27(5). – P. 652–679.
28. Stringer D.M. Schizotypy’s shape: structure, items, and dependability, thesis… Ph.D. in Philosophy. – University of Iowa: Iowa Research Online, 2012. – 202 p.
29. The relationship between schizotypal ideation and subjective cognition reflects more than just cognitive disorganization: Introducing the Brief Cognitive Schizotypy Index / R. Concoran, K. Devan, S. Durrant [et al.] // Cognitive Neuropsychiatry. – 2013. – Vol. 18(6). – P. 491–514.
Ссылка для цитирования
Атаджыкова Ю.А., Ениколопов С.Н. От феномена шизотипии к синдрому «фершробен»: историческая перспектива и актуальные проблемы // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон. науч. журн. – 2016. – N 4 (14) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Выпуск № 21 |
|
Мартюшева В. (Украина) Чудо в хосписе |
|
Максимова Е. (Украина) Самоубийство как ответ человека на вызовы бытия в условиях сужения видения жизненного пространства |