|
|
|
 |
 |
 |
|
Предыдущие |
|
|
|
От редакции Памяти Ирины Михайловны Никольской
В 2016 году ушла из жизни наша коллега доктор психологических наук профессор Ирина Михайловна Никольская (см. http://www.mprj.ru/archiv_global/2016_3_38/nomer07.php). Мы высоко ценили ее работу, поэтому помимо биографической статьи (http://www.mprj.ru/archiv_global/2017_4_45/nomer02.php) предлагаем нашим читателям подборку воспоминаний об Ирине Михайловне специалистов по медицинской (клинической) психологии, непосредственно встречавшихся и работавших с ней.
Рада Михайловна Грановская (Санкт-Петербург, Россия)
доктор психологических наук;
Ира — любимая ученица, помощница, соратница. Мы познакомились, когда она перешла из ВИЭМа на факультет повышения квалификации СПбГУ, где работала и я. Пришла вся напряженная. На прежней работе у нее был какой-то конфликт. Руководительница постоянно и незаслуженно критиковала ее работу, а сама присваивала результаты исследования. В университете научную тему, которой занималась в ВИЭМе, Ира не хотела продолжать. Ее интересовала детская психология, специфика психологических защит у детей. Разговоры на эту тему привели к совместной работе, к дружеским отношениям. В результате мы стали соавторами и написали монографию, выдержавшую несколько изданий. В 1994 году мне предложили набрать группу психологов для обучения представителей партии Единая Россия. Разумеется, я включила в нее Иру, незаурядные профессиональные, деловые и человеческие качества которой проявились в совместной работе. Также в группу вошел ее муж Андрей. Однако женщины в группе преобладали, поэтому в ее состав добавили мужчин — военных психологов. Рабочий день складывался так: в первую половину я читала лекции, а во вторую коллеги проводили практические занятия. Слушатели разных национальностей приезжали со всех концов страны. Далеко не все были настроены на серьезную учебу. Нередко возникали конфликты. Например, мужчины из южных районов были недовольны тем, что их учат женщины. Некоторые коллеги, имеющие высокие научные степени требовали прибавки к зарплате. В этих ситуациях проявились твердый характер, ум и профессионализм Иры, которая успешно разрешала все проблемы, благотворно влияла на коллектив. В 2005 году обучение закончилось, но сплотившаяся за эти годы команда не распалась. Все поддерживают дружеские связи, а один или два раза в год собираются в моей квартире, обсуждают актуальные проблемы психологии. И душой нашей компании была Ира. Правда, последние годы многое изменилось. Это связано с тем, что некоторые коллеги постепенно изменили прежнее отношение к психологии на американское. Они считают, что психолог должен буравить землю сверлом маленького диаметра, но зато достигать самого центра земли. Прежде считалось естественным, что психолог должен ориентироваться во многих вопросах, а не только в касающихся его узкой темы. Сейчас — психолог должен быть специалистом лишь по своей дырке, а если рассматривает проблему шире, то он — не профи! В результате из руководителя коллектива я превратилась в коллективную бабушку. Но Иру новые веяния не коснулись, она сохраняла интерес ко всему новому, что происходит в психологии, не боялась высказывать свое оригинальное мнение по разным поводам. Когда мой муж Юра, с которым мы прожили вместе 50 лет, заболел и стал нуждаться в психологической помощи, я обратилась к Ире и была благодарна ей за поддержку и советы. 2016 год был для меня годом потерь: не стало любимого мужа, не стало Иры — любимой ученицы, помощницы, соратницы…
Елена Владимировна Куфтяк (Кострома, Россия)
доктор психологических наук;
Мое знакомство с Ириной Михайловной состоялось заочно в 1998 году. Работая тогда школьным психологом, я изучала ее опыт работы в школе по ее книгам. Книга «Уроки психологии в начальной школе» (написанная в соавторстве с Г.Л. Бардиер) была моим настольным пособием в работе с младшими школьниками. Работа с детскими рисунками, проникновение в мир детей и их переживаний, построение уроков психологии для детей — это то, чему ее книги учили. Ирина Михайловна даже через книгу удивляла своей деликатностью, неторопливостью в работе, учила быть думающим и тонко чувствующим психологом. Полагаю, что многим начинающим специалистам ее опыт и рекомендации помогли. В 2000 году я познакомилась с трудом «Психологическая защита у детей» (подготовлена в соавторстве Р.М. Грановской). И снова — удивление и восторг от прочитанного! Сегодня эта книга считается бестселлером. И только в 2003 году состоялось личное знакомство с Ириной Михайловной. Это произошло на III съезде РПО в Санкт-Петербурге. Мы оказались на одной секции, посвященной проблемам психологии семьи. Ирина Михайловна заинтересованно отнеслась к исследовательским работам психологов из Костромы. И, впоследствии, всегда поддерживала, проявляла искренний интерес и выступала рецензентом многих наших исследовательских работ и проектов. Ирина Михайловна ценила специалистов своего дела, независимо от их статуса, готова была поддержать в любых начинаниях и ценила вклад в работу. В середине 2000 годов произошел такой случай. Коллега из Ярославля обратилась к нам за консультацией по исследованию копинг-поведения. В разговоре стало известно, что это Ирина Михайловна порекомендовала к нам обратиться. С легкой руки Ирины Михайловны, теперь, когда речь заходит о копинге, наши российские коллеги говорят: «Копинг – это в Костроме…». Все, с кем общалась Ирина Михайловна, будут помнить ее доброжелательность, душевное тепло и внимательное отношение к работе. Наша память будет хранить много всего, что связано с ней! Вечная признательность Вам, Ирина Михайловна!
Ирина Алексеевна Горьковая (Санкт-Петербург, Россия)
доктор психологических наук;
С Ириной Михайловной Никольской мы знали друг друга около 40 лет, со студенческой скамьи. Она всегда была яркой личностью, которая открыта миру, любознательная, активная, многосторонняя. С золотой медалью окончила школу в Литве, после чего сразу же поступила в Ленинградский (ныне Санкт-Петербургский) государственный университет. Здесь она стала активным членом студенческого научного общества, много ходила по выставкам в музеях и т.д. Как увлеченный человек, она привила интерес к научным исследованиям в области психологии многим студентам с разных курсов. Несмотря на то, что она в 19 лет вышла замуж и родила сына, она все равно оставалась одной из самых сильных студенток на курсе. В дальнейшем ей удалось гармонично сочетать опыт практической работы с научными изысканиями по психокоррекционной работе с семьей, с жертвами насилия и т.д. Особо хочется отметить профессиональную принципиальность, которую она всегда отстаивала, несмотря на возможные последствия. При этом ей удавалось делать это дипломатично. Другой гранью ее личности является умение дружить годами, искренне радоваться успехам друзей и действенно помогая, когда это было необходимо. Она пронесла через всю жизнь дружбу со школьной подругой, с сокурсницей, потом «приросла» дружба с коллегой из другого города и т.д. Она очень хорошая, любящая жена и мама. Они с мужем смогли построить добрые, гармоничные отношения и прожили счастливо более 40 лет. Гордилась детьми, их достижениями, очень радовалась рождению каждого из 5 внуков, рассказывала смешные и трогательные истории из их жизни. Ирина Михайловна считала себя счастливым человеком: любимые муж, сын с невесткой, дочь с зятем и внуки; получила в России и международное признание как ученая, доктор психологических наук; реализовалась в практической деятельности, много консультировала, участвовала в производстве экспертиз и т.д. Очень тяжело осознавать, что Ирины Михайловны нет с нами. Часто ловишь себя на мысли, что хочется ей позвонить и обсудить какие-то события, выслушать ее мнение и т.д. И это невозможно… Не стало подруги, коллеги, просто хорошего человека…
Марина Юрьевна Городнова (Санкт-Петербург, Россия)
доктор медицинских наук, доцент;
Вспоминая Ирину Михайловну, наряду с грустью испытываешь светлое чувство спокойствия и уверенности. Это та атмосфера, которую своим присутствием она создавала. Мое самое первое впечатление от общения с ней связано с живым интересом, которое проявила Ирина Михайловна к тому, чем я занимаюсь, что интересует меня, как организована моя практическая работа. В то время я только что защитила кандидатскую диссертацию и заведовала первым в Санкт-Петербурге детско-подростковым наркологическим центром. Искренность и заинтересованность моего собеседника побуждали не только говорить о себе, но больше узнавать и понимать саму себя, как если бы интерес ко мне становился моим собственным интересом. Так я получила опыт «психотерапевтического общения по дороге к метро», это не было профессиональным навыком, так Ирина Михайловна жила. К сожалению, я не могу назвать себя ученицей Ирины Михайловны, скорее она была моим научным консультантом, но я многому научилась рядом с нею. Прежде всего, это верность ценности. Для Ирины Михайловны это была наука, и она с удовольствием делилась своими знаниями и опытом, кто разделял эту ценность. Создавая атмосферу уважения и побуждения к исследованию, она умела задавать такие вопросы, которые раскрывали даже для самого исследователя, то, что оставалось в тени. Казалось, что Ирина Михайловна видит в работе больше, чем сам диссертант. Сказанные ею слова, предложенные объяснения и гипотезы придавали важность и значение представленной работе а, главное, тем усилиям, которые прилагал соискатель. Это было не просто поддержкой, а становилось хорошей опорой — присвоением обнаруженных знаний. Вера в людей — еще одно незабываемое качество Ирины Михайловны, что помогло многим преодолеть их собственную неуверенность в возможность заниматься научным исследованием, справиться с неизбежными трудностями, сопровождающими весь процесс подготовки диссертации и ее защиты. Игнорируя эмоциональные реакции, Ирина Михайловна продолжала задавать вопросы, сопровождая это словами: «Никто не говорил, что этот путь пройти легко. Это многотрудный процесс, но вполне преодолим». Иногда мне, казалось, что я осталась не понятой или не поддержанной, но я точно знаю, что в другой ситуации, связанной не с наукой, более теплого и понимающего, готового всегда помочь человека не найти. В научном же исследовании соискатель должен был сделать все шаги самостоятельно и защитить свои взгляды и убеждения. Это НАУКА! Только в этом месте Ирина Михайловна могла быть жесткой. На последнем ученом совете нашего факультета говорили о защитах, подготовке аннотаций вспомнили Ирину Михайловну. Среди слов о ее профессионализме и авторитете было произнесено слово скромность… Именно оно было подхвачено и повторено многими присутствующими. Будучи членом разных советов, ГЭКов, редакционных коллегий журналов, научным руководителем и консультантом, оппонируя по нескольку раз в год, Ирина Михайловна никогда не подчеркивала свой статус в общении с другими людьми, многие только потом узнавали, что беседовали с признанным ученым, преданным своей любимой медицинской психологии. Я бесконечно благодарна Ирине Михайловне за ту чуткость, которую она проявляла в непростые жизненные моменты. Она умела заметить готовность другого перейти к действиям, и побудить его к ним. Так это произошло со мной. После разговора за чаем о жизни, планах, сомнениях, работе, диссертации, которая так и не рождалась, она сказала: «Возьмите лист бумаги, разделите его на три части и напишите то, что вам интересно (о чем думать, что делать, чему учиться) и соотнесите это с диссертацией. Так родилась идея работы, которая полностью соответствовала и моим интересам, и моим возможностям. В октябре 2016 прошла моя защита докторской диссертации… Мне очень не хватало на финишной прямой дискуссий и вопросов Ирины Михайловны, но я точно знаю, что время, проведенное рядом с нею, позволило моей диссертации состояться. Я буду всегда грустить, что не смогла разделить радость итога с моим глубокоуважаемым учителем, прекрасным человеком и чуткой женщиной Ириной Михайловной Никольской!
Алина Эмильевна Вейц (Сумгаит, Азербайджан) кандидат психологических наук, детский врач-психоневролог.
Апрель 2010 года. Я, детский психиатр из Азербайджана на Всероссийской научно-практической конференции «Клиническая психология: Итоги. Проблемы. Перспективы» в ЛГУ им. А.С. Пушкина. Первый раз на конференции в России. Приехала просто послушать, посмотреть, узнать как можно больше о клинической психологии, доселе мало разработанной в Азербайджане. Учитывая мою вечную проблему в Питере — расстояния, время на которые я вечно не рассчитываю и всюду опаздываю, — я приехала в Горбунки задолго до начала пленарного заседания. Сижу, наблюдаю, как подтягиваются студенты, а ближе к началу, — сами докладчики. И тут в зал вошла Ирина Михайловна! Я невольно стала наблюдать за ней, — как она подходила почти к каждому, к ней подходили… Зал сразу ожил! От нее исходил такой свет и столько позитива! Даже на расстоянии! Даже на таких незнакомых ей людей, как я! Доклад ее я слушала с открытым ртом! Он был посвящен родной для меня области клинической психологии родной для меня психологии детства! Она рассказывала о работе кафедры детской психиатрии, психотерапии и клинической психологии тогда еще СПбМАПО, на которой она работала. Мне казалось, что я нахожусь в другом мире… После пленарного заседания я подошла к ней, она попросила меня написать о себе, о своей деятельности. Так мы познакомились… Каждое ее письмо было наполнено светом, вселяло в меня уверенность и надежды! Я писала о своих планах: собиралась защищаться по специальности клиническая психология в Санкт-Петербурге, рассказывала о сфере своих научных интересов. Ирина Михайловна всегда давала мудрые советы, направляла меня… Она открыла для меня мир журнала «Медицинская психология в России», познакомила с главным редактором В.А. Урываевым, с которым мы впоследствии много сотрудничали. Когда я стала соискателем ученой степени кандидата психологических наук в СПбГУ, я приезжала в Питер довольно часто. Каждый мой приезд мы обязательно встречались с Ириной Михайловной, бродили по Питеру. Она показывала мне свои любимые места… Эти встречи, прогулки и беседы были для меня настоящим праздником, праздником души! Я получала огромное наслаждение от общения с Ириной Михайловной — умным, образованным, интеллигентным человеком! Возвращаясь домой, я проводила исследования, анализировала и обрабатывала данные, работала над статьями… И обо всем писала Ирине Михайловне. Обо всех своих открытиях, разочарованиях в работе и не только… Мы постоянно были на связи. Я постоянно чувствовала ее поддержку, жила ощущением, что есть бесконечно уважаемый и любимый мною человек, мнение которого было для меня бесценно, которому небезразлично все, чем я занимаюсь. А потом наступила Сказка! Ирина Михайловна сообщила, что они вместе с доцентом Игорем Валерьевичем Добряковым приезжают в Азербайджан (!!!), где по линии «ЮНИСЕФ» будут проводить мониторинг психического здоровья людей, проживающих в приграничных районах Карабаха. И 21.12.12 — в день, когда все вокруг предрекали конец света, — мы встретились в Баку! Теперь уже мой муж и я были в роли гидов. Впоследствии Ирина Михайловна и Игорь Валериевич приезжали в нашу страну еще несколько раз. Мне посчастливилось побывать на тренинге для супервизоров, проводимом ими в офисе ЮНИСЕФ в Баку. Двухдневный тренинг стал для меня очередным праздником! Высокий профессионализм с одной стороны, и духовное наполнение с другой… Да, это была настоящая сказка! А потом мы бродили по улочкам Баку и делились впечатлениями (я — о тренинге, а Ирина Михайловна и Игорь Валерьевич о результатах своей работы в Азербайджане). В свой последний приезд Ирина Михайловна вместе с доцентом Добряковым делали доклады на международной конференции и проводили семинары для врачей и психологов в моем родном Сумгаите. И опять душа пела и летала… А потом, на семинаре Никольской во время испытания на себе ее авторского метода серийных рисунков у меня наступил катарсис… А потом — вновь ее письма — свет в окошке… Я не уставала поражаться тому, как при таком сумасшедшем ритме жизни она находила время на письма, в каждое из которых она вкладывала столько души! Она всегда подтянутая, энергичная, жизнерадостная, никогда ни на что не жаловалась, была полна новых идей и планов! Близилось время моей защиты. В марте 2014 года я бегала по Питеру, собирала документы, подписи и т.д. Мне, южанке, было все время непривычно холодно! В моих воспоминаниях этого периода перед глазами — Ирина Михайловна, старающаяся меня обогреть и накормить… Я постоянно чувствовала ее заботу! Не знаю, как ее хватало на всех… Жена, мать, бабушка пятерых внуков… А еще ее друзья, коллеги, аспиранты… И всем она дарила частичку своего тепла, своей души… Несмотря на вечную занятость, Ирина Михайловна всегда выкраивала время, чтобы увидеться! Вспоминаю: мы сидим в кафе, и я обнаруживаю, что только и делаю, что жалуюсь… В июне 2014 года состоялась моя защита в СПбГУ, где профессор Никольская была одним из моих оппонентов. Последняя наша встреча была в марте 2015 года в Питере… А потом был какой-то застой, размыты цели, перспективы… Я привыкла писать Ирине Михайловне о своих маленьких победах и достижениях… А теперь было рассказывать вроде нечего, пустота какая-то… И Ирина Михайловна направила меня тогда последний раз… Мы расстались на станции метро Пионерская… Кто знал, что эта встреча окажется последней??? После моего возвращения в Сумгаит были еще письма… Когда у меня были неурядицы на работе, неудачи, приступы самоедства, идеи самоуничижения, просто плохое настроение, я сразу начинала думать, что в Питере есть человек, которому я не безразлична и который меня ценит… И мне становилось легче… Я хотела жить и работать так, чтобы Ирина Михайловна во мне не разочаровалась, чтобы она не перестала верить в меня. Но не всегда это получалось. И я стала писать реже, дабы не жаловаться и не хныкать, хотя хотелось общаться с ней каждый день… Думала, вот произойдет что-нибудь этакое хорошее, — напишу… НЕ УСПЕЛА!!! Телефонный звонок из Питера в июле… Большего потрясения я еще не испытывала в своей жизни! А дальше — тишина… У меня остались ее книги с дарственными надписями, конспекты ее семинаров… И письма… Я храню их все с самого начала нашей переписки. Это самое ценное, что у меня есть! Ирина Михайловна постоянно живет в моем сердце. Стараюсь на свои поступки смотреть ее глазами: чтобы она сказала? Это был очень близкий и родной мне человек… Говорят, что так, как она ушла, уходят только святые… Светлая ей память!
Мальвина Александровна Краева (Санкт-Петербург, Россия) кандидат психологических наук.
Знакомство мое с Ириной Михайловной произошло во время учебы в институте. Она вела у нас курс лекций по клинической психологии. На момент учебы в институте у меня уже было медицинское образование и, естественно, основной интерес вызывала клиническая психология. Я напросилась к Ирине Михайловне в «дипломницы», с этого и начались наши теплые отношения. Под ее руководством я защитила две дипломные работы, а в последствие и диссертацию кандидата наук. Своим профессиональным и личностным ростов, в большей мере я обязана ей. Это не высокие слова, а всего лишь констатация фактов. За время общения отношения наши менялись и, в конце концов, стали дружескими. Она всегда помогала в различных ситуациях не только мне, но и моим близким. Её системный подход ко всему научил меня структурировано мыслить. Некоторые ее высказывания помогали увидеть перспективу или обесценивать возникающие сложности. Ирина Михайловна всегда внимательно слушала и делала пронзительные замечания и основательные выводы. Однажды она совсем сбила меня с толку… Вспоминая эту историю, до сих пор не могу разгадать весь подтекст. Мы встретились с Ириной Михайловной на кафедре (я уже не помню, по какому поводу), закончив беседу, мы направились к метро. Вдруг, остановившись у цветочного магазина, она говорит:
— Мальвина, мне сейчас надо ехать в гости, на День рожденья,
помогите выбрать букет цветов. Я разволновалась, просьба была неожиданная, и начала задавать вопросы.
— Букет мужчине или женщине? Я со всей ответственностью подошла к процедуре составления букета. Долго мучила продавщицу, требуя свежие цветы и споря, что мне в букет нужен именно этот цветок, а не тот, который она предлагает. Ирина Михайловна стояла молча и спокойно наблюдала, периодически спрашивая, почему я выбираю именно этот сорт цветов и что он обозначает. Я, разумеется, объясняла свою концепцию выбора. Затянувшееся мероприятие, наконец, закончилось, букет был составлен и упакован. Вдруг она говорит: — Да, Мальвина, я увидела вас еще с одной стороны, это интересно. А букет вам в подарок на День рожденья, поздравляю. Изумлению моему не было предела. А произошла эта история в декабре, накануне моего Дня рожденья. Когда мне предложили написать историю или случай, связанный с Ириной Михайловной сразу вспомнился этот букет, не знаю почему. Ситуация кажется мне ироничной и поучительной одновременно. Удивительным образом, на мой взгляд, в Ирине Михайловне сочетались несочетаемые качества: наивность и ранимость — с целеустремленностью и рационализмом; всеобщее принятие и понимание — с протестом и борцовским упорством; безграничная работоспособность и энергичность — с усталостью и утомленностью. Я уверена, что у любого, кто когда-либо общался с Ириной Михайловной, найдется хотя бы одна, а то и несколько увлекательных историй. Воспоминания могут быть очень объемными… Помню! Люблю!
Инна Юрьевна Маргошина (Санкт-Петербург, Россия)
кандидат психологических наук;
Руки вещие простирая (Р. Рождественский)
ВСТРЕЧА С МАСТЕРОМ Первая встреча с Ириной Михайловной — Первая встреча с МАСТЕРОМ. Зима 2002 год… «Новорожденная» кафедра детской психиатрии и психотерапии занимает небольшой этаж в одном из корпусов НИИ им. В.М. Бехтерева. Желтая аудиторная комната, несмотря на декабрь теплая и светлая. Солнечно. Серый костюм, короткая стрижка, улыбка за стеклышками очков — все на солнце искрится серебром. И серебром звенит голос… Ирина Михайловна рассказывает о том, как проявляются психологические защиты у детей. Рассказывает она об этом очень просто, «не научным стилем». Когда она говорит — спокойный, мягкий голос становится экраном, на который проецируются трогательные веселые и грустные детские переживания, но отнюдь не наивные, а очень даже взрослые. Когда она говорит о детях, то старается погрузить нас, взрослых, в их чувства, мысли и действия, которые разгоняются до космических масштабов. Вот один мальчик пишет серьезную научно-фантастическую книгу; а вот девочка по-взрослому переживает за насмешливое отношение к ней со стороны матери. И тихо… с паузами, останавливаясь на каждой фразе, говорит о детской мечте: «Я мечтаю о собаке, с которой бы дружил мой кот Гоблин. Чтоб не было нищих. Чтоб жили, не ругаясь. Чтоб людей и животных не убивали. И чтоб они не умирали». Слушаешь, и как будто в душу твою брызнула живая вода, прорывая панцирь взрослого состояния, и начинаешь понимать, что профессии психолога, психиатра, психотерапевта (то есть тех людей, которые сейчас прибыли на повышение квалификации (цели-то у всех разные, как эти «качели»: формально для работы — истинно для себя и жизни своей)) и важные, и серьезные, и такие же космически глубокие, как дети… ПЛОТ и КАРАВЕЛЛА Мне повезло. Истинно для себя и жизни своей. Хотелось научиться, увидеть, услышать, узнать мнение Мастера. И Мастер учил приносить пользу людям… Ирина Михайловна, как тот хороший корабельный Мастер, умела за короткое время создать плот, лодку, и даже целую каравеллу для людей, которым нужно было или удержаться в каких-то трудных ситуациях, или плыть на всех парусах в неведомые дали науки и практики океанов и рек помогающих профессий. 2007 год — готовлюсь к защите диссертации. Тема про здоровье, а у самой — уже никакого здоровья нет. Боюсь… На предзащите чуть не утонула. Теперь бумажек боюсь, оформления документов, боюсь, что все забуду, что… помочь этим бедным врачам и психологам, которых исследовала в плане нарушения здоровья, мне нечем… Ирина Михайловна каждый день звонит и спрашивает о самочувствии, мол, как я, как моя семья, какие трудности есть? Всегда поддерживает смешными историями из собственной практики защиты. Голос спокойный, уверенный. Голос — «плот». Я взбираюсь на него и спасаюсь. При этом мне глубоко стыдно и неловко, что сама она в эти дни сидит до глубокой ночи не только за пересмотром моей работы, но и других ее диссертантов, которые должны вот-вот этой осенью предстать перед Советом. Сидит, подсказывает, направляет, корректирует, создает чертеж каравеллы, ювелирная точность которого вселяет в тебя веру, что ты на его основе можешь строить свой корабль, такой же надежный как рука Мастера, ее слово, ее голос, ее мудрые глаза с легкой смешинкой искреннего доброго света… И корабль по чертежу Мастера построен, и корабль плывет… РЕКА Март 2016. Канун дня рождения Ирина Михайловны. Шлю открытку, полную счастья: на ней — персиковые туфельки, наполненные морем. Желаю счастья, процветания! Принесла на кафедру желтый пакет с индиго-ирисами (ирисы как Ирина). В нем — хрустальный цветок, тоже золотого цвета, и вкусности. Чаевничаем в кабинете у Ирины Михайловны. Разговариваем о ее поездах-впечатлениях, о том, что… устала она… Год шел тяжело, надрывая позвоночные диски: травма руки, придавила бумажная работа, кризисные консультации детей, в том числе и тех, кто потерял близких; и еще поезда, самолеты — поездки, поездки… Год шел тяжело… Про усталость сказала быстро, наотмашь, будто хотела, чтобы та упорхнула… Ведь нужно еще много всего сделать….Этот год… Тяжело… Мне бы хотелось… хочется повторить как то, детское: «…чтобы они не умирали…». А Мастера и не умирают. Их время — вечность. Мастера только стараются, не расплескав, перелить из своего сосуда в чаши последующего поколения опыт поисков, ошибок и открытий. Ирина Михайловна — мудрая полноводная река. Река-Мастер всегда старалась наполнить, передать, перетечь, научить, поддержать. И сейчас, сквозь звезды, сквозь время-вечность ее река все течет, спасает и поднимает волной на поверхность… СПАСИБО, МАСТЕР! Храню в своей Памяти! И.Ю. Маргошина (ученица)
Елена Панькова (Рига, Латвия) психолог, директор Международного центра профессионального мастерства «Vainode».
С Ириной Михайловной Никольской я познакомилась больше 10 лет назад, когда она приехала к нам в Ригу с семинаром для повышения квалификации психологов. За факт знакомства очень-очень благодарна Игорю Валерьевичу Добрякову, посоветовавшему пригласить И.М. Никольскую и сотрудничать с ней. Она очень большое влияние оказала не только на меня лично, но, я уверена и на всех, кто был на ее семинарах, общался с ней и слушал ее семинары: «Психологические защиты и копинг-поведение», «Семейную психологию и психотерапию», о работе в Беслане, посттравматических стрессовых расстройствах и т.д. Так получилось, что последний семинар в августе 2015 года она провела на тему «Болезнь и смерть члена семьи»… За эти десять лет мы успели подружиться, и ее смерть я восприняла как уход очень близкого человека, дорогого и незаменимого. Это стало большим горем для меня, и только свет, оставленный ею, продолжает доноситься сквозь воспоминания в настоящее. Помню первое впечатление удивительной открытости, сдержанности и одновременно распахнутости, которое она произвела при первом знакомстве с аудиторией. Без прикрас рассказывала о себе, своем возрасте, своем желании жить долго и деятельно, своем пути в психологию, о трудностях, которые ей пришлось пережить, оставшись на время без работы, о помощи и поддержке Грановской, о семье, кафедре и интересе к исследовательской и практической работе. Вот это первое впечатление удивительной цельности, ясности, мудрости и прямоты — никогда больше не пропадало. В ней редким образом в совершенном единстве существовало человеческое достоинство, профессиональная выверенность мыслей и действий и непримиримость ко всяким проявлениям непорядочности, глупости и лжи. Никогда, ни в каких ситуациях, ни разу она не заважничала, не подчеркнула свой профессорский статус, не потребовала себе привилегий и никогда пренебрежительно не отнеслась ни к кому, с кем общалась на моих глазах. Вот эта простота, доступность, истинно партнерские отношения, хоть и не лишенные порой требовательности — это характеристики ее личности, ее ценностей, ее отношения к людям и миру. Она умела дружить, она была искренней и щедрой. Она была готова прийти на помощь в любое время, когда она требовалась, безотлагательно и немедленно, предложить все возможные ресурсы, которыми располагала: выслушать, сразу ответить, пригласить в гости, заглянуть в самую глубину души и прояснить то, до чего твое сознание еще не добралось. Даже на расстоянии она была способна найти точные и верные слова, которые поддерживали, давали понять, что тебя чувствуют и разумеют. Пожалуй, она была именно мудра, терпелива и бережна ко всем, с кем сводила ее жизнь в профессиональном или личном пространстве. Мне повезло быть с ней иногда рядом. С первого ее приезда рижская аудитория была покорена стилем ее ведения семинаров, всегда — живое присутствие, яркие примеры, всегда забота о слушающих ее: все, что она говорила, можно было спокойно записать почти под диктовку, оставить себе в тетради, перечитать и использовать прямо на следующий день. Помимо блестящего изложения материала, она вдохновляла и вселяла уверенность. То, о чем она рассказывала, было ей совершенно ясно и поэтому легко понятно тем, кто слушал. Не помню, чтобы она приехала неподготовленной, что-то забыла, не продумала до мелочей. Редкий педагог, понимающий и умеющий передать свое понимание. Интересно, что и за пределами семинарских занятий в один из первых приездов она поразила меня как организатора тем, что в метель, сама, от места проживания добралась до места занятия. Такое, правда, бывает редко и приезжающие гости часто сетуют, что не ориентируются в незнакомом городе, путаются и ждут сопровождения. Но только не Никольская — она полностью брала ответственность на себя во всех ситуациях. С ней рядом было совершенно спокойно и надежно. Это тоже не проходящие ощущения от общения с ней. Забота, ответственность — даже на отдыхе. Мне повезло, и однажды мы отдыхали на Корфу вместе. И даже там представить ее лениво валяющейся на шезлонге — невозможно. Она или плавала, или шла в горы, или готовила суп мужу или чай, звала в гости, угощала, заботилась, развеивала напряжение, неизбежно возникающее в путешествиях в компании. Недаром в песне поется, «парня в горы тяни, зови — там поймешь, кто такой». Приезжая в Ригу — пожалуй, ни разу не обходилось без того, чтобы после семинара, даже если он заканчивался в два часа дня и позже, а поезд уходил уже в шесть вечера, она бы, несмотря на усталость после работы, не захотела поехать в Юрмалу, пройти вдоль берега и насладиться видом моря, горизонта, криками чаек, несмотря на погоду, которая не всегда бывала ласково-прогулочной, несмотря на дождь и мороз, снег и ветер. Это ей было нужно. Ирина говорила, что получает ресурс от моря, что море напоминает ей беззаботное время детства, когда живя в Вильнюсе, летом всегда семья выезжала к Балтийскому морю и жила там какое-то время. В последнюю нашу встречу, в апреле 2016, в Шауляе, где по гранту для «выходцев из Литвы» Ирина Михайловна обучала методу серийных рисунков и рассказов литовских коллег, я узнала, что она в Шауляе в третий раз. А первый раз приезжала еще школьницей как «девочка, лучшая по математике в Литве». И тут — кроме напряженных ежедневных занятий, она успела обойти почти все музеи Шауляя, я даже не припомню, какие именно, так их было много. На следующий день я уезжала в Ригу, а она шла утром в университет. Но перед тем, как уехать, я не смогла не посетить Шауляйский музей, дом Френкеля, который она настоятельно рекомендовала. Зайдя в музей, я обнаружила, что она оставила свой след и здесь. Сотрудницы музея с восхищением и некой гордостью рассказывали о гостье из Петербурга, которая с большим интересом вникала, расспрашивала и интересовалась историей Литвы, историей евреев в Шауляе и владельца дома, фабриканта Френкеля, который оплачивал медицинскую страховку не только своим рабочим, но и их семьям. Ее запомнили и здесь. Думаю, однажды увидев и послушав Ирину Михайловну, ее невозможно было забыть. Она создавала вокруг себя атмосферу принятия, внимания и полного присутствия в той ситуации, в которой находилась. Психологи, посещавшие ее семинары, давали почти восторженную обратную связь, говорили, что она служит примером той профессиональной идентичности, которую хотелось бы иметь и им. Несмотря на дефицит времени после лекции, если у кого-то возникали вопросы, обычно связанные с собственной личностью и ситуациями, она всегда находила время для того, чтобы откликнуться, проговорить то, что задело, помочь по мере возможности, направить и утешить. Она не жалела ни сил, ни времени на помощь людям, если чувствовала, что в ней нуждаются. Ее такой внезапный и неожиданный уход поверг меня в совершенный шок, в переживание жуткой несправедливости, которая случилась, в возмущение и непонимание — как такое может быть? Почему? Зачем? — Ответов на эти вопросы нет… Но память, светлая и благодарная, жива, осталось много фотографий, статей, книг. Но разве они могут заменить то живое общение, которое подарено мне было судьбой? И я понимаю, что воспоминания о времени, когда мы были вместе, еще долго будут согревать и питать душу. След, который Ирина Михайловна оставила в моей жизни — неизгладим, и ее влияние трудно преувеличить.
Ксения Трухан (Рига, Латвия) психолог, экзистенциальный терапевт.
С Ириной Михайловной я познакомилась, когда училась на 2 курсе бакалавратуры психфака. Начинающие специалисты в любой области очень нуждаются в примерах, учителях. Считаю, что мне несказанно повезло попасть к Ирине Михайловне на семинар, потому что она просто потрясла меня своими личностными качествами, не только как психолог, но, прежде всего, как человек. И с нашей первой встречи именно её личность, её подход к работе стали для меня важным критерием профессионализма. Меня всегда поражало её отношение к людям, к клиентам. То, как бережно всегда в своих семинарах она использовала фактическую информацию, как описывала случаи: глубокая, безусловная этика. Каким необыкновенным, пытливым умом она обладала! Каким любопытством к жизни, состраданием к людям! Все её семинары были очень практическими. Более щедрого учителя трудно было себе представить, с её семинаров я всегда выходила с полной корзинкой методов и прекрасных работающих профессиональных советов. Она открыто делилась не только своими удачами, но и неудачами, рассказывая о своих открытиях, сделанных на основе этих «неудач». Часто в своих лекциях она приводила яркие примеры из своей жизни. Благодаря именно этим щедрым откровенным рассказам я научилась не бояться своих ошибок и научилась на них учиться. Хотя с тех пор мне пришлось пройти через сотню семинаров и годы обучений, я не помню никого из лекторов, кто учил не бояться ошибок на собственном примере. У Ирины Михайловны был волшебный дар вдохновлять, убеждать в том, что всё получится, простыми словами доносить очень сложные вещи. Ко всему прочему, Ирина Михайловна обладала потрясающим, очень тонким чувством юмора, и очень здорово использовала его в своих лекциях, от чего то, что она рассказывала, не забывалось. Из всех своих чудесных преподавателей я чаще всего вспоминаю именно её. Моё сердце переполняет благодарность к Ирине Михайловне и огромная печаль, что я больше её не услышу. Самые важные её рассуждения для меня касались того, что психолог всегда должен быть открыт новому опыту, и всегда должен быть готов к тому, что столкнётся с чем-то, чего не знает. Что невозможно всё знать. И что всегда может случится так, что на приём придёт простая бабушка с улицы, а ты должен быть готов ей помочь, найти именно те самые слова, которые она поймёт. Однажды на одном из семинаров кто-то из коллег стал жаловаться, что вот работаешь, работаешь с клиентом, а потом вдруг раз — и ему становится легче, и он всё понимает. Но, вот беда, клиента осеняет не в кабинете психолога, а в каком-то разговоре с другом или просто. И клиент принимает это за свои мысли, хотя это именно то, над чем психолог трудился. Ирина Михайловна ответила: «Какая разница, где человеку стало легче? Ваша работа заключалась в том, чтобы ему стало легче. Ему стало. Это главное». Наверное, именно вот этот принцип стал для меня важнейшим в работе. Принцип честности, простоты и сострадания. Принцип сердца.
|
В начало страницы
|
|
|
|
|
Выпуск № 21 |
|
Мартюшева В. (Украина) Чудо в хосписе |
|
Максимова Е. (Украина) Самоубийство как ответ человека на вызовы бытия в условиях сужения видения жизненного пространства |