|
|
|
 |
 |
 |
|
Предыдущие |
|
|
Нейропсихологические особенности подростков в трудной
|
|
Аннотация. В статье представлен обзор современных зарубежных исследований, связанных с влиянием негативной социальной среды на нейропсихологические особенности подростков. Обнаруживаются множественные особенности психофизиологических реакций подростков, затрудняющие их адаптацию, социальное функционирование. Также обнаружены особенности, формирующие адаптационный потенциал подростков в трудной жизненной ситуации — наличие референтного взрослого. По результатам, полученным зарубежными исследователями, становятся более четкими направления психотерапии и психокоррекции подростков в сложных жизненных ситуациях. В экспериментальной части статьи приведены результаты нейропсихологического исследования подростка в трудной жизненной ситуации. В полученных данных обнаруживаются наиболее выраженные особенности в развитии высших психических функций, аналитико-синтетической деятельности, обобщении и абстрагировании как в высших познавательных процессах. Полученные данные могут быть расширены дополнительными психофизиологическими исследованиями.
Ключевые слова: подростки; привязанность; психологическая травма; нейропсихологические исследования.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Введение
В настоящее время весьма актуальной темой является психотерапия и психологическое консультирование подростков семей социального риска. Это дети с психологическим травмами, нарушением привязанности в силу особенных отношений в родительской семье. Привязанность понимается нами как универсальное свойство человека, включенного в многочисленные и разнообразные отношения мира. Привязанность рассматривается не как зависимость, а как необходимое условие совместной жизнедеятельности человеческого рода. Под травмой, в нашем случае, понимаются события самого широкого спектра — личные потери и неблагополучие, экстремальные события, явления сложной информационной и технологической реальности, хронический стресс, связанный с пребыванием детей в семьях социального риска.
В настоящее время исследование подростков и помощь им обретает особенную актуальность и становится предметом исследования не только психологических, но и нейропсихологических наук. Наиболее известный автор в этой области — С. Порджес [6], являющийся автором поливагальной теории. Теория основана на измерениях «блуждающего тона» — тонкого изменения частоты сердечных сокращений при вдыхании и выдыхании. При наиболее эффективном функционировании сердце немного замедляется во время выдоха. Чем больше разница в частоте сердечных сокращений при вдохе и выдохе, тем выше блуждающий тон, который предсказывает лучшую иммунную функцию, сердечно-сосудистую систему, а также лучшее регулирование глюкозы и, как ни странно, лучшие социальные навыки. Многолетние измерениях вагального тона (vagal tone), проводимые в лабораториях коллегами С. Порджеса [Там же], подтверждают, что поддерживающие социальные отношения помогают людям культивировать более высокий блуждающий тон; сердце буквально становится более восприимчивым к нашему дыханию, когда мы испытываем позитивные чувства к другим. L. Cozolino [3] представляет свои свидетельства влияния социальной среды на психическое благополучие человека. Проявления так называемой клеточной памяти, не заложенной в генах, связаны с адаптацией следующим образом: живущее поколение формирует «запись» о сложных обстоятельствах, передает потомкам, но условия жизни их могут не требовать такого приспособления, тогда развивается болезнь. Louise Cozolino [13] называет 5 фактов, или проблем, выдвигаемых реальностью и задающих направление исследований:
1) |
усложнение мозговой организации; |
2) |
обучение в раннем возрасте и проявление имплицитных процессов; |
3) |
угнетение речи во время стресса; |
4) |
сохранение страха и стресса в гормональной системе индивида; |
5) |
базовый стыд или чувство стыда у человека. |
Рейчел Йохуда (Rachel Yehuda [12; 14]) представила собственные экспериментальные данные, демонстрирующие свидетельства того, что травматический опыт воспроизводится в двух последующих поколениях. Бессель Ван дер Колк (Bessel Van Der Kolk [15]), директор Центра Травмы в Бостоне (США), исследовал, как детский опыт воздействует на мозг и центральную нервную систему. Наиболее значимыми признаны такие параметры, как семейный алкоголизм, семейная дисциплина и разрешение конфликтов (кто установил правила и соблюдал дисциплину в семье, достигал порядка руганью и поркой, утаивал привилегии, оскорблял, бросал предметы), ранний сексуальный опыт. Исследования показывают наиболее общие тенденции в выборке тех, кто испытывал насилие и отвержение в родительской семье. Это снижение уровня образования и профессиональной подготовки; рост расходов на социальные и медицинские услуги; сокращенный срок занятости и работы; повышенный риск заражения ВИЧ, подростковой беременности и материнской депрессии. Авторы исследования делают вывод, что травматический опыт, в том числе неорганизованный опыт привязанности, негативные эмоции и физическое насилие, продолжают переживаться в настоящем, но не как воспоминания и не как изменения мозга и ДНК, а как разрушительные физические и эмоциональные действия в ответ на слабые стимулы окружения. Диана Фоша (Diana Fosha [10]), американский практикующий психотерапевт, развивающая трансформационный подход к работе с травмами привязанности, исследовала нейропластичность, обнаруженную в аффективных феноменах и в процессе сомато-сенсорных трансформирующих стратегий терапии. В клинических исследованиях подтверждается способность мозга к реорганизации себя путем постоянного формирования новых нейронных связей на протяжении всей жизни человека. Диана Фоша выделяет составляющие изменений, ведущих к эмоциональному благополучию: культивирование устойчивых положительных эмоций; восстановление от негативных эмоций и обретение устойчивости через повышение чувствительности к позитивным мыслям и эмоциям; эмпатия, альтруизм и просоциальное поведение; внимательность как противопоставление «блуждающим мыслям» и «аффективной прилипчивости». Антонио Дамасио (Antonio Damasio [8]), в своих исследованиях утверждает, что духовность как высшее состояние удовлетворения и благополучия определяет максимально легкую и сбалансированную работу человеческого организма, следовательно, духовные состояния наиболее благоприятны для человека.
Эффективное лечение травматических последствий должно включать в себя устранение следов травмы в действиях и переживании беспомощности и опасности как с помощью психотерапии, так и средствами самопомощи. Однако важна помощь не на осознание, а на создание эмоционального доступа к безопасному состоянию, позволяющему «включить» восприятие вербальной информации и деталей окружающего мира.
Джудит Льюис Херман [2] описывает в своих исследованиях социальные источники совладания личности в трудных жизненных ситуациях. Она обнаружила, что, хотя отдельные факторы, такие как темперамент и интеллект, способствуют устойчивому развитию, положительные результаты зависят в значительной степени как от реляционных так и от социальных факторов. Данные перспективных продольных исследований детей в домах-приютах выявили важность надежной привязанности, по крайней мере, к одному стабильному и надежному воспитателю. Кроме того, было показано, что услуги по уходу на дому для матерей и младенцев с высоким риском значительно снижают процент детей, которые проявляют небезопасную или дезорганизованную привязанность, и предотвращают развитие более поздних социальных и образовательных трудностей. Для детей старшего возраста и молодых людей социальные факторы, влияющие на отказоустойчивость, включают наличие заинтересованных учителей, членов духовенства или молодежных лидеров и возможность участвовать в организованных групповых мероприятиях, где их таланты приветствуются. Для оставшихся в живых жертв травмы наиболее устойчивые результаты наблюдаются у тех, кто находит активные стратегии преодоления причастности к другим. Gallese Витторио [5] в своих исследованиях описал последствия длительного жестокого обращения с детьми и пренебрежения психологическими механизмами, поддерживающими социальную природу людей: он провел исследование уличных мальчиков из Сьерры-Леоне. Развитие человеческого мозга, по его данным, строго зависит от типа и количества социальных отношений, происходящих в течение длительного периода времени. В его исследовании показано, как после определенных воздействий-траекторий подвергание длительному жестокому обращению и пренебрежению вызывало определенные изменения в основных психологических механизмах, поддерживающих социальную природу человека. В двух группах Сьерра-Леонианских уличных детей лицевая мимика, а также реакции блуждающего вегетативного регулирования с другим выражением негативных эмоций значительно изменились. Кроме того, результаты продемонстрировали разный уровень нарушений между уличными детьми, подвергшимися жестокому обращению и пренебрежению в разное время. В ходе продольного исследования с участием большой группы уличных мальчиков в возрасте от 9 до 18 лет была изучена траектория неблагоприятного воздействия и времени воздействия на пренебрежение — дискриминационные переменные длительных травматических событий в целом — мимика и миокардия миокарда и вагусная регуляция. Результаты показали, что более продолжительное воздействие усиливает некогерентную мимику лица и неэффективную вагусную регуляцию в ответ на отрицательное выражение лица. Важно отметить, что в первый год жестокого обращения был обнаружен компенсационный вагусный призыв. Продольное исследование проливает новый свет на естественные закономерности совладания и динамики и, следовательно, дает подсказки для последовательных реабилитационных вмешательств.
Пэт Огден [4; 7; 9; 11] исследовал роль тела в укреплении способности в совладании. Наше чувство собственного «я» зависит не только от слов, которые мы используем для описания самих себя, но и от невербальной истории, рассказанной другим, а также от автоматических физических привычек, о которых мы обычно не подозреваем. Лексический словать, разнообразие жестов, осанки и движений, доступных для исполнения, развивается со временем в контексте травмы и привязанности. Определенные последовательности действий, такие как достижение или поддержание выровненной осанки, искажены, когда они последовательно не дают желаемого результата. Эти физические корреляции личности, патологии и компетентности можно прямо и объективно наблюдать и изменять, чтобы поддерживать самооценку, здоровые отношения и эмоциональный интеллект.
Материалы и методы, результаты исследований, обсуждение результатов
Таким образом, обнаруживаются изменения в психических, физиологических реакциях подростков, связанные с неблагоприятной социальной средой. Для расширения данных на отечественных выборках нами предпринято исследование особенностей подростка в учреждении «Социальный приют временного пребывания детей», проводившееся с согласия испытуемых и лиц, осуществляющих их опеку. Данные собирались студентами пятого курса факультета клинической психологии Оренбургского государственного медицинского университета. Нас интересовали психологические и нейропсихологические особенности подростка в трудной жизненной ситуации, то, насколько пребывание в такой ситуации влияет на его нейропсихологический статус [1].
Приводим описание результатов исследования подростка — клиента учреждения.
Легко вступает в контакт, приветлив, вежлив, открыт. Беседует уверенно, без проявления тревоги. Фон настроения ровный. Поза достаточно расслабленная, открыта на протяжении всего обследования, движения не скованные. Мимика и пантомимика выразительны. Установлен зрительный контакт. Речь достаточно громкая, эмоционально окрашена, грамматически правильно выстроена, временами сбивчива. Эмоциональная и мимическая реакции соответствовали контексту беседы. В процессе исследования искренне выражает свои эмоции. Отвечает в контексте заданного вопроса, свободно беседует на болезненные темы, от разговора не уклоняется. Словарный запас сужен.
В процессе беседы стало известно, что исследуемый учится в 5 классе. Поступил в данное заведение впервые, вместе с младшей сестрой (8 лет). Также имеется старший брат (17 лет), с которым «не очень хорошие отношения». До момента поступления проживал с бабушкой и дедушкой. Мать проживает отдельно в NN, вместе с дочерью. Старший брат обучается в NN, проживает у родной тети. Отец в тюрьме. Причиной поступления считает неуспеваемость в школе («отставал от учебы»). Позитивно отзывается о своем нахождении в данном учреждении, уже обзавелся друзьями по комнате. Отношения в семье считает хорошими, с матерью видится 2—3 раза в неделю. В школе учится на «3—4», любимые предметы — рисование и математика. Отношения с учителями и одноклассниками хорошие. Вне школы общается как со сверстниками, так и с ребятами старшего возраста. Свободное время любит проводить за компьютером. Себя описывает как скромного, активного и общительного.
Соглашается на проведение обследования. Цель понимает в полной мере. Мотивация сформирована на протяжении всего обследования. Инструкцию усваивает с первого предъявления и следует ей на протяжении всей работы. Заинтересован, активен, сосредоточен, на посторонние раздражители не отвлекается. При выполнении заданий наблюдается систематичность работы. Помощь со стороны психолога принимает в полной мере. Довольствуется своим успехом, замечает ошибки и самостоятельно исправляет их. Обучаем, способен осуществлять перенос полученного способа действия на аналогичное задание. Проявляются реакции на успех (улыбается, радуется) и неудачу (расстраивается, ищет другие варианты решения задания). Заинтересован в собственных результатах (интересуется правильностью выполнения задания). Темп выполнения быстрый. Реакция на обследование: заинтересованность, сосредоточенность, активность, систематичность, обучаемость.
С помощью методик на определение левшества у ребенка выявлено преобладание правой руки и, соответственно, доминирование левого полушария.
Кинестетический праксис характеризуется точностью движений обеих рук, умением координировать движения в заданном темпе и корригировать их под контролем зрения. Повторил за психологом организацию предметных действий (праксис позы — кисти рук), смог воспроизвести заданные позы пальцев рук при закрытых глазах. Незначительные трудности возникли при переносе поз по кинестетическому образцу. При выполнении пробы «Кулак — ребро — ладонь» наблюдаются легкие нарушения, несоблюдение последовательности движений при ускорении темпа. При медленном выполнении и в сопровождении речи ошибки не допускаются. Реципрокная координация рук выполнена в быстром темпе без ошибок. Нарушений орального праксиса не обнаружено. Успешное выполнение пробы Хэда говорит о нормативном развитии пространственного праксиса у ребенка.
Тактильные и соматогностические функции в норме. Пробы на локализацию и дискриминацию прикосновения в области рук, лица выполнены успешно. Проба Ферстера на определение фигур и цифр, написанных на руке, а также узнавание объектов на ощупь не вызвали никаких затруднений. Исследование названия частей тела показало адекватную оценку номинативного уровня схемы тела.
При предъявлении методик на зрительный и зрительно-пространственный гнозис ребенок быстро узнал и назвал изображения реальных объектов, перечеркнутые рисунки и фигуры Поппельрейтера; встречались трудности в подборе правильного слова, что связано с суженным словарным запасом. Также безошибочно распознавал недорисованные фигуры и выявлял недостающие детали. Исследуемый смог назвать и объяснить несоответствия конфликтных фигур. Пробы на буквенный и цифровой гнозис также выполнены без затруднений (назвал римские, арабские, наложенные, зашумленные и перевернутые цифры и буквы). Быстрое и адекватное объяснение сюжетных картинок позволяет судить о сохранности зрительного гнозиса, а также о нормальном развитии мышления. Наблюдались ошибки при определении времени по «слепому» рисунку часов, что отражает квазипространственные нарушения, т.е. нарушения в понимании пространственного расположения стрелок и связи их со временем. Цветовой гнозис сохранен.
Верное восприятие и воспроизведение ритмов свидетельствует о сохранности слухового гнозиса.
Автоматизированная речь, самостоятельное речевое высказывание, фонематический слух, называние частей тела на себе, экспериментаторе и на картинке, понимание логико-грамматических конструкций соответствуют возрастной норме. Затруднения вызывает воспроизведение названий месяцев в прямом и обратном порядке, обнаружил незнание месяцев, соответствующих временам года. При воспроизведении дней недели в прямом порядке затруднений не было, при воспроизведении в обратном порядке перепутал местами «вторник» и «среду», но самостоятельно исправился. При исследовании письменной речи характерны грамматические ошибки («пАртной», «АлександОр»). Чтение соответствует более раннему возрасту — испытуемый читает по слогам, в ряде случаев с повторением прочтенного слова.
Мнестические процессы характеризуются низким объемом краткосрочной и долговременной памяти, утомляемостью и снижением активности внимания. Так, при запоминании 2-х групп по 3 слова в каждой испытуемый отсрочено смог воспроизвести только первый ряд, а из второго предъявления ни одного. При запоминании 6 слов все слова воспроизвел с третьего предъявления, что говорит о хорошей врабатываемости. Понимание и запоминание рассказа продемонстрировали способности исследуемого к пониманию и сохранению полученной информации при самостоятельном чтении и чтении экспериментатора.
Мыслительные процессы характеризуются аналитико-синтетическими способностями, умением строить обобщения, логической обоснованностью, правильностью суждений и четкостью формулировок, но в ряде случаев (преимущественно при усложнении методического материала) преобладает конкретное мышление. При переходе к более сложным карточкам, во время выполнении методики «Четвертый лишний», наблюдается снижение уровня обобщения от категориального к функциональному («Монета лишняя, остальное — часы»; «Ключ лишний, остальное — посуда»; «Очки лишние, другие предметы нужны для измерения»; «Книга лишняя, остальное — для переноса вещей»). «Простые аналогии» продемонстрировали понимание логических связей и отношений между понятиями, а также умение устойчиво сохранять заданный способ рассуждений при решении длинного ряда разнообразных задач. «Сравнение понятий» выполняется на легких группах слов, что, вероятно, связано с низким уровнем словарного запаса или же со снижением процессов анализа и синтеза. Понимание переносного смысла, умение вычленить главную мысль во фразе конкретного содержания, а также дифференцированность и целенаправленность суждения незначительно снижены. При предъявлении метафор исследуемый успешно справлялся с задачей («Золотые руки» — «Может делать многое», «Светлая голова» — «Умный человек»), но при усложнении задания (предъявление пословиц) испытуемый объясняет изречения на конкретном уровне («Любишь кататься — люби и саночки возить» — «Если тебя друг катает, то потом и ты его должен покатать»). Способен рассказать о содержании сюжетной картинки, что отражает хорошую сообразительность, умение выделить существенное из деталей. Сюжетная картинка «Прорубь» вызвала эмоциональный отклик («Я тоже был в такой ситуации» с эмоциональным отреагированием). Установление последовательности событий из небольшого количества карточек (3—5) выполняется самостоятельно, без затруднений, но при предъявлении большего числа картинок исследуемый путался в карточках, требовалась наводящая помощь со стороны психолога, после чего испытуемый выстраивал правильный последовательный ряд. Это говорит о сообразительности и легких затруднениях в понимании связи событий и построении последовательных умозаключений. Динамика мышления — без признаков инертности, тугоподвижности, а также лабильности. Критичность мышления не страдает. Мотивационный компонент сохранен.
При исследовании интеллектуальных особенностей был проведен тест Векслера, в результате чего получены следующие результаты: субтест № 1 «Осведомленность» — 9 б.; субтест № 2 «Понятливость» — 11 б.; субтест № 3 «Арифметический» — 8 б.; субтест № 4 «Сходство» — 13 б.; субтест № 5 «Словарный» — 9 б.; субтест № 6 «Повторение цифр» — 5 б.; субтест № 7 «Недостающие детали» — 9 б.; субтест № 8 «Последовательные картинки» — 14 б.; субтест № 9 «Кубики Косса» — 15 б.; субтест № 10 «Складывание фигур» — 9 б.; субтест № 11 «Шифровка» — 6 б.; субтест № 12 «Лабиринты» — 12 б. Вербальный показатель IQ — 95 б. (средний уровень); невербальный показатель IQ — 113 б. (хорошая норма); общий показатель IQ — 104 б. (средний уровень). Данные демонстрируют, что ведущим показателем IQ является выполнение невербальных субтестов, среди которых основными являются «Кубики Косса» и «Лабиринты». Это показывает развитые аналитико-синтетические способности, хорошее пространственное воображение и последовательность в решении перцептивных задач. Наименьший показатель отмечается по шкале «Шифровка», что говорит о сниженном объеме концентрации, распределении и переключении внимания, восприятия, зрительно-двигательных стимулов. Вербальный интеллект характеризуется доминированием субтестов «Сходство» и «Понятливость», что показывает высокую степень развития способностей к логическому обобщению, а именно к абстрагированию, способностей к классификации, сравнению и упорядочиванию, развитого понятийного мышления. Также наблюдаются умения строить умозаключения на основе жизненного опыта и с опорой на здравый смысл, в котором взаимодействуют и интеллект, и эмоциональные факторы. Проблемными сторонами вербального интеллекта являются низкое качество оперативной памяти и произвольного внимания, размытость оперирования числовым материалом. Преимуществом доминирования невербального показателя IQ является то, что он не столь сильно зависит от наличия у ребенка определенного запаса знаний, и может фиксировать «зону ближайшего развития» и «потенциальные возможности интеллекта» в целом. Стоит отметить, что совокупность тестовых показателей уровня интеллекта развития испытуемого может существенно меняться в связи с изменениями условий жизни, воспитания и обучения.
Выводы
Таким образом, в двигательной сфере имеются незначительные трудности при ускорении переноса поз по кинестетическому образцу. Наблюдались ошибки при определении времени по «слепому» рисунку часов, что отражает квазипространственные нарушения. Затруднения вызывает воспроизведение месяцев в прямом и обратном порядке, выявилось незнание месяцев, соответствующих временам года. При исследовании письменной речи характерны грамматические ошибки («пАртной», «АлександОр»). Чтение соответствует более раннему возрасту — испытуемый читает по слогам, в ряде случаев с повторением прочтенного слова. Мнестические процессы характеризуются низким объемом краткосрочной и долговременной памяти, утомляемостью и снижением активности внимания. Мыслительные процессы характеризуются аналитико-синтетическими способностями, умением строить обобщения, логической обоснованностью, правильностью суждений и четкостью формулировок, но в ряде случаев (преимущественно при усложнении методического материала) преобладает конкретное мышление. Сохранен пространственный праксис, зрительный, буквенный и слуховой гнозис. Речью владеет свободно.
При исследовании интеллектуальных особенностей наблюдается: вербальный показатель IQ — 95 б. (средний уровень); невербальный показатель IQ — 113 б. (хорошая норма); общий показатель IQ — 104 б. (средний уровень). Проблемными сторонами вербального интеллекта являются низкое качество оперативной памяти и произвольного внимания, размытость оперирования числовым материалом. Преимуществом доминирования невербального показателя IQ является то, что он не столь сильно зависит от наличия у ребенка определенного запаса знаний и может фиксировать «зону ближайшего развития» и «потенциальные возможности интеллекта» в целом. Стоит отметить, что совокупность тестовых показателей об уровне интеллекта развития испытуемого может существенно меняться в связи с изменениями условий жизни, воспитания и обучения.
Таким образом, подросток в сложной жизненной ситуации имеет выраженные психологические особенности, и их изучение дает возможность разработать качественные варианты психокоррекции и психотерапии, наиболее значимым из которых будет организация дружелюбной и поддерживающей социальной среды.
Литература
1. Поддъякова О.С., Челышева М.В. Практикум по нейропсихологии: учебное пособие. – М.: МГМСУ, 2014. – 61 с.
2. Acquired autistic behaviors in children with mucopolysaccharidosis type IIIA / R.K. Rumsey, K. Rudser, K. Delaney [et al.] // The Journal of Pediatrics. – 2014. – Vol. 164, № 5. – P. 1147–1151.
3. Bremness A., Polzin W. Commentary: Developmental trauma disorder: A missed opportunity in DSM V // Journal of the Canadian Academy of Child and Adolescent Psychiatry. – 2014. – Vol. 23, № 2. – P. 142–145.
4. Cook N.D., Carvalho G.B., Damasio A. From membrane excitability to metazoan psychology // Trends in neurosciences. – 2014. – Vol. 37, № 12. – P. 698–705.
5. Gallese V., Cuccio V. The Paradigmatic Body: Embodied simulation, intersubjectivity, the bodily self, and language // Open Mind / ed. by T. Metzinger, J.M. Windt. – Frankfurt am Main: MIND Group. – 2014. – P. 1–23.
6. Geller S.M., Porges S.W. Therapeutic presence: neurophysiological mechanisms mediating feeling safe in therapeutic relationships // Journal of Psychotherapy Integration. – 2014. – Vol. 24, № 3. – P. 178–192.
7. Gus L., Rose J., Gilbert L. Emotion coaching: A universal strategy for supporting and promoting sustainable emotional and behavioural well-being // Educational and Child Psychology. – 2015. – Vol. 32, № 1. – P. 31–41.
8. Habibi A., Damasio A. Music, feelings, and the human brain // Psychomusicology: Music, Mind, and Brain. – 2014. – Vol. 24, № 1. – P. 92–102.
9. Herman J. CPTSD is a distinct entity: Comment on Resick et al. (2012) // Journal of Traumatic Stress. – 2012. – Vol. 25. – № 3. – P. 256–257.
10. Kottler J.A., Carlson J. On being a master therapist: Practicing what you preach. – Hoboken, NJ: Wiley, 2014. – 304 p.
11. Ogden P. Wisdom of the body, lost and found // Talking Bodies: How Do We Integrate Working with the Body in Psychotherapy from an Attachment and Relational Perspective / ed. by K. White. – London: Karnac, 2014. – P. 89–108.
12. Resilience definitions, theory, and challenges: interdisciplinary perspectives / S.M. Southwick, G.A. Bonanno, A.S. Masten [et al.] // European Journal of Psychotraumatology. – 2014. – Vol. 5. – P. 25338.
13. Smoking and mortality – beyond established causes / B.D. Carter, C.C. Abnet, D. Feskanich [et al.] // New England journal of medicine. – 2015. – Vol. 372, № 7. – P. 631–640.
14. Structural repertoire of HIV-1-neutralizing antibodies targeting the CD4 supersite in 14 donors / T. Zhou, R.M. Lynch, L. Chen [et al.] // Cell. – 2015. – Vol. 161, № 6. – P. 1280–1292.
15. Van der Kolk B.A. The body keeps the score: brain, mind, and body in the healing of trauma. – New York: Viking, 2014. – 441 p.
Ссылка для цитирования
Якиманская И.С. Нейропсихологические особенности подростков в трудной жизненной ситуации // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон. науч. журн. – 2017. – Т. 5, № 3(17) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
|
|
|
Выпуск № 21 |
|
Мартюшева В. (Украина) Чудо в хосписе |
|
Максимова Е. (Украина) Самоубийство как ответ человека на вызовы бытия в условиях сужения видения жизненного пространства |