РУБРИКА:  БИБЛИОТЕКАСТАТЬИ, ПРИСЛАННЫЕ НА САЙТ

ИССЛЕДОВАНИЕ ОТНОШЕНИЯ К ЖИЗНИ И СМЕРТИ У ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ, ПРИНИМАВШИХ УЧАСТИЕ В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ

УДК 159.923

отношения к жизни и смерти у профессиональных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях[1]

 

Кадыров Руслан Васитович

Владивостокский государственный медицинский университет

 

Резюме. В современных научных исследованиях проблема отношения к жизни и смерти после пребывания профессионалов в экстремальных условиях изучалась чаще всего с позиции негативного изменения личности.

Представлены эмпирические данные изучения отношения профессиональных военнослужащих к жизни и смерти после участия в боевых действиях.

The resume. In modern scientific researches the problem of the relation to a life and death, professionals participating in extreme conditions, was studied more often through negative changes of the person.

Empirical studying of the relation of professional military men to a life and death after participation in war.

 

Проблема жизни и смерти с различной степенью остроты и в различных условиях встает перед каждой личностью. В мирных условиях ординарной экзистенциальности, когда человек погружен в будничные, частные проблемы, он может на некоторое время «забывать» о своей смертности, но исключить ее из сферы сознания навсегда невозможно.

Мыслящий индивид, осознавая временность своего земного бытия, хочет приобщиться к чему-то вечному и напряженно ищет место в обществе, стремится повысить ценность своей жизни, то есть перед ним возникает и требует приемлемого решения проблема смысла существования. По мнению некоторых ученых (Ф. Ариес, М. Вовель, О. Тибо, Л.-В.Тома, П. Шаню), смерть – один из коренных параметров коллективного сознания, и отношение к смерти может служить даже индикатором уровня развития цивилизации. Поэтому изучение установок в отношении смерти, может пролить свет и на установки людей в отношении к своей жизни и к основным ее ценностям.

Особую значимость вечные вопросы жизни и смерти приобретают в условиях военной службы, тем более в боевой обстановке, когда близость смерти не позволяет сознанию отложить их решение на будущее.

Столкновение со смертью, как и любая другая экстремальная ситуация, является по своей сути амбивалентной. Смерть побуждает человека к обозрению своей жизни как прошлого, но вместе с тем она открывает и врата будущего. Смерть является «машиной времени» в экзистенциальности человека. Она оказывает двойственное влияние на человека: с одной стороны, такая встреча может вселить ужас перед небытием и конечностью, то есть выразиться в усилившемся страхе смерти и оказать разрушительное действие на человека, а с другой – придать жизни смысл, сделать ее более полной и содержательной. Таким образом, личность по-разному может реагировать на экстремальную ситуацию столкновения со смертью.

В повседневной жизни понимание человеком запредельной экзистенциальности не осознается. Реальность, вещественность, телесность закрывают нашу трансцендентальность. Но в экстремальных условиях боя и войны, когда угроза жизни становится повседневной и слишком явной, понимание собственной экзистенциальности изменяется, и вектор смысла перемещается в сторону наджизненного (надбиологического) существования. Ощущение жизни, как существования от рождения до смерти, расширяется, изменяется и сосредотачивается на границах, в том числе на этапе смерти, этапе конечности земного бытия и устремляется дальше за пределы смерти.

В свою очередь участие человека в боевых действиях оказывает существенное влияние на его восприятие смерти. З. Фрейд в статье «Мы и смерть» писал: «Наш договор со смертью, … перестает соблюдаться так, как прежде. Мы уже не можем упускать смерть из виду, нам приходится в нее поверить. Теперь люди умирают по-настоящему, и не единицы, а во множестве, подчас десятки тысяч в день. К тому же теперь это уже не случайность» [19; 186]. Фрейд четко разделяет людей в их отношении к смерти на две категории: тех, кто непосредственно участвует в войне и рискует собой, и тех, кто остался дома и наблюдает за войной, опасаясь утраты близких. Фрейд отмечает: «Крайне интересно было бы, если бы мы обладали возможностью исследовать, какие душевные изменения влечет за собой у воюющих готовность к самопожертвованию. Но я об этом ничего не знаю; я, как и вы все, принадлежу ко второй группе, к тем, которые остались дома и дрожат за дорогих им людей» [19; 187]. Как видим, Фрейд считал невозможным из мирных буден рассмотреть «душевные изменения» воюющих.

Ключом к открытию специфики изменений сознания человека, участвующего в войне, может быть сравнительный анализ отношения к проблеме в естественных условиях и в ситуации боя. Естественные условия (ординарное существование) формируют некую экзистенциальную позицию, основанную на одной из важнейших психологических систем, определяющих наше осознание жизни – системе неуязвимости. Психологическая система неуязвимости представляет собой защитную конструкцию, предохраняющую наше «эго» от угрозы небытия. М.Ш. Магомед-Эминов обозначает эту фундаментальную психологическую систему «парадигмой неуязвимости» [10; 14]. Смерть где-то далеко, за горизонтом, а сегодня я молод, здоров, и впереди счастливое будущее. Д. Карнеги вообще предлагает жить в «отсеке сегодняшнего дня», не загружая сознание вчерашними и завтрашними проблемами [6; 13].

Но в повседневность нашей жизни часто вторгаются катаклизмы, которые нарушают размеренный ход устоявшегося, ординарного существования, и в модусе неповседневности (трансординарное существование) возникает проблема бытия личности в условиях угрозы небытия. Трансординарное существование, где бы оно ни происходило, в мирной жизни или в условиях войны, изменяет личность человека, а нередко формирует у него «посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)» [3], в том числе и «синдром уцелевшего».

В последние годы военными психологами предпринимаются попытки рассмотрения неклинических форм изменения личности под воздействием боя, попадающих под понятие «боевая психическая травма» (БПТ) [5; 23-31, 8].

Если рассматривать проблему через призму многообразия проявления бытия личности и ее функционирования в обществе, то психологический анализ изменения личности под воздействием экстремальности, акцентирует негативные изменения личности. В тоже время в условиях угрозы жизни проявляются изменения не только негативные (синдром, травма), но и позитивные, связанные с целеполаганием и изменением смысла жизни.

Экстремальная ситуация боя, в силу чрезмерной интенсивности воздействия на чувства при явной угрозе для жизни, не всегда осознаваема, но обязательно воспринимаема человеком. Согласно психоанализу, бессознательное, не переходя в сознание, также оказывает сильное действие и определяет поступки людей. Отношение к смерти и угрозе для жизни в подобной ситуации часто вытесняются в сферу бессознательного.

В экстремальной ситуации боя у воина, если у него нет опыта, происходит растворение своего «Я» в окружающей обстановке, т.е. объективация субъекта приводит к постепенному исчезновению «Я». Собственное «Эго», так влияющее на поведение личности в обычной обстановке, перестает руководить действиями человека. Сознательное «Я» в определенной степени замещается бессознательным «Оно» [20; 17-25]. Только такой тип взаимодействия со средой позволяет человеку оптимально реагировать на экстремальность, снимая осознание исключительности своей личности, порождающее в человеке страх за себя, перестает мешать воину и сковывать его действия, а значит, увеличивает шансы на выживание.

Если рассматривать поведение опытного воина, то растворение собственного «Я» в бессознательном несколько отлично. Военнослужащий, неоднократно участвующий в боях и воспринимавший экстремальную ситуацию ранее, также подвержен процессу растворения собственного «Я» и переходу сознания в предсознательное, которое способно стать сознательным. У опытного воина бессознательное, как правило, конструктивно и проявляется как наличие навыков и автоматизмов, которые были осознаны ранее в процессе тренировок и прежнего опыта. Из этого вытекают методологические принципы военного обучения и воспитания: «Учить тому, что необходимо на войне!», «Учить в условиях, максимально приближенным к боевым!», «Помни войну!», «Тяжело в учении – легко в бою!», «Повторение – мать учения» и др.

Рассматривая тезис о необходимости освоиться с мыслью – «погибнуть с честью» – можно сделать вывод, что в процессе воспитания вербальность мысли о «необходимости погибнуть с честью» переходит в состояние предсознательного, т.е. верхнего уровня. В условиях экстремальности, когда происходит сброс сознания в бессознательное, задействуется тот самый резерв сферы предсознательного, который не позволяет преобладать деструктивным тенденциям.

С.О. Макаров, рассуждая на эту тему, пишет: «Каждый военный человек действительно должен воспитать в себе сознание того, что ему придется пожертвовать свою жизнь» [11; 151]. Говоря о том, что иногда приходится решаться на предприятия, не ожидая благоприятного исхода, решаться потому, что ничего лучшего сделать нельзя, К. Клаузевиц отмечает: «Дабы в подобную минуту не лишиться спокойствия и твердости (качества, которые война всегда стремится поколебать, прежде всего), которые в подобном положении весьма трудно сохранить, но без которых самые блестящие способности ума становятся бесполезными, нужно освоиться с мыслью – погибнуть с честью. Эту мысль должно благоговейно сохранять и беспрерывно в себе питать, дабы с ней совершенно свыкнуться. Будьте убеждены, что без этой твердой решимости ничего великого не делается даже в самой счастливой войне, а в беде и подавно» [7; 116-117].

Таким образом, отношение к смерти в условиях боевой деятельности коррелируется со смыслом жизни человека, которое в свою очередь является необходимым элементом сознания и детерминационно связано с деятельностью военнослужащего. Отношение к смерти через смысложизненные ценности оказывает влияние на деятельность человека и его поступки.

Понимание смысла жизни, в отличие от других составляющих мировоззрения, несет в себе личный интерес военнослужащего и в структуре мировоззрения выступает как крайнее звено, непосредственно связанное с нравственной позицией. Непосредственно же реализовать смысл жизни можно лишь поступками, линией поведения.

Отношение к смерти является предельной формой выражения смысла жизни. В условиях военной службы и, особенно, в боевых условиях, при непосредственной угрозе жизни понимание смысла жизни обостряется до предельной формы. Отношение к смерти как крайнее смысложизненное звено детерминирует личностные особенности военнослужащего и их реализацию в поведении и поступках.

Психологи и психотерапевты, разрабатывавшие основы экзистенциально-гуманистического направления (Р. Ассаджиоли, Дж. Бьюдженталь, Т. и Э. Йоманс, С. Левин, А. Маслоу, Р. Мэй, Дж. Рейнуотер, В. Франкл, Э. Фромм, И. Ялом и др.), очень часто рассматривали столкновение со смертью как одну из значимых возможностей для личностного роста. Однако каким бы исходом не разрешилась подобная встреча, несомненно, что любые ее последствия оказывают на личность сильное воздействие.

Целью нашего исследования явилось изучение отношения профессиональных военнослужащих к жизни и смерти после участия в боевых действиях. Это важно для улучшения адаптации и интеграции участников боевых действий в обществе, а также для организации психологической подготовки и помощи в процессе дальнейшей профессиональной деятельности.

Проектируя исследовательский поиск, мы выдвинули гипотезу о том, что отношение к жизни и смерти у профессиональных военнослужащих, принимавших и не принимавших участие в боевых действиях, различаются.

 

Материалы и методы

В исследовании принимали участие профессиональные военнослужащие – офицеры Вооруженных Сил РФ. Были сформированы две группы (выборки) испытуемых:

1. Экспериментальная группа (98 человек) – офицеры, участвовавшие в боевых действиях на территории Чеченской республики в 1995-1996 гг., мужчины, имеющие высшее образование, прошедшие профессионально-психологический отбор для службы в Вооруженных Силах РФ, не страдающие органическим поражением головного мозга или психическими расстройствами, не имеющие в анамнезе тяжелых ранений, физических травм, возрастная категория от 25 до 35 лет (средний возраст 30 лет). Все респонденты служили в боевых подразделениях и принимали активное участие в боевых действиях (штурм зданий, отражение атаки в обороне).

3. Контрольная группа (98 человек). Сформирована по тем же критериям, что и экспериментальная группа. Отличается от них отсутствием опыта участия в боевых действиях.

Был использован следующий блок психодиагностических методик:

1. Методика определения смысложизненных ориентации (адаптация ДА. Леонтьева) [9]. Это адаптированный ДА. Леонтьевым вариант методики «Цель в жизни» Д. Крамбо и Л. Махолика. И оригинал, и отечественный вариант методики отражают стремление к смыслу жизни в описании В. Франкла [17].

2. Методика диагностики уровня субъективного контроля (УСК) Дж. Роттера (адаптация Е.Ф. Бажиной, С.А. Голынкиной, А.М. Эткинда) [13; 420-427], [15; 48-55].

В основе этой методики лежит идея о том, что все люди различаются между собой по тому, как они объясняют причины значимых для них событий, где их локализуют. По мнению Дж. Роттера, возможны два варианта такой локализации или локуса контроля: экстернальный и интернальный. В первом случае человек полагает, что происходящие с ним события являются результатом действий внешних сил – случая, других людей и т.п. Во втором случае человек интерпретирует происходящее с ним, как результат собственных действий. Любому человеку свойственна определенная позиция на континууме, простирающемуся от экстернального к интернальному типу.

Вторая идея, положенная в основу определения УСК личности заключается в том, что локус контроля, характерный для индивида, универсален по отношению к любым типам событий и ситуаций, с которыми ему приходится сталкиваться. Один и тот же тип контроля характеризует поведение данной личности в случае неудач и в сфере достижений, причем это в равной степени касается различных областей социальной жизни.

В отличие от шкалы Роттера, в данный опросник включены пункты, измеряющие интернальность - экстернальность в межличностных и семейных отношениях, а также в отношении болезни и здоровья.

3. Методика «Нарисуй время» (Л.П. Енькова). Методика позволяет в символической форме (знаковой) представить актуальную для испытуемых идею времени, а также их отношение со временем [14; 273-285]. Неопределенность стимуляции, отсутствие ограничений в выборе ответов, отсутствие оценки ответов – все эти особенности, характерные для проективных методик, позволяют выявлять осознаваемое и неосознаваемое в символическом содержании сознания респондента.

Как известно, главной чертой символа является способность использовать некоторый «предмет» или предметный образ, который выходит за пределы своего непосредственного содержания, являясь еще чем-то другим, что не есть он сам [17]. В структуре символа наличествуют два главных компонента: символизирующее и символизируемое. В качестве первого выступает предметный образ, в качестве второго – глубинный смысл. Две эти составляющие – как два полюса, которые, по словам С.С. Аверинцева, немыслимы один без другого, оставаясь различными между собой. А.Ф. Лосев выразил эту особенность символа определением: «единораздельная цельность» [17].

Переходя в символ, предметный образ становится прозрачным для смысла, «будучи дан как смысловая глубина», скорее «не дан, а задан». Смысл объективно осуществляет себя в образе не как некая готовая наличность, а скорее как «динамическая тенденция», увлекающая в бесконечность смысловой перспективы.

Между структурными полюсами символа содержится некое пространство, также обладающее собственной структурой. Составляющие этого пространства можно описать, используя модель образа сознания, которая была предложена Ф.Е. Василюком [1]. Модель выступает в виде психосемиотического тетраэдра, углы которого составляют предметный образ, как представитель внешнего мира; значение, кристаллизирующее в себе общечеловеческий культурно-исторический опыт; слово, как универсальный знак, представляющий мир языка, и личностный смысл, посредством которого выявляет себя внутренний мир человека. Объем же тетраэдра наполнен чувственной тканью – телесностью, поскольку любой образ, даже связанный с самой абстрактной идеей, всегда воплощен в чувственном материале.

Предметное содержание символического образа – это сама жизненная наглядность, живая конкретика изображения, в которую символ «встраивается», но не совпадает с ней целиком и полностью. Не сама по себе точно воссозданная объективная реальность, а реальность, прочувствованная, принявшая в себя субъективный опыт переживаний, составляет предметно-образную основу символа.

Слово является второй структурной составляющей образа сознания. По мнению Ж. Лакана: «Бессознательное структурировано, как язык». Чтобы обнаружить себя смысл проявляется в активной, творящей потенции: он не столько выступает в образах, знаках, значениях, сколько совершается с их помощью.

Интерпретация рисунков в нашем исследовании проводилась на основании таких критериев, как физические характеристики рисунка и его предметное содержание.

Физические характеристики позволяют выявить психологическое значение метрических и топологических особенностей графического пространства рисунка, а предметное содержание рисунка – знаково-смысловое пространство (топологию) событийности времени жизни респондента.

4) Методика «Рисование смерти» (Дж. Рейнуотер) [16]. Методика позволяет в символической (знаковой форме) представить идею смерти и эмоциональное отношение к ней у испытуемых.

Каждому испытуемому, объясняя характер задания, озвучивают следующую инструкцию: «Возьмите бумагу и принадлежности для рисования. Закройте глаза. Сделайте несколько глубоких вдохов. Откройте глаза. Теперь выберите цвет и начинайте рисовать ваш символ смерти. Не нужно сознательно выбирать какой-то символ, просто начните рисовать. Если Вам трудно начать, то попробуйте взять карандаш в левую руку (если вы правша) или в правую (если вы левша). Если Вы чувствуете, что Вас тянет писать слова, пишите слова.

Когда Вы завершите рисование, возьмите новый лист бумаги (теперь можно выбрать другой цвет) и начните рисовать ваши чувства, относящиеся к смерти. И в этом случае пытайтесь рисовать спонтанно, не обдумывая то, что Вы делаете».

Аспекты анализа рисунка подразделяются на формальные (семантика расположения в пространстве; графологические признаки) и содержательные (что нарисовано, цвет, оригинальность).

5) Анкета для выявления отношения к жизни и смерти у воевавших и невоевавших военнослужащих. В связи с целями и задачами исследования нами была разработана Анкета, целью которой было выяснить представления испытуемых о собственной жизни, а также о значении смерти и их отношения к ней. Мы исходили из того, что концепция смерти включает в себя как рациональный, так и эмоциональный компонент.

Анкета состоит из трех блоков:

I. Общие сведения: общие данные о военнослужащем (обучение в училище, причины поступления в училище, количество и продолжительность пребывания в районе боевых действий); субъективная оценка состояния здоровья и настроения на момент обследования; отношение к командировке в район боевых действий (чувства, влияющие на командировку, психическое состояние при принятии решения на командировку).

II. Участие в боевых действиях: боевой опыт, чувства и состояния в бою; стресс-факторы боевой обстановки, влияющие на качество выполнения поставленной задачи; отношение к войне, к жизни и смерти; описание наиболее запомнившейся боевой ситуации, восприятие времени и пространства.

III. После участия в боевых действиях: период адаптации, отношение к боевому опыту и к войне, последствия участия в боевых действиях, отношение со временем.

Индикаторы временной ориентации на прошлое, настоящее и будущее рассматриваются в анкете через вопрос: «С каким из следующих суждений Вы согласитесь?». Ответы: «Время, в котором мы сейчас живем, – это мое время»; «Мое время ушло»; «Мое время еще не пришло» и «Затрудняюсь ответить». Индикатор жизненных перемен рассматривается через вопросы: об удовлетворенности своей жизнью; об изменении отношения к жизни; об ощущении себя отвергнутыми и забытыми в обществе; об изменении во взаимоотношениях с окружающими и мнении о самом себе.

Полученные результаты обрабатывались с использованием программы SPSS, версия 11.5. для Windows [12]. Для оценки достоверности сравниваемых значений использовались – непараметрический: критерий Манна-Уитни [4] и критерий Ансари-Бредли [12]; факторные и корреляционные анализы [21].

Результаты исследования и их обсуждение

По методике определения смысложизненных ориентаций (СЖО), есть достоверные различия между контрольной и экспериментальной группах в шкалах «Цель жизни», «Результативность жизни», «Локус контроля – Я» и «Локус контроля – жизнь» (табл. 1).

Таблица 1

Отношение к смысложизненным ориентациям (СЖО)

в контрольной и экспериментальной группах

п/п

Шкала

U

Z

р

1.

Цель в жизни

588,000

10,61270

0,000*

2.

Процесс жизни

566,500

10,69203

0,000*

3.

Результативность жизни

2526,500

5,98255

0,000*

4.

Локус контроля - Я

1267,500

8,90142

0,000*

5

Локус контроля - жизнь

1503,000

8,30833

0,000*

6.

Общий показатель осмысленности жизни

2523,500

5,73826

0,000*

Примечание: U – Значение критерия Манна-Уитни; Z – Значение критического числа; p – уровень отвержения гипотезы на однородность; * – различия статистически значимые при p<0,001; выделены данные с учетом достоверности по критерию Ансари-Брэдли.

 

Это говорит о том, что у офицеров, принимавших участие в боевых действиях, в большей степени, чем у непринимавших, характерны представления о себе как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями. Основной смысл своей жизни профессионалы видят как в настоящем - в насыщенности, наполненности жизни, так и в будущем – построении целей и перспектив. Прошлое играет для них не менее важную роль. На основании этих результатов можно предположить, что оценка пройденного отрезка жизни их удовлетворяет.

По методике диагностики уровня субъективного контроля (УСК) (табл. 2) есть достоверные различия между контрольной и экспериментальной группах по шкалам: «Общая интернальность», «Интернальность в области неудач», «Интернальность в области семейных отношений», «Интернальность в области здоровья и болезни».

Таблица 2

Уровень субъективного контроля (УСК)

в контрольной и экспериментальной группах

п/п

Шкала

U

Z

р

1.

Общая интернальность

991,500

9,59651

0,000*

2.

Интернальность в области достижения

2,500

12,08725

0,000*

3.

Интернальность в области неудач

2947,000

4,67170

0,000*

4.

Интернальность в области семейных отношений

2896,500

4,79889

0,000*

5

Интернальность в области производственных отношений

4138,000

1,67224

0,944

6.

Интернальность в области межличностных отношений

4538,000

-0,66487

0,506

7.

Интернальность в области здоровья и болезни

3308,000

-3,76255

0,000*

Примечание: * – различия статистически значимые при p<0,001; выделены данные с учетом достоверности по критерию Ансари-Брэдли.

 

Полученные данные свидетельствуют о том, что офицеры, принимавшие участие в боевых действиях, в отличие от не принимавших, значительно более ответственны за происходящее с ними, уверенны в своей способности добиваться успеха в жизни и при этом излишне требовательны к себе и к своим поступкам. Это связанно с тем, что опыт участия в боевых действиях, где каждый необдуманный поступок влечет за собой непоправимые последствия (гибель или ранения подчиненных), способствует формированию тенденции не перекладывать ответственность на других людей.

Проведенный корреляционный анализ по методикам СЖО и УСК обнаружил достоверные связи между результатами, выявив тем самым их сопряженность.

Косвенно об этом могут свидетельствовать и данные, полученные по составленной нами Анкете.

Анкета позволила выявить, что деятельность военнослужащего в условиях угрозы жизни может вызывать изменения не только негативные (синдром, травма), но и позитивные, связанные с целеполаганием и осознанием смысла жизни. Так, на вопрос «Изменилось ли Ваше отношение к жизни после увиденных сцен смерти?», 92 % участников боевых действий ответили утвердительно, и только 8 % свое отношение к жизни не изменили.

С утверждениями «Я чувствовал вкус жизни» согласились 97 %; «Я стал зрелым, знающим человеком» – 90,8 %; «Я стал ценить свою жизнь и жизнь окружающих» – 93 %. При этом суждения о бессмысленности жизни не высказал ни один из опрошенных. Таким образом, 100 % участников боевых действий смысл жизни не утратили, а, напротив, стали острее чувствовать и воспринимать жизнь, более ценить свою жизнь и жизнь окружающих. Большинство военнослужащих (90,8 %) с надеждой смотрят в будущее и оценивают свое участие в боевых действиях как позитивный опыт.

Понимание военнослужащими участниками боевых действий смысла собственной жизни выглядит следующим образом: видит смысл жизни в заботе о других людях, семье, детях – 34 %; смысл жизни в развитии и росте – 44 %; видят смысл жизни в ее насыщенности (событиями, удовольствиями, благами) – 11%; нет ответа на этот вопрос – 9 %.

Данные, полученные от офицеров, не участвовавших в боевых действиях, свидетельствуют о том, что они к жизни относятся не как к ценности, а как к чему-то само собой разумеющемуся. Они в отличие от воевавших офицеров редко задумываются о смысле жизни (всего 22%), смерть для них - это абстрактная категория. Это происходит потому, что данные офицеры в повседневной профессиональной деятельности очень редко сталкивались с реальной смертью и последствиями ее переживания.

Анализ полученных результатов по методике «Нарисуй время» (табл. 3) и анкетированию позволяет увидеть разницу в полученной эмпирической типологии суждения о времени (отношения ко времени) у участвовавших и неучаствовавших в боевых действиях профессиональных военнослужащих.

Таблица 3

Данные по методике «Нарисуй время»

Суждения о времени

ЭГ

к-во рис

КГ

к-во рис

I. Предметное содержание рисунка

«Время – это настоящее, прошлое и будущее»

45

51

«Время – движение»

32

39

«Время – это жизнь»

12

8

«Время не существует»

9

0

II. Физическое содержание рисунка

Позитивное отношение ко времени

89

98

Негативное отношение ко времени

9

0

Примечание: к-во рис – количество рисунков.

Качественный анализ рисунков выявил, с одной стороны, наличие временной перспективы, с другой стороны – ее суженность, ограничение событиями ближайшего будущего (прошлого) у 13 % в экспериментальной группе и 9% в контрольной группе. У 9 % рисунков участников боевых действий отражено негативное отношение ко времени.

Индикацией временной ориентации на прошлое, настоящее или будущее служили не только рисунки, но и ответы на вопросы (анкета): 9 офицеров, принимавших участие в боевых действиях, не могли отдать предпочтение какой-либо одной форме времени. Данный факт подтвержден результатами проективной методики «Нарисуй время», где эти респонденты временную перспективу обозначали, как «Время не существует». Это означает, что они не связывают себя с настоящим и не видят каких-либо перспектив в будущем.

Остальные участники экспериментальной группы ориентированы на будущее (78,5 %) и на настоящее (12,3 %).

Несмотря на то, что большинство ориентировано на будущее, 89 % респондентов подразделяют свою жизнь на три этапа: до войны, война, после войны (по результатам анкеты).

Таким образом, данные таких методик, как «Смысложизненные ориентации», «Уровень субъективного контроля», «Нарисуй время» и «Анкета» дают подтверждающие друг друга результаты о том, что для участвовавших в боевых действиях военнослужащих в отличие от не участвовавших, жизнь представляется в основном как позитивно окрашенное настоящее, и смысл жизни они локализуют в своем будущем: создание семьи или развитие и личностный рост являются для них приоритетными.

Теперь перейдем к рассмотрению отношения к смерти у воевавших и не воевавших офицеров по методике «Рисование смерти» и «Анкета».

Анализ рисунков воевавших и не воевавших офицеров по методике «Рисование смерти» (табл. 4) подтверждает выдвинутую гипотезу о различии в понимании ими категории «смерть».

Таблица 4

Данные по методике «Рисование смерти»

Понимание смерти

ЭГ 1

к-во рис

КГ

к-во рис

I. «Мой символ смерти»

Рисунки смертельных ситуаций связанных с использованием оружия (автомат; граната и т.п.).

42

27

Абстрактные рисунки (звездное небо; вершина горы; спираль бесконечности; новый мир и т.п.)

17

17

Рисунки, связанные со светлой печалью по умершему (грустящие товарищи за столом; птица, грустящая на ветке; девушка на берегу реки).

16

11

Рисунки, связанные с кладбищенской тематикой и ритуалами

14

43

Рисунки, связанные с насильственной смертью (один убивает другого и т.п.)

9

0

II. Мои чувства по отношению к смерти

Различные (не однотипные) эмоции и чувства по отношению к смерти

89

79

Однотипно отрицательные эмоции и чувства по отношению к смерти

9

19

 

В таблице 4 мы видим, что для участников боевых действий смерть наиболее реальна и трагична. Для 9-ти из них она связана с насилием, что показывает агрессию по отношению к людям. Офицеры, не принимавшие участие в боевых действиях, относятся к смерти более абстрактно и менее трагично.

Для 9-ти участников боевых действий и 19-ти не участвовавших в них офицеров характерны однотипные изображения на тему: «Мои чувства по отношению к смерти». Это рисунки, изображающие отрицательные эмоции и подписи на рисунках: злость, агрессия и т.д. Интересно, что в настоящее время чувств по отношению к смерти избегают 73% не воевавших военнослужащих (в 3 раза больше чем у воевавших) и 57% из них не думали о собственной смерти (по результатам анкеты).

В понимании смерти и ее смысла среди воевавших военнослужащих присутствуют следующие тенденции. Для 42% ответивших на вопрос о значении смерти ее существование является реальным фактором в жизни, своеобразным «тормозом» от необдуманных поступков. Также знание о собственной смерти в других 47% ответов связывается с более быстрой реализацией своих планов и исполнением желаний и только в 9% ответов, как окончание жизни. Смысл смерти, по мнению участников боевых действий, в 64% является в ее логическом завершении, покое и в 25% - в наслаждении самой жизни. Остальные 9% испытуемых считают, что смерть лишена всякого смысла.

Опыт участия в боевых действиях, как отмечают испытуемые, изменил в большей степени их отношение к жизни, чем к смерти - в 91% оно улучшилось; жизнь приобрела более высокую ценность.

Перейдем теперь от особенностей понимания жизни и смерти участниками боевых действий к их взаимосвязям. Это можно увидеть с помощью корреляционного и факторного анализов.

Факторный анализ результатов по методикам СЖО и УСК позволил нам выделить в выборке участников боевых действий 2 фактора. Рассмотрим их подробно.

1 Фактор «Смысл жизни»: сюда вошли все показатели по методике «Смысложизненные ориентации» – «цели» (0,72), «процесс» (0,83), «результат» (0,75), «локус – я» (0,75), «локус – жизнь» (0,83), «общая осмысленность жизни» (0,78), а также показатели по методике «Уровень субъективного контроля» – «общая интернальность» (0,77), «интернальность в семейных отношениях» (0,88), «интернальность в производственных отношениях» (0,71).

Для участников боевых действий ответственность за события и взаимоотношения, происходящие в семье и на работе связаны с осмыслением собственной жизни (что подтверждается качественным анализом результатов анкеты), и после войны ценность взаимоотношений с ближайшим окружением возросла как основная составляющая ценности жизни.

2 Фактор «Целеустремленность и уверенность в собственных силах»: сюда вошли два показателя по методике «Уровень субъективного контроля» - «интернальность в достижениях» (0,82), «интернальность в неудачах»(0,88).

Для участников боевых действий характерны представления о себе как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями. Основной смысл своей жизни, как уже говорилось ранее, они видят в построении целей и перспектив на будущее, при этом не забывая про прошлое и настоящее. Скорее наоборот, прошлое (участие в боевых действиях) – это ресурс для целеустремленности и уверенности в собственных силах (что подтверждается качественным анализом результатов анкеты).

Для корреляционного анализа выборки профессиональных военнослужащих принимавших участие в боевых действиях было использовано из методик СЖО, УСК и Анкеты 24 показателя, таких как: 1. Цели в жизни; 2. Процесс жизни или интерес и эмоциональная насыщенность жизни; 3. Результативность жизни или удовлетворенность самореализацией; 4. Локус контроля - Я (Я - хозяин жизни); 5. Локус контроля - жизнь или управляемость жизни; 6. Общий показатель осмысленности жизни человека; 7. Общая интернальность; 8. Интернальность в области достижений; 9. Интерналъность в области неудач; 10. Интерналъность в области семейных отношений; 11. Интерналъность в области производственных отношений; 12. Интерналъность в области межличностных отношений; 13. Интерналъность в области здоровья и болезни; Чувства по отношению к смерти сейчас: 14 -принятия, 15 - избегание, 16 - отрицательные; Смысл жизни: 17- насыщенность, 18- забота, 19- рост, 20 – нет; Смысл смерти: 21 - завершение, 22 - сама жизнь; 23 - изменение отношения к смерти после участия в боевых действиях, 24- изменение отношения к жизни после участия в боевых действиях.

Итак, рассмотрим полученные корреляционные связи:

1. Изменения отношения к смерти, произошедшие у личности в настоящее время, на 1% уровне имеет прямую связь с представлением о смерти как о «конечности» (г=0,58), с «изменением отношения к жизни после войны» (г=0,54), и с «Локус контроля – Я» (г=0,38), а также на 5% уровне с «принятием смерти» (г=0,37). «Изменение отношения к жизни», в свою очередь, связано на 5% уровне с «изменением отношения к смерти» (r=0,41) и «осмысленностью смерти» (г=0,43).

Как мы видим, идея принятия смерти, связана с меньшим избеганием чувств, но отношению к ней, а также с изменением отношения к жизни после войны. Как мы видели из количественного анализа, изменение отношения к жизни связано с повышением ее ценности, что ведет и к изменению в осознании собственной смертности.

Таким образом, столкновение со смертью во время участия в боевых действиях ведет к переосмыслению собственной жизни, что влечет за собой изменение в отношении к смерти в сторону ее большего осознания и принятия.

«Локус контроля – Я» связан на 1% уровне с «принятием жизни» (г=0,77) и «принятием духовного роста» (г=0,54), а также на 5% уровне - с «Процессом жизни» (г=0,39).

Здесь мы видим, что у военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях, отношение к смерти, как конечности, связано с принятием себя.

Существующие связи позволяют сделать вывод о том, что образ «Я» в данном случае идентифицируется как с телесными, так и духовными компонентами. Такое представление о себе позволяет личности также воспринимать процесс своей жизни, как насыщенный и интересный.

По-видимому, такое соотношение представлений о жизни и смерти является для военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях, адекватным, – это позволяет ему радоваться каждому дню и при этом не забывать о смерти.

2. «Жизнь как рост» на 1% уровне имеет прямую связь с показателем «смысл смерти в самой жизни» (г=0,68).

Как мы видим, опыт участия в боевых действиях усиливает представления о собственной жизни, как о возможности роста.

3. «Жизнь как высшая ценность» на 5% уровне имеет прямые связи с принятием смерти (г=0,51) и смысла (г=0,51).

Принятие себя и своей жизни ведет к приобретению смысла и веры в любовь, что приводит к пониманию ценности жизни.

4. «Смысл смерти в росте» на 5% уровне имеет прямую связь с наличием представлений о собственной смерти (г =0,41) и обратную связь с избеганием чувств по отношению к ней (г = -0,38). «Смысл смерти - завершение» на 1% уровне связан с отсутствием смысла в смерти (г = -0,56), а на 5% с принятием чувств по отношению к смерти (г=0,49) и их меньшим избеганием (г = -0,37).

Как мы видим из этих взаимосвязей, наличие смысла смерти в росте или в завершении жизни приводит к большему принятию чувств по отношению к умиранию, а также в более осознанном к нему отношении, что выражается в наличии представлений об окончании собственной жизни. Таким образом, участие в боевых действиях положительно изменяет отношение к жизни и смерти. При этом концепция жизни меняется в сторону более позитивно-ценностного к ней отношения, а смысл жизни – в сторону удовлетворения потребностей в создании семьи, в гармоничных отношениях с близкими людьми, в развитии и личностном росте, в насыщенности жизненных впечатлений и переживаний, которые являются для них приоритетными.

В результате проведенного исследования профессиональных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях, нами также была выделена группа лиц, нуждающихся в особом внимании со стороны психолога (9 человек) (табл. 5). В группу нуждающихся в особом психологическом внимании вошли офицеры, у которых было выявлено суждение о времени – «Время не существует», негативное отношение ко времени, отсутствие себя, темы военно-профессиональной деятельности в рисунках о времени; ярко выраженное трагичное и отрицательное отношение к смерти (по методике «Рисование смерти»); низкая профессиональная заинтересованность и индифферентное отношение к самосовершенствованию, отсутствие связи себя с настоящим и каких-либо перспектив в будущем и др.

Таблица 5

Результаты психодиагностического исследования участников

боевых действий в группах «Норма» и ОВП

Методики

Группа «Норма» n-89

«ОВП» n-9

«Нарисуй время»

Суждение о времени: «Время – это настоящее, прошлое и будущее»; «Время – движение»; «Время – это жизнь», позитивное отношение ко времени.

Суждение о времени: «Время не существует», негативное отношение ко времени, отсутствие себя и темы военно-профессиональной деятельности в рисунках о времени.

Рисование смерти

Смерть реальна и трагична.

Отрицательные эмоции по отношению к смерти, выраженные в грусти, понимании конечности жизни и смысле смерти на войне.

Смерть реальна и трагична.

Смерть связана с насилием, что показывает агрессию по отношению к людям.

Отрицательные эмоции по отношению к смерти, выражающиеся в агрессивности, злости, понимании бессмысленности смерти на войне.

Анкета и интервью

Позитивное изменение смысла жизни, война – позитивный жизненный опыт, стремление к самосовершенствованию, положительное отношение к профессии и др.

Смысл собственной жизни понимают следующим образом: в заботе о других людях, семье, детях; в развитии и росте; в ее насыщенности (событиями, удовольствиями, благами).

Смысл жизни не изменился, низкая профессиональная заинтересованность и стремление к самосовершенствованию, не связывают себя с настоящим и не видят каких-либо перспектив в будущем, постоянные воспоминания о войне и желание туда вернуться и др.

Затруднены в ответе понимания смысла собственной жизни.

СЖО

Основной смысл своей жизни профессионалы видят как в настоящем – в насыщенности, наполненности жизни, так и в будущем – построении целей и перспектив. Прошлое играет для них не менее важную роль.

Нет четких целей в жизни.

Недостаточно удовлетворены своей жизнью в настоящем и не видят четких перспектив в будущем.

УСК

Ответственны за происходящее с ними, уверены в своей способности добиваться успеха в жизни и при этом излишне требовательны к себе и к своим поступкам.

Считают, что значимые ситуации их жизни зависят не от них, а от их окружения (родные, близкие и товарищи по службе) или обстоятельств, которые они не могут контролировать.

 

Проведенное исследование позволило сделать нам следующие выводы:

1. Участие в боевых действиях изменяет отношение личности к жизни и смерти. Направление этих изменений будет зависеть от возможности личности интегрировать психотравмирующий опыт, связанный с участием в боевых действиях, а также от отношения к своему участию в боевых действиях.

2. Отношение к жизни и смерти представляет собой систему, основными эмоциональными и рациональными компонентами которой являются: степень принятия жизни и смерти, принятие себя, видение смысла, ответственность, стремление к росту, представление о смерти как абсолютном конце.

3. Отношение личности к экстремальной ситуации проявляется либо через позитивное отношение к себе и идею трансцендентности собственной личности (в данном случае участие в боевых действиях воспринимается как возможность роста), либо через концентрацию на собственных негативных воспоминаниях и отношении к опыту участия в боевых действиях (в группе ОВП).

4. Принятие смерти выступает вероятным элементом личностного роста после участия в боевых действиях.

5. Психодиагностический комплекс, содержащий методики: «Смысло-жизненные ориентации» и «Уровень субъективного контроля»; проективные методики «Нарисуй время», «Рисование смерти» и анкету участников боевых действий, позволяет эффективно выявлять военнослужащих, нуждающихся в особом внимании со стороны психолога и психологической коррекции после участия в боевых действиях.

Исходя из полученных в исследовании результатов отношения личности к жизни и смерти, и в соответствии с основными принципами экзистенциально-гуманистической парадигмы, можно обозначить основные практические рекомендации:

1. Для выявления среди профессиональных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях, нуждающихся в особом внимании со стороны психолога, целесообразно использовать установленные в работе дифференциально-диагностические критерии.

2. В содержании воспитательной работы в военно-учебных заведениях необходимо делать акцент на тему смысла жизни и связанных с ней философско-этических и психологических проблем, особенно проблем понимания смерти.

3. Основными направлениями психологической помощи участникам боевых действий являются: поиск смысла жизни после участия в боевых действиях, где важнейшим элементом является «эскиз будущего»; принятие ответственности; работа с рациональными и эмоциональными компонентами отношения к смерти; интеграция духовного и телесного аспекта своей личности; терпимость к изменчивости жизни; работа с внутренним ребенком; высвобождение психологических травм и страхов; стремление к личностному росту.

Литература

1.     Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ переживания критических ситуаций). М., 1984. – 176 с.

2.     Данильченко С.А., Кадыров Р.В. Смерть в системе мировоззрения участников боевых действий (по материалам исследований участников боевых действий в Чеченской республике). Гуманитарные и социально- экономические аспекты обучения и воспитания кадров военно-морского флота. Сборник научных статей. Вып. 7. – Владивосток: ТОВМИ, 2004. – С. 6877.

3.     Диагностическое статистическое руководство Американской психиатрической ассоциации DSM-III (Diagnostic and Statistic Manual), 1980.

4.     Ермолаев О.Ю. Математическая статистика для психологов: Учебник /О.Ю Ермолаев. – 2-е изд. испр. – М.: Московский Психолого-социальный институт: Флинта, 2003. – 336 с.

5.     Кадыров Р.В. Современный взгляд на боевую психическую травму. –  Владивосток: ТОВМИ, 1999. – С. 23–31.

6.     Карнеги Д. Как перестать беспокоиться и начать жить. – М.: Прогресс, 1989.

7.     Клаузевиц К. Фон. О войне. В 2 т. – СПб.: Terra Fantastica, 2002. – Т. 1.

8.     Литвинец С.В., Снедков Е.В., Резник А.М. Боевая психическая травма: Руководство для врачей. – М.: «Медицина», 2005.

9.     Леонтьев Д.А., Калашников М.О., Калашникова О.Э. Факторная структура теста смысложизненных ориентаций // Психологический журнал, 1993. – Т. 14, № 1. – С. 150–155.

10. Магомед-Эминов М.Ш. Трансформация личности. – М.: Психологическая Ассоциация, 1998. – 494 с.

11. Макаров С.О. Мир не вечен... «Рассуждения по вопросам морской тактики» и другие сочинения адмирала С.О. Макарова. – СПб.: Элмор, 1997.

12. Наследов А.Д. SPSS: Компьютерный анализ данных в психологии и социальных науках. – СПб.: Питер, 2005. – 416 с.

13. Основы военного профессионального отбора / Под общ. ред. Лазуткина В.И., Зацарного Н.Н., Зараковского Г.М. –  М.: 1999. – С. 420–427.

14. Практикум по инженерной психологии и эргономике: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / С.К. Сергиенко, В.А. Бодров, Ю.Э. Писаренко и др.; Под ред. Ю.К. Стрелкова. – М.: Издательский центр «Академия», 2003. – С. 273-285.

15. Рамендик Д.М., Рамендик М.Г. Загляни внутрь себя. Психологическое тестирование – серьезно, но доступно. – М.: Изд-во Института Психотерапии, 2001. – С. 48–55.

16. Рейнуотер Дж. Это в ваших силах (как стать собственным психотерапевтом). М., 1993.

17. Снегирева Т.В. Смысл и символ в проективном рисунке // Вопросы психологии. – 1995. №6.– С. 20–32.

18. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

19. Фрейд З. Мы и смерть // Хрестоматия «Психология смерти и умирания». – Мн.: Харвест, 1998.

20. Фрейд З. Я и Оно. – М.: МПО «МЕТТЭМ», 1990.

21. Холендер М., Вульф Д. Непараметрические методы статистики (Пер с англ. Д.С. Шмерлинга; Под. ред. Ю.П. Адлер и Ю.Н. Шмерлинга) – М.: Финансы и статистика, 1983 – 518 с.

 

 



[1] Кадыров Р.В. Отношение к жизни и смерти у профессиональных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях. Актуальные проблемы практической психологии [Текст]: Сборник научных статей Международной научно-практической конференции. Часть 1. – ИПИиС Хер.ГУ, Херсон, 2010. – С. 160-168

Пишите на адрес:
info@medpsy.ru
medpsyru@gmail.com
"Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика"
ISSN 2309−3943
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций
свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-52954 от 01 марта 2013 г.
Разработка: Г. Урываев, 2008 г.
  При использовании оригинальных материалов сайта — © — ссылка обязательна.  

Яндекс цитирования Get Adobe Flash player