<...> В данной статье мы хотим представить еще одну сферу ответственности подсознания, в которой его защитная функция интенсивно реализуется, оставаясь неотраженной в сознании. Речь идет о субъективном и двигательном реагировании человека на различные параметры окру­жающего пространства. <...>

История научного изучения того, как человек реагирует на те или иные параметры окружа­ющего его пространства, на особенности организации внешнего пространства, насчитывает не более полувека. Поскольку психология отношения к пространству в подавляющем большинстве случаев изучалась на поведении человека, мы постараемся проиллюстрировать выявленные ею закономерности примерами и из поведения животных. Целью при этом будет служить представ­ление отношения человека к различным параметрам пространства в качестве специфической функции подсознания, обеспечивающей индивидуальное физическое самосохранение.

 

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И РЕЗУЛЬТАТЫ ПРОКСЕМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

 

В 1963 году антрополог Э.Т. Холл вводит в научный оборот понятие «проксемика» и опреде­ляет ее как дисциплину, нацеленную на исследование того, каким образом человек бессознатель­но структурирует свое пространство: через расстояние с другим человеком при контактах в по­вседневном общении, через организацию пространства в жилых домах и общественных зданиях и, наконец, через планировку городов. К настоящему времени установлено четыре формы отно­шения человека к пространству: персональное пространство, индивидуальная дистанция, терри­ториальность и персонализация среды.

Разработанная Э.Т. Холлом концепция персонального пространства человека базировалась на двух главных идеях.

Во-первых, персональное пространство имеет четыре зоны, структурирующие поведение че­ловека в его персональных контактах. Во-вторых, конкретные характеристики этого простран­ства обусловлены социокультурными факторами.

Под персональным пространством на наглядно-образном уровне понимается некий «воз­душный пузырь», в центре которого находится тело человека. Специфической особенностью это­го «пузыря» является то, что человек, даже и не осознавая этого, относится к пространству внутри него как к части собственного «Я». Попытки других людей проникнуть в персональное пространство воспринимаются как неприятные, как посягательство на личную свободу. В таких ситуациях человек стремится: 1) увеличить дистанцию с помощью обычных движений удаления – отклоняя голову или туловище, отодвигая стул или отходя от занимаемого им места; 2) изме­нить ориентацию тела, разворачивая лицо, туловище или ноги в сторону от «чужака»; 3) отойти или вообще уйти; 4) изменить направление или скорость движения.

Индивидуальная дистанция – это то расстояние, которое воспринимается человеком как субъективно оптимальное и комфортное для взаимодействия с другим человеком или группой людей. Численные значения индивидуальных дистанций непостоянны. У североамериканцев об­наружены следующие типы дистанций и их размеры:

1. Интимная дистанция – около 10 см. В эту область допускаются только очень хорошо знакомые и эмоционально близкие партнеры.

2. Персональная дистанция – порядка 70 см. На это расстояние «подпускается» знакомый, но эмоционально индифферентный партнер.

3. Социальная дистанция – примерно 3 м. Эта дистанция характерна для формальных и официальных встреч.

4. Публичная дистанция – около 7 м. Это расстояние воспринимается уместным при контак­тах с группами или враждебными индивидами.

Предполагается, что дифференциация типов индивидуальных дистанций обусловлена теми анализаторами, которые оказываются ведущими в ситуации взаимодействия. Для интимной дис­танции доминирующей считается интенсивность тактильного и обонятельного ощущений от тела партнера, а зрение не играет сколько-нибудь существенной роли. На социальной дистанции веду­щую роль в коммуникации играют зрение и слух. Основным анализатором на публичной дистан­ции является слух, а роль восприятия мимики и жестикуляции сведена к минимуму. <...>

Территориальность заключается в стремлении человека воспринимать некоторую часть ок­ружающего пространства как принадлежащую только ему. <...>

В человеческом поведении территориальность может наблюдаться в том, что при длительных занятиях в одной и той же аудитории каждый студент начинает занимать одно и то же место. В семье устойчиво воспроизводится рассаживание за обеденным столом, у каждого есть свое место на диване, свое место для тапочек и т.п. У человека, как и у животных, может быть только один хозяин территории. Из-за чего, среди прочего, не может быть двух равноправных хозяек на одной кухне или двух водителей у одной автомашины.

Этот инстинкт территориальности опирается на целую систему поведенческих механизмов своей реализации. Сюда относятся, например:

1. Инстинктивное повышение внутривидовой агрессивности, когда на некоторой территории количество особей данного вида становится больше критического уровня. Возрастание агрессив­ности «выталкивает» наиболее слабых особей за пределы видовой территории, восстанавливая тем самым нормальный размер территорий индивидуальных. Аналогом сходных переживаний у человека можно считать регулярно возникающую потребность горожанина вырваться из городс­кой суеты в уединенность природных ландшафтов.

2. Инстинктивная зависимость агрессивности и решительности действий от того, на какой территории произошла встреча двух особей. На нейтральной (ничьей) территории у животных побеждает наиболее физически сильный и агрессивный, а слабый оказывается вынужденным ретироваться (Силантьева, 1992). На наличие явных аналогий в человеческой психике указыва­ют такие выражения, как «дома и стены помогают», «в гостях хорошо, а дома лучше» и т.п.

3. Эволюционно закрепленное различие в размерах особей разных полов. Задача захвата и закрепления за собой индивидуальной территории лежит на самцах. Соответственно этому, чем больше особи данного животного вида склонны организовывать «свою» территорию, тем больше различие в среднем росте самцов рамок. Отметим, что в человеческом обществе средний рост мужчины на 3-5 % больше, чем средний рост женщины. <...>

Персонализация трактуется как процесс создания «своей» территории... Территория стано­вится «своей», когда окружающие могут воспринять ее границы, а некоторые элементы террито­рии точно указывают на конкретного хозяина.

Примерами персонализации территории у человека могут служить оставление своей вещи (на­пример, программы концерта) на том месте в зале, которое человек собирается занять, или раскла­дывание ручек, карандашей, очков и футляра от них по границе того участка стола в библиотеке, на который «претендует» данный посетитель. Персонализации на более обобщенном уровне слу­жит стремление «по-своему» обставить и оформить свое жилище. В животном мире персонализация осуществляется путем нанесения на границы своего участка пахучих меток (экскременты, выделения специальных желез, кусочки шерсти хозяина), следов от когтей или зубов на деревьях или кустарнике. Притягательное для слуха пение птиц в значительной степени адресуется сороди­чам-самцам того же вида и гласит: «Сюда не входить! Эта территория принадлежит мне».

Обобщая, можно сделать несколько предварительных выводов:

1. Проксемические исследования традиционно направлены на изучение поведения человека в разных ситуациях парного или группового общения. <...>

2. Установленные проксемикой особенности отношения к пространству не равнозначны по свое­му содержательному объему. Наиболее общая особенность выражена в понятии персонального про­странства. Его метрикой служит понятие индивидуальной дистанции, которая дробится на типы (интимная, персональная, социальная, публичная) в зависимости от выбора объекта, на которого направлено внимание испытуемого. Одной из возможных проекций персонального пространства (на реальный участок местности или помещения) служит территориальность. Механизмом превращения общего («ничейного») участка в индивидуальную территорию является его персонализация. <...>

3. Сходство пространственного реагирования у человека и животных показывает, что психоло­гическая часть реагирования имеет весьма древнее происхождение и вневидовой характер. Поэто­му можно предположить, что главной целью пристрастного отношения к пространству на любом уровне организации животного мира является своевременное обнаружение опасностей, исходящих из внешнего мира, и тем самым поддержание физической безопасности особи. А главным источни­ком формирования такого отношения является сфера неосознаваемых процессов, подсознание.

 

ПОДСОЗНАНИЕ, САМОСОХРАНЕНИЕ, ОПАСНОСТЬ

 

Понятия подсознания, самосохранения и опасности теснейшим образом переплетены. Задача физического самосохранения служит центральной для подсознания и решается путем постоян­ной нацеленности последнего на поиск и оценку потенциальных опасностей, на подготовку и даже реализацию двигательных программ самозащиты.

Сознание и подсознание являются двумя сторонами одного и того же психического феномена — целостной личности. В свою очередь, целостная личность – психическое образование, принци­пиально активное и деятельное по своей природе. <...>

Подсознание берет на себя управление поведением человека в экстремальных ситуациях, где сознательная часть личности оказывается дезориентированной: паническое бегство (детская мо­дель активной защиты), двигательная лихорадка (животная модель активной защиты) или сту­пор (животная модель пассивной защиты), выполнение набора автоматических движений (при потере равновесия или поскальзывании), усиление внушаемости и потребности ранее автоном­ных индивидов объединяться в группу (толпу).

Частью описываемой работы подсознания в обыденной жизненной ситуации служит конт­роль и оценка происходящего по параметрам окружающего пространства. Нацеленность подсоз­нания на физическое самосохранение выражается в том, что для него объективные простран­ственные параметры преобразуются в субъективно значимые, привязанные к структуре тела: дистанция («ближе-дальше»), рост («выше-ниже»), часть поля зрения («слева-справа»).

 

ОТНОШЕНИЕ К ПРОСТРАНСТВЕННОМУ ПАРАМЕТРУ «БЛИЖЕ – ДАЛЬШЕ»

 

Параметр дистанции «ближе – дальше» существенно важен для оценки степени опасности потенциального взаимодействия. Наверно, поэтому он лучше всего отражается в тех или иных ощущениях субъекта и был первым выделен в проксемических исследованиях. Подсознание чело­века чутко контролирует «правильность» складывающихся между партнерами дистанций. Любая ' «неправильность» интерпретируется им как опасность и обозначается для сознания в форме пере­живаний неловкости, дискомфорта или настороженности: в переполненном лифте или внутри плотной толпы, при излишнем приближении незнакомого партнера или неожиданном дистанцировании знакомого. Как «правильная» оценивается субъективно безопасная дистанция до партнера.

Поскольку потенциальная опасность партнера, среди прочего, зависит и от средств защиты от него, постольку обнаруживается привязка типов индивидуальных дистанций к устройству и возможностям человеческого тела. Так, указываемая в литературе интимная дистанция пример­но соответствует толщине руки, которой можно прикрыть свое тело в случае нападения. Персо­нальная дистанция (70 см) практически полностью равняется расстоянию, на котором можно остановить противника вытянутой в его сторону рукой. Социальная дистанция (3 м) является расстоянием, на котором поведение каждого члена небольшой группы людей будет находиться под полным зрительным контролем выступающего субъекта. Индивидуальный контроль в боль­шой группе является практически невозможным. Поэтому семь метров публичной дистанции «успокаивают» подсознание как некая «фора» в случае вынужденного бегства.

Параметр удаленности не является просто расстоянием в сантиметрах или метрах. Его под­сознательная значимость состоит в большей или меньшей вероятности быть атакованным, эф­фективно защититься или напасть. <...>

...Каждый лектор знает, насколько комфортнее и спокойнее общаться с новой аудиторией из-за трибуны или стола. Хотя последнее имеет и обратную сторону: чем более удален в глубину зала слушатель, чем больше препятствий (трибуна, ряды стульев, другие слушатели) на пути потенциального движения преподавателя к слушателю, тем независимее последний себя ощуща­ет и «непринужденнее» себя иногда ведет. В этом плане характерное наблюдение о реакциях слушателей на лектора сделано А.Ю. Панасюком: «чаще на лекциях-дискуссиях с ним не согла­шаются, спорят и даже иногда проявляют агрессивность те, кто сидит в дальней половине зала, и очень редко те, кто ближе к лектору».

Таким образом, за параметром «ближе – дальше» скрывается на физическом уровне степень опасности партнера по взаимодействию, определяемая как его удаленность расстоянием и пре­градами на пути движения, а также средствами защиты от него. В человеческом восприятии сущность этого параметра «смягчается», дополняясь уровнем социальным: мера близости начи­нает характеризовать вектор всех эмоциональных взаимоотношений двух партнеров, а не только их агрессивность и страх.

 

ОТНОШЕНИЕ К ПРОСТРАНСТВЕННОМУ ПАРАМЕТРУ «ВЫШЕ – НИЖЕ»

 

Параметр «выше – ниже», преобразуемый подсознанием в отношении к телу в форму «больше – меньше», имеет существенное значение для подсознательного оценивания по двум причинам.

Первая заключается в том, что в большинстве животных видов имеет место выраженная склонность предпочитать чересчур большое. Например, изучалось поведение самца бабочки-бархатницы в ответ на предъявление моделей самки разных размеров. Оказалось, что максимальная активность в приближении к мнимой самке предпринимается в том случае, когда модель в 4 раза больше реальной бабочки. <...>

В ряду неосознаваемых проявлений человеческого стремления к преувеличению можно на­звать результаты следующего эксперимента (Бодалев, 1982). Испытуемым предлагались разные варианты их собственного фотопортрета. Варианты создавались путем специальной техники фо­топечати, при которой с помощью поперечного искажения изображения получался набор портре­тов испытуемого с расширенным или суженным в разной степени лицом. Испытуемый знал, что в предъявляемом ему наборе помимо искаженных портретов был и один точный. Его задача – найти в наборе «нормальный» портрет. Оказалось, что чем положительнее относится к себе ис­пытуемый, тем более увеличенный по ширине портрет он воспринимает в качестве нормального. Аналогичная связь «хорошего» с «преувеличенным» обнаружилась и в восприятии испытуемы­ми других людей.

Вторая причина значимости параметра «больше – меньше» коренится в достаточно очевид­ной закономерности внутривидового отбора. Чем больше размер тела особи, тем (при прочих равных условиях) она физически мощнее и представляет большую опасность для противников и конкурентов. В этом плане размер тела служит важным фактором в конкуренции с сородичами за доступ к ограниченным пищевым, водным, территориальным и другим ресурсам.

В эволюции выработалось две стратегии управления размером своего тела как средством преодоления стрессовой конкурентной ситуации. Первая стратегия заключается в том, чтобы сделать свое тело больше, поэтому страшнее, и тем самым запугать противника, заставить его до физической схватки отказаться от борьбы. Статический аспект «возрастания» выражается в под­нятии шерсти у обезьян и кошек, распущении перьев и полном раскрытии хвостового оперения у птиц, надувании воздухом у лягушек и т.п. У человека стратегия увеличения реализуется в изменениях позы и осанки и содержит в себе некоторые элементы атавистического происхожде­ния: «от страха волосы встали дыбом». Динамический аспект этой стратегии состоит в увеличе­нии подвижности тела и его отдельных частей; в утрированно сильных жестах и мимике, в ритмичных покачиваниях при сидении на винтовом кресле, в «расхлябанности» подростковой походки.

Стратегии увеличения соответствует дополняющая ее стратегия уменьшения. Если конку­рент не испугался и даже оказался более страшным, то единственным способом предохранения от его физической агрессии становится демонстрация собственной слабости, «мелочности» и не­конкурентоспособности. В этой ситуации проигравшее животное пытается отбежать от победите­ля, прижимает к телу хвост, шерсть или перья, опускает голову, подгибает ноги или вообще ложится.

Нацеленность подсознания на оценку роста проявляется в том, что в описаниях облика не­знакомого человека испытуемые практически в обязательном порядке (83% описаний) приводят его рост. <...>

А.Ю. Панасюком (1997) описан следующий эксперимент. Незнакомого человека среднего роста по ходу лекции представляли четырем группам студентов; в одной группе – как нового профессора, в другой – как нового преподавателя, в третьей – как нового ассистента, в четвертой – как нового лаборанта. После его ухода «для проверки наблюдательности» студентов просили оценить в (сантиметрах) рост «новичка». Оказалось, что по среднегрупповой оценке самый высо­кий рост (в сантиметрах) имел «профессор». Самый низкий рост зафиксировался в памяти груп­пы, которая знакомилась с «лаборантом». <...>

Анализ состава некоторых слов и эмоционального контекста их привычного использования показывает, что рост в подсознании дополнительно ассоциирован и с достоинством. Высокое воспринимается как хорошее, достойное, моральное, а низкое – как плохое, недостойное. Не вызывает трудности понимание внутреннего смысла следующих псевдопространственных выра­жений: «высокие стремления», «возвышенная душа» и «низменные страсти», «низкий посту­пок». «Настоящий» есть не что иное, как «на–стоящий», стоящий на чем-то, возвышающийся над прочими; «подлинный» – это «по–длинный», то есть соответствующий длине (в применении к телу – росту). Поэтому всякое сокращение величины оценивается как плохое, неблагоприят­ное: слово «худой» в русском языке одновременно означает и «стройный» (уменьшенный в тол­щине), и «плохой» (в выражениях «худо дело», «прохудиться»). Подонок, то есть недостойный человек, – это человек, располагающийся «по дну», в нижней части некоей социальной системы, низкий человек. В явном виде на сцепленность роста и достоинства указывают глаголы «возвы­сить» и «унизить». <...>

Таким образом, в параметре «выше – ниже» символически отражаются взаимоотношения доминирования или подчинения между двумя субъектами. <...>

 

ОТНОШЕНИЕ К ПРОСТРАНСТВЕННОМУ ПАРАМЕТРУ «СЛЕВА – СПРАВА»

 

Самым интересным аспектом отношения подсознания к пространству, по нашему мнению, является отношение к параметру «слева – справа». Он любопытен тем, что в двигательном пове­дении реализуется исключительно отчетливо, но, как правило, человеком не осознается. <...>

Обыденный человеческий опыт также показывает, что все очереди (к продавцу, к окошечку кассы и т.д.) спонтанно выстраиваются так, чтобы правое плечо стоящих было обращено к стене или прилавку. Вспоминается также и трибуна для выступающих, которая ставится в правой (гораздо реже – в центре, но никогда – в левой) части сцены. <...>

В первом приближении специфичность отношения человека к левой и правой частям про­странства может интерпретироваться как следствие функциональной асимметрии полушарий головного мозга. Информация с левых полей зрения обоих глаз попадает в правое полушарие, отвечающее за восприятие и обработку наглядно-образного материала. Информация с правых полей зрения направляется в левое полушарие, лидирующее в осуществлении словесно-логических, мыслительных функций. Следствием этого является то, что человек (по крайней мере – «правша») лучше контролирует левую от него часть пространства: быстрее замечает появление в нем новых стимулов; точнее в нем оценивает размер, скорость и направление движения объек­тов; легче экстраполирует действия и интерпретирует экспрессию собеседника.

Максимально возможная подконтрольность левого поля зрения делает эту часть простран­ства с точки зрения задач, выполняемых подсознанием, полем относительной безопасности. Все появившееся слева будет быстро обнаружено и классифицировано как опасность той или иной степени. Немаловажно также, что функциональные асимметрии мышечного аппарата тела чело­века и полушарий мозга взаимоувязаны: и левая рука, выполняющая защитные функции (остановка, удержание, прикрытие), и правая рука, ориентированная эволюцией на атакующие дей­ствия (удар по источнику опасности, бросок предметом), готовы к оптимальной активности в передне-левом направлении.

Все находящееся и происходящее в правом поле зрения воспринимается человеком с задерж­кой, менее точно и не столь дифференцированно. Ограниченность возможностей контроля за происходящим в этом поле зрения делает его для подсознания зоной умеренной опасности. Про­странство за спиной человека практически полностью выпадает из-под его контроля. Оно воспри­нимается подсознанием как зона повышенной опасности.

Из всего сказанного можно сделать два вывода:

1. Действительные контуры персонального пространства асимметрично вытянуты в передне-левую сторону.

2. Всякий человек невольно стремится держать объект своего пристального внимания в ле­вом поле зрения, смещая направление прямого взгляда на правую (для себя) часть объекта. Особенно четко это будет проявляться, если объект (группа людей, аудитория в зале, участок местности) слишком велик для его полной фиксации неподвижным взглядом. В правое поле зрения невольно помещается объект (партнер по общению), не вызывающий непосредственного интереса или даже воспринимаемый как помеха.

Индивидуальный аспект особого значения передне-левой части пространства выражается в том, что левая часть тела играет с точки зрения подсознания «защитную» роль: на нее желатель­но наносить разного рода «щиты», чтобы чувствовать себя защищенным и чтобы потенциальный противник мог потерять самоуверенность, увидев их. В обыденной жизни подобная потребность реализуется в преимущественном нанесении элементов оформления внешности на левую часть тела: ордена и медали, эмблемы и нашивки на левой части груди или левом рукаве, а также на армейском и милицейском беретах; мужская серьга в левом ухе; передне-левый разрез в женс­ком платье; доминирование левых проборов в прическе современных мужчин и т.д.

Асимметрия отношения подсознания к левому и правому имеет и социальный аспект: правое место в некоем ряду субъектов ассоциировано с руководящим положением, левое место – с подчи­ненным. Такая связь могла возникнуть еще на уровне животных предков человека. Вожак сообще­ства обязан контролировать местонахождение и действия всех своих сородичей. Это является необ­ходимым условием для управления стадом. Одновременно он жестко пресекает все попытки зрительно контролировать его самого, поскольку это есть не что иное, как посягательство на власть. <...>

Идеальными воплощениями пространственного расположения супериерархической системы служат: воинский строй; расположение трибуны для лица, принимающего парад; порядок дви­жения войск и демонстрации и т.д. Одним из социальных следствий этой закономерности явля­ется «пристраивание» человека, чувствующего свое подчиненное положение, под левую руку того, чье старшинство он признает в данной ситуации. Чаще всего в таком порядке располагают­ся при движении в паре мужчина и женщина, взрослый и ребенок.

Социальный аспект наглядно кристаллизован в словах русского языка. Имеется длинный ряд слов, однокоренных с «правым»: право (закон), правило, правильность, править, направление, выправить, исправить и т.п. Во всех словесных модификациях «правого» заложен ясный позитивный смысл по модели «Наше дело правое!». Поэтому отказ от него является плохим, достойным осуждения действием: «Ты не прав!»

С «левым» в языке соотносятся действия, определенно недостойные: «левый товар» – неза­метный, распределяемый не по закону; «ходить налево» – совершать измены в семейных отноше­ниях. Единственный здесь положительный образ – мастеровой Левша – психологически все же противоречив: с одной стороны, Левша являлся специалистом высочайшего уровня, но, с другой стороны, он был человеком, который не управлял своей судьбой, был полностью зависим от чужой воли, жил в бедности и умер как нищий. Характерно, что в политическом жаргоне сложи­лись выражения типа «левацкий уклон», «леваки» (сюда же ленинское: «детская болезнь левиз­ны»), а использование столь же наполненных неуважительностью выражений «правацкий ук­лон» и «праваки» как-то не прижилось.

Таким образом, в отношении к параметру «слева – справа» на физическом уровне нашла свое выражение функциональная асимметричность зрительного восприятия и аппарата двигательных мышц. На социальном уровне она дополнилась индикацией места индивида в иерархической структуре внутригрупповых взаимоотношений. <...>

 

(Филимоненко Ю.И. Отношение к пространству как функция подсознания

// Психологические проблемы самореализации личности /

Под. ред. А.А. Реана, Л.А. Коростылевой. Вып. 2 – СПб., 1998. – С. 119-135

цит. по Психология в текстах. Хрестоматия.

Учебное пособие для студентов медицинских вузов

/ Сост. и общая редакция Е.В. Осмина и Т.Ф. Кабирова

 – Ижевск, 2003, С. 277-282)