Вернуться на главную страницу
О журнале
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Динамика нейропсихологического статуса у детей с опухолями задней черепной ямки

Шмелева О.О. (Санкт-Петербург, Россия)

 

 

Шмелева  Ольга Олеговна

Шмелева Ольга Олеговна

–  научный сотрудник-психолог; Российский научно-исследовательский нейрохирургический институт имени профессора А.Л. Поленова — филиал ФГБУ «СЗФМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России, ул. Маяковского, 12, Санкт-Петербург, 191014, Россия.
Тел.: 8 (812) 272-81-35.

E-mail: nutkreker@list.ru

 

Аннотация. Синдром мозжечкового мутизма (СММ) является комплексным осложнением хирургического удаления опухолей субтенториальной области у детей. Проведено клинико-нейропсихологическое обследование 91 пациента в возрасте 4—17 лет до и после удаления опухолей задней ямки. У детей с риском СММ выявились статистические отличия от других групп по факторам невротизации и обсессивно-компульсивного расстройства, диспросодии, нарушениям зрительной памяти, снижению динамики и диссомнии. Выявление симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы у детей со срединной анапластической опухолью задней черепной ямки может указывать на риск возникновения СММ после операции.

Ключевые слова: нейропсихологическая диагностика; опухоли субтенториальной области; детский возраст; синдром мозжечкового мутизма (СММ).

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Опухоли задней черепной ямки (ЗЧЯ) включают образования мозжечка, ствола и IV желудочка и занимают более 2/3 из всех церебральных образований у детей [1; 2]. Клиническая картина на момент постановки диагноза представлена выраженным гидроцефально-гипертензионным синдромом, мозжечковой и стволовой симптоматикой [5; 11; 21]. Особенностью опухолей данной локализации у детей является риск нарастания комплексного нейропсихологического дефекта после удаления опухоли [12; 16; 17; 20; 22].

Мозжечковый когнитивно-аффективный синдром (МКАС) в структуре неврологического синдрома задней ямки был выделен у детей в 1998 г. [24]. Совместные нарушения самоконтроля, зрительно-пространственной ориентировки, различных параметров речи могут возникать уже до операции и нарастают после удаления опухоли. Проявления его сильно варьируются. По данным литературы, МКАС у детей возникает в 9—31% случаев [16; 24]. Однако может возникать также при мальформациях и воспалительных процессах и имеет тенденцию к регрессу [13; 16].

Синдром мозжечкового мутизма (СММ) является специфически детским нейрокогнитивным осложнением хирургического лечения опухолей ЗЧЯ. Основными проявлениями являются резкая потеря речи и аффективная дизрегуляция в сопровождении атаксии и мышечной гипотонии [2; 12; 18; 19]. Частота встречаемости составляет до 39 % [12; 22; 23]. Немота наступает обычно в течение первой послеоперационной недели, но может наступать в более отдаленные сроки (до 21 суток) [10]. Мутизм всегда регрессирует, однако у пациентов надолго остаются нарушения импрессивной и экспрессивной речи, самоконтроля, зрительно-пространственных функций [16; 17; 18; 23]. Подтверждено негативное влияние СММ на когнитивный статус и адаптацию [12; 17]. Профилактика осложнения затруднительна, так как большинство детей имеют до операции сохранные и даже отличные речевые способности [12; 14]. Принятых схем лечения не имеется, хотя есть отдельные случаи успешного лечения аффективного компонента СММ [26]. В литературе недостаточно исследований, направленных на анализ динамики нейрокогнитивных нарушений у детей при данной патологии.

Динамическое нейропсихологическое исследование гностических процессов и эмоционально-волевой сферы у детей с опухолями данной локализации является чрезвычайно актуальным. С одной стороны, могут быть выявлены специфические симптомокомплексы, которые оказывают негативное влияние на медицинскую реабилитацию детей и социально-психологическую адаптацию в послеоперационный период. С другой стороны, могут быть разработаны прогностические критерии распада ВПФ в послеоперационный период с учетом тяжести дефекта и индивидуально-психологических особенностей.

Целью исследования являлось изучение динамики нейропсихологической симптоматики и эмоционально-поведенческих особенностей у детей разных возрастных групп до и после хирургического лечения опухолей ЗЧЯ. Задачи:

1.

Возрастной анализ нейропсихологического статуса пациентов с опухолью ЗЧЯ.

2.

Выделение ведущих нейропсихологических симптомокомплексов в до- и послеоперационном периоде.

3.

Выявление клинико-нейропсихологических факторов риска возникновения СММ.

Материалы и методы

Состояние высших психических функций и эмоционально-поведенческой сферы 91 пациента детского возраста с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка до и после удаления бластоматоза. Из них 48 девочек и 43 мальчика. Возраст больных составил от 4 до 17 лет. Диагнозы: опухоль мозжечка — 79,2% опухоль ствола — 20,8%. Из них 24 медуллобластомы, 57 астроцитом разной степени анаплазии, 10 — другие (эпендимомы, ПНЭО, хориоидпапилломы, невринома).

Пациенты были разделены на 4 возрастные группы: 4—6 лет (38 больных,), 7—10 лет (16 больных), 11—13 лет (15 больных), 14—17 лет (22 больных) (табл. 1).

 

Таблица 1

Распределение пациентов по полу и возрасту

 

Условиями для включения в исследование являлись интеллектуальный уровень не ниже средней возрастной нормы, отсутствие другой церебральной патологии или пороков развития.

Методологической основой исследования явились фундаментальные положения отечественной нейропсихологии о системном строении высших психических функций, их динамической локализации и формировании их структуры и мозговой организации в детском возрасте [3; 4; 9].

Психологическое исследование проводилось в 2 этапа:

1. Экстенсивные психологические методы:

Метод динамического наблюдения в палате.

Первичная диагностическая беседа и анкетирование родителей (или опекунов) с целью получения информации о раннем психомоторном развитии, особенностях эмоционально-поведенческого реагирования, адаптации, обучения.

Анализ клинических данных (заключений невропатолога, логопеда, детского психиатра, офтальмолога).

2. Интенсивные психологические методы:

Нейропсихологические методики, предложенные И.Ф. Марковской для детей младшего школьного возраста и А.В. Семенович — для дошкольного возраста [4; 6]. Оценивалось состояние динамического, кинестетического и конструктивного праксиса, реципрокной координации. При исследовании зрительного гнозиса использовались пробы на узнавание реалистических, контурных и перечеркнутых изображений, на сохранность симультанного восприятия — при рассматривании сюжетных картин. Проводилось исследование акустического и фонематического слуха, слухомоторной координации. Зрительно-пространственные функции оценивались с помощью расставления стрелок на часах (с 9 лет), копирования фигур, деления линии, проб на буквенный и цветовой гнозис. Дети 4—5 лет срисовывали крест и простые геометрические фигуры (треугольник, квадрат, круг). При исследовании речи использовались пробы на артикуляцию, речевую динамику и моторику, номинацию, понимание инвертированных и лексико-грамматических конструкций. Отмечались нарушения просодии (темп, ритм, назализация, дисфония). Исследовались отраженная и автоматизированная речь, фонематический слух. Динамика мышления изучалась с помощью направленных ассоциаций (дети 4—7 лет перечисляли всех животных, старше 8 лет — предметы на звук «с» в течение 1 мин). Исследование абстрагирования проводилось через установление смысла басни или пословиц. Логическое мышление — через установление последовательности в серии картинок. Мнестические функции изучались с помощью запоминания 10 не связанных по смыслу слов за три предъявления, запоминания девяти зрительных стимулов (фигур). В каждой пробе анализировалось непосредственное и отсроченное воспроизведение. Также исследовалось состояние логической и долговременной памяти (пересказ басни «Муравей и голубка», детьми 4—6 лет — сказки). Внимание оценивалось с помощью таблиц Шульте, у детей младшего возраста (до 5 лет) — корректурной пробой, методом наблюдения. Выполнение всех заданий оценивали в условных баллах по 4-балльной системе [1]. Отсутствие ошибок или ошибки неспецифические, свойственные и здоровым испытуемым, — 0; оценка 1 в случае потери или искажения программы при самостоятельной дальнейшей коррекции ошибок; оценка 2 ставится всегда при наличии вторичной коррекции и оценка 3 — при потере значимых элементов программы без коррекции. Если в пробе 3 задания, то их безошибочное выполнение оценивается в 0 баллов, ошибки в одном задании — 1 балл, в двух — 2 балла, в трех — 3 балла (соответственный перерасчет проводится, если в пробе 6 заданий). Баллы переводились в процентный коэффициент успешности выполнения заданий.

Шкала уровня невротических тенденций А.И. Захарова (заполняемая родителями) [2].

Шкала обсессивно-компульсивного расстройства Yale—Brown (заполняемая родителями) для выявления и определения степени тяжести обсессивно-компульсивных симптомов [21].

Обследование проводилось до и после хирургического лечения (7—14 сутки).

Проводились стандартные клинико-нейровизуализационные исследования (МРТ, КТ, энцефалография). Уровень гидроцефалии оценивался с помощью индекса Эванса. Обработку данных осуществляли с помощью программ Statistica 6 и Primer of Biostatistics 4.03 с использованием факторного анализа.

Результаты

До операции у детей с опухолями ЗЧЯ преобладала гипертензионно-гидроцефальная симптоматика. Выраженная окклюзионная водянка чаще наблюдалась у детей 4—6 и 7—10 лет (67,7 %, 60 %) по сравнению со старшими возрастными группами (26,7 %, 22,7 %). Выраженная атаксия и умеренная бульбарная симптоматика наблюдались у детей до 7 лет статистически чаще (p < 0,05). Основными жалобами со стороны родителей были повышенная утомляемость, снижение памяти, капризность и частая слезливость детей. Первыми симптомами заболевания были кластерная головная боль (86,5 %), координаторные нарушения (77,7 %), глазодвигательные расстройства (23,4 %). По данным анамнеза, раннее психомоторное развитие пациентов не выходило за возрастные рамки, большинство детей были адаптированы, посещали детские учреждения.

Была проведена углубленная диагностика эмоционально-поведенческого реагирования (табл. 2).

 

Таблица 2

Выраженность эмоционально-поведенческой симптоматики до операции (в %)

 

По данным шкал диагностики эмоционально-поведенческой сферы, у 46,7 % детей отмечалась эмоциональная неустойчивость, у 40,9 % — высокий уровень нервно-психического напряжения (раздражительность, высокая тревожность, обилие страхов, вегетативные дисфункции, сниженный аппетит). Обращала на себя внимание частота и выраженность обсессивно-компульсивных черт поведения. У детей младшего возраста наблюдались упорная онихофагия, обрывание заусениц, кожи на губах (43,76 %). По результатам опросников, у 1/3 детей старших возрастных групп также имелись компульсивно-обсессивные черты в виде навязчивых ритуалов, неясных опасений, ранних пробуждений с чувством сильной тревоги. При этом родители отмечали возникновение этих черт за некоторое время до появления первых симптомов заболевания. Умеренные нарушения поведения отмечались чаще у пациентов до 7 лет (12,5 %). Случаи возникновения патопсихологической симптоматики (ночные кошмары, агрессивность) отмечались в младшей группе (16,13 %). Кроме того, у пациента 16 лет наблюдалось психотическое расстройство в виде бреда преследования и зрительных галлюцинаций.

Анализ нейропсихологической симптоматики по возрастным группам показал выраженное снижение параметров праксиса, зрительно-пространственных функций и произносительной стороны речи (табл. 3). Снижение регуляторных функций проявлялось в трудностях удержания произвольного внимания и повышенной отвлекаемости. Значительные нарушения самоконтроля, неустойчивость внимания и персеверации в заданиях возникали только у пациентов младшего возраста (16,13 %) и значительно реже — в группе 14—17 лет. Нарушения внимания носили общемодальный характер, наблюдались в среднем у 29,1 % детей, при этом преобладали у подростков 14—17 лет (40,91 %). Функции праксиса были выраженно нарушены в премоторных пробах, которые показали наибольшую чувствительность к выявлению тремора, который нарастал по мере выполнения заданий, даже если в обычной деятельности проявлялся минимально. Нарушения динамического праксиса и зрительно-моторной координации также были вторичны по причине выраженной атаксии, тремора, глазодвигательных расстройств. Анализ продуктов деятельности показывал, что графические навыки детей в большинстве соответствовали возрастным нормам, чаще страдала четкость линий или наблюдалось укрупнение фигур. У 11,8 % детей имелись умеренные нарушения орального праксиса в виде гипомимии, трудности надувания щек или асимметрии лицевой мышечной группы. Это косвенно указывало на вовлечение в патологический процесс лицевой группы черепно-мозговых нервов. Умеренные нарушения реципрокной координации наблюдались у 34,2 % пациентов, преобладая у детей до 7 лет. При сохранности содержательной и коммуникативной стороны речи у пациентов всех групп наблюдался высокий процент дизартрии и диспросодии. При этом следует отметить редкость возникновения чистой мозжечковой дизартрии (у двух пациентов 4 и 15 лет), чаще это были сочетанные легкие нарушения по мозжечково-псевдобульбарному типу. У 8,4 % детей отмечались элементы эфферентно-моторной афазии, выявлявшиеся только при выполнении нейропсихологических проб.

 

Таблица 3

Выраженность нейропсихологической симптоматики до операции (в %)

 

Сочетанные нарушения просодии в виде назализации, дисфонии, нарушения ритма, плавности и модуляции регистрировались у 32,5 % пациентов. Нарушений долговременной памяти не отмечалось. Умеренное снижение объема оперативной памяти при первом предъявлении отмечалось у большинства пациентов и было вызвано повышенной истощаемостью и неустойчивостью процессов внимания. При повторном предъявлении и стимуляции, как правило, результат улучшался. Выраженные нарушения слухоречевой памяти отмечались только у 8,54 % пациентов, чаще в возрасте 11—13 лет (14,3 %). Нарушения логической памяти не имело большой выраженности (6,17 %) и проявлялось в трудностях запоминания рассказа (забывалась первая часть). В наибольшей степени страдали процессы запоминания зрительно-пространственного материала у детей двух младших групп (50 %). Большинство пациентов в процессе обследования сильно уставали, при этом не отказываясь от заданий. У трети пациентов регистрировались изменения формулы сна по типу бессонницы, при этом в младшей возрастной группе — у более 50 %. Наиболее сохранными оказывались процессы мышления, дети справлялись с заданиями на классификацию предметов, дети от 7 лет подбирали аналогии с небольшой помощью в начале выполнения заданий. Несколько выше был процент нарушений арифметического счета, который нарушался вторично (сочетание повышенной импульсивности и снижения динамики).

Таким образом, на дооперационном этапе у детей с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка преобладала общемозговая симптоматика, в большей степени страдали процессы эмоциональной регуляции, фоновые характеристики деятельности, координация, зрительно-пространственные функции, просодическая и артикуляционная сторона речи.

Наиболее выраженная эмоционально-поведенческая симптоматика отмечалась у детей дошкольного возраста и в старшей возрастной группе (14—17 лет). Меньшая выраженность — у детей 11—13 лет.

 

После операции у 23 пациентов возник синдром мозжечкового мутизма, у 19 человек — мозжечковый когнитивно-аффективный синдром без потери речи, у 49 детей комплексной симптоматики не выявлялось. Были сформированы группы:

I группа СММ — 23 человека (25,3 %), из них 39,1 % мальчиков и 60,9 % девочек. Средний возраст — 6,7 лет.

II группа МКАС — 19 человек (20,9 %), из них 47,4 % мальчиков и 52,6 % девочек. Средний возраст — 6,3 лет.

III группа — 49 пациентов (53,8 %), из которых 25 (51 %) мальчиков и 24 (49 %) девочек. Средний возраст — 9,7 лет.

При сравнении дооперационных клинико-нейропсихологических показателей в выделенных группах достоверных различий в группах по фактору пола и возраста получено не было. Однако наблюдалась тенденция к наибольшей уязвимости детей 4—6 лет к возникновению нейропсихологических синдромов (СММ и МКАС) (табл. 4).

 

Таблица 4

Распределение пациентов по возрастному признаку в группах

 

В группах с СММ и МКАС преобладали медуллобластомы, степень злокачественных астроцитом была значительно выше, практически не были представлены другие опухоли. Достоверным отличием (p < 0,05) было преобладание IV гр. анаплазии в гр. СММ в 47,8 %, по сравнению с остальными 31,6 % и 20,4 %.

В группе СММ опухоли чаще локализовались в черве с распространением на полушария мозжечка и стволовые структуры, еще у четверти пациентов — не затрагивали мозжечка. В группе МКАС опухоль локализовалась как срединно, так и полушарно. В группе сравнения — в области одного полушария. Однако различия не были статистически значимы.

Статистически надежным (p < 0,05) оказался фактор расположения опухоли по средней линии.

Были проанализированы значения выраженности гидроцефалии. В группе СММ выраженная окклюзионная гидроцефалия была отмечена у 78,3 % больных, в группе МКАС — у 89,5 % больных, в III группе — только у 18,4 %. Таким образом, выраженная окклюзионная гидроцефалия выделена как значимый фактор возникновения обоих синдромов.

При этом количество шунтирующих операций в группах значительно отличалось. Так, в группе СММ шунт первым этапом был установлен в 82,6 % случаев, вторым этапом — в 8,7 %, не ставился в 8,7 %. В группе МКАС шунтирование до удаления было проведено 57,9 % больных, после — в 26,3 % случаев, не устанавливался в 15,8 %. В III группе шунтирование проведено до операции в 26,5 % случаев, после операции — в 12,3 %, не проведено в 61,2 %. Таким образом, шунтирование первым этапом выделено как статистически значимый фактор для возникновения СММ (p < 0,05).

Степень удаления бластоматозного процесса в группах была различной. В I группе тотально удалено 43,5 % объемов, субтотально — 26,1 %, частично — 30,4 %. Во II группе тотальных удалений 63,2 %, субтотальных — 21,1 %, частичных — 15,8 %. В III группе тотально удалено 67,3 % опухолей, субтотально — 22,4 %, частично — 10,2 %. Таким образом, в группе детей с СММ количество частичных удалений превышало показатели в других группах, однако данные не имели статистической значимости. При анализе выраженности неврологического дефекта статистически значимым (p < 0,05) было преобладание выраженной атаксии и умеренной бульбарной симптоматики в группе СММ.

По результатам исследований эмоционально-поведенческой сферы были получены значительные отличия. В группе детей, впоследствии перенесших СММ, статистически чаще отмечались выраженные обсессивно-компульсивные черты поведения, имеющие тенденцию к нарастанию после удаления опухоли (рис. 1).

 

Рис. 1. Обсессивно-компульсивная симптоматика до и после операции

 

В этой же группе значимо преобладали нарушения зрительной памяти (p < 0,05).

Наряду с этим в группе СММ преобладали стойкие нарушения формулы сна по типу бессонницы (p < 0,05), имея тенденцию к максимальному нарастанию после операции (рис. 2).

 

Рис. 2. Нарушения формулы сна до и после операции

 

В результате сравнения различных сторон речи были получены статистически значимые отличия по преобладанию нарушений просодии в группе СММ до и после операции (p < 0,05). Чаще это были назализация, нарушение ритма, снижение силы и качества голоса (рис. 3).

 

Рис. 3. Выраженность диспросодии до и после операции

 

Нарушения фоновых характеристик психической деятельности в виде повышенной истощаемости и снижения психической активности также преобладали в группе СММ как в до-, так и в послеоперационном периоде (p < 0,05) (рис. 4).

 

Рис. 4. Снижение фоновых характеристик психической деятельности до и
после операции

 

В результате статистического анализа выделились отдельные нейропсихологические параметры, по которым найдены значимые различия в группах (p < 0,5). Они представлены на рис. 5:

 

Рис. 5. Дооперационные нейропсихологические профили в группах сравнения

 

Обсуждение

У детей с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка преобладает общемозговая симптоматика. Эмоционально-поведенческая симптоматика в виде умеренной лабильности, тревожности с обсессивно-компульсивными чертами и нарушением ночного сна в большей степени встречается у пациентов 4—6 и 14—17 лет и соответствует картине заинтересованности медиобазальных отделов височных долей. Снижение регуляторных функций у детей старше 7 лет было минимальным, что свидетельствовало о сохранности лобных структур. Выраженная недостаточность зрительно-пространственной координации у большинства больных было вызвано атаксией, тремором, глазодвигательными расстройствами. Однако у части пациентов при сохранности предметного и цветового гнозиса имелись недостаточность симультанного гнозиса, трудности копирования, пространственной ориентировки. Можно предположить, что симптоматика недостаточности стыка височной, теменной и затылочной долей могла быть следствием сужения зрительного поля, возникающего при различных поражениях зрительного пути. Низкие показатели зрительной памяти подтверждали это предположение. Статистических различий в выделенной симптоматике между возрастными группами не выявилось, однако качественный анализ показал меньшую выраженность расстройств у детей 11—13 лет. В целом по группе до операции нейропсихологических симптомокомплексов не выявилось, однако у детей, впоследствии перенесших СММ, уже до операции имелись достоверные отличия от других групп по выраженности эмоционально-поведенческих нарушений, обсессивно-компульсивных черт, дефицитарности запоминания зрительного материала, диспросодии, истощаемости и нарушениям формулы сна. В неврологическом статусе в этой группе статистически чаще регистрировалась выраженная атаксия и умеренная бульбарная симптоматика.

С точки зрения традиционного синдромного анализа, у детей с риском СММ имелся сочетанный нейропсихологический симптомокомплекс раздражения ствола (диспросодия, дисфагия), ретикулярной формации (сбой формулы сна, истощаемость), лимбической системы (выход примитивных стрессовых реакций, компульсии, раздражительность) и в меньшей степени — височно-теменно-затылочных отделов коры.

Большинство авторов считают СММ следствием двустороннего прерывания дентато-таламо-корковых путей (DTC) в результате операционного вмешательства [11; 17; 19; 23; 27]. Возможно, уже до операции у части пациентов со срединной анапластической опухолью ЗЧЯ и декомпенсированной гидроцефалией может иметься нарушение проводимости корково-мосто-мозжечковых связей в виде выявленного нейропсихологического симптомокомплекса.

По данным большинства исследований, основными факторами риска СММ после вмешательства признаны срединная локализация, гистологический тип — медуллобластома и вовлечение стволовых структур в бластоматозный процесс [14; 16; 17; 22; 27]. По результатам нашего обследования, СММ возникал после удаления субтенториальной срединной опухоли высокой степени анаплазии, сопровождающейся декомпенсированной гидроцефалией с необходимостью шунтирования первым этапом при наличии у пациента до операции специфического нейропсихологического симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы.

Выводы

До операции у детей с опухолями ЗЧЯ в большей степени страдают процессы эмоциональной регуляции, зрительно-пространственный анализ и синтез, просодическая и артикуляторная сторона речи на фоне выраженного снижения фоновых характеристик психической деятельности. Меньшая выраженность расстройств выявляется у пациентов 11—13 лет, максимальная — у детей до 6 лет.

У части пациентов детского возраста имеется специфический нейропсихологический симптмокомплекс раздражения ствола и лимбической системы с недостаточностью заднелобных и височно-теменно-затылочных отделов разной степени выраженности.

Факторами риска возникновения СММ являлись:

– 

срединное расположение опухоли;

– 

IV степень анаплазии;

– 

декомпенсированная гидроцефалия с необходимостью установки шунта первым этапом вмешательства;

– 

наличие в предоперационном периоде нейропсихологического симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы с недостаточностью височно-теменно-затылочных отделов.

Заключение

В целях предупреждения и коррекции нейропсихологических осложнений необходимы дальнейшие проспективные клинико-нейропсихологические исследования пациентов детского возраста с опухолями ЗЧЯ.

 

Литература

1.   Глозман Ж.М. Количественная оценка в нейропсихологии. – М., 1995.

2.   Захаров А.И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. – М., 1982.

3.   Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. – М., 1973.

4.   Марковская И.Ф. Нейропсихологическая диагностика нарушений высших психических функций у детей с аномалией психического развития // Практикум по патопсихологии / под ред. Б.В. Зейгарник, В.В. Николаевой, В.В. Лебединского. – М.: Изд-во Московского университета, 1987. – С. 136–156.

5.   Никифоров Б.М., Мацко Д.Е. Особенности опухолей головного мозга у детей // Нейрохирургия и неврология детского возраста. – 2002. – № 1. – С. 21–27.

6.   Семенович А.В. Нейропсихологическая диагностика и коррекция в детском возрасте: учебное пособие. – М.: Академия, 2002.

7.   Симерницкий Б.П., Спиридонов И.В. Шунтирующие операции при окклюзирующих процессах в задней черепной ямке у детей // Вопросы нейрохирургии им. H.H. Бурденко. – 1987. – № 3. – С. 22–26.

8.   Хачатрян В.А. Гидроцефалия (патогенез, диагностика, хирургическое лечение). – СПб., 1998. – 234 с.

9.   Цветкова Л.С. Методика нейропсихологической диагностики детей. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Когито-центр, 1998.

10.   Шмелева О.О., Хачатрян В.А., Ким А.В. Синдром мозжечкового мутизма после удаления опухоли ствола (описание клинического случая) // Нейрохирургия и неврология детского возраста. – 2013. – № 1. – С. 57–64.

11.   Albright L. Posterior fossa tumors // Neurosurg Clin N Am. – 1992. – Vol. 3(4). – P. 881–891.

12.   Cerebellar mutism: review of the literature / T. Gudrunardottir, А. Sehested, M. Juhler [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2011. – Vol. 27(3). – P. 355–363.

13.   Disorders of cognitive and affective development in cerebellar malformations / A. Tavano, R. Grasso, C. Gagliardi [et al.] // Brain. – 2007. – Vol. 130 (Pt. 10), № 26. – Р. 46–60.

14.   Gelabert-González M., Fernández-Villa J. Mutism after posterior fossa surgery. Review of the literature // Clin Neurol Neurosurg. – 2001. – Vol. 103(2). – P. 111–114.

15.   Incidence, risks, and sequelae of posterior fossa syndrome in pediatric medulloblastoma / M.P. Korah, N. Esiashvili, C.M. Mazewski [et al.] // Int J Radiat Oncol Biol Phys. – 2010. – Vol. 77(1). – P. 106–112.

16.   Levisohn L., Cronin-Golomb A., Schmahmann J.D. Neuropsychological consequences of cerebellar tumour resection in children: cerebellar cognitive affective syndrome in a paediatric population // Brain. – 2000. – Vol. 123 (Pt. 5). – P. 1041–1050.

17.   Long-term effects of transient cerebellar mutism after cerebellar astrocytoma or medulloblastoma tumor resection in childhood / J.F. Huber, K. Bradley, B.J. Spiegler [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2006. – Vol. 22(2). – P. 132–138.

18.   Mutism after posterior fossa tumour resection in children: incomplete recovery on long-term follow-up / P. Steinbok, D.D. Cochran., R. Perrin [et al.] // Pediatr Neurosurg. – 2003. – Vol. 39, № 4. – P. 179–183.

19.   Pitsika М., Тsitouras V. Cerebellar mutism // J Neurosurg Pediatr. – 2013. – Vol. 12(6). – P. 604–614.

20.   Pollack I.F. Posterior fossa syndrome // Int Rev Neurobiol. – 1997. – Vol. 41. – P. 411–432.

21.   Posterior fossa tumours / ed. by A.J. Raimondi, M. Choux, C. DiRocco. – New York: Springer Verlag, 1993.

22.   Postoperative cerebellar mutism syndrome following treatment of medulloblastoma: neuroradiographic features and origin. Clinical article / E.M. Wells, Z.P. Khademian,  K.S. Walsh  [et al.]  //  J  Neurosurg  Pediatr.  –  2010. – Vol. 5. – Р. 329–334.

23.   Postoperative motor speech production in children with the syndrome of 'cerebellar' mutism and subsequent dysarthria: a critical review of the literature / H.J. De Smet, H. Baillieux, C. Catsman-Berrevoets [et al.] // Eur J Paediatr Neurol. – 2007. – Vol. 11(4). – P. 193–207.

24.   Schmahmann J.D., Sherman J.C. The cerebellar cognitive affective syndrome // Brain. – 1998. – Vol. 121 (Pt. 4). – P. 561–579.

25.   The Dimensional Yale-Brown Obsessive-Compulsive Scale (DY-BOCS): an instrument for assessing obsessive-compulsive symptom dimensions / M.C. Rosario-Campos, E.C. Miguel, S. Quatrano [et al.] // Mol Psychiatry. – 2006 May. – Vol. 11(5). – P. 495–504.

26.   Treatment of postoperative cerebellar mutism with fluoxetine / A. Akhaddar, M. Salami, A.C. El Asri [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2012. – Vol. 28(4). –  P. 507–508.

27.   Use of a ventriculosubgaleal shunt in the management of hydrocephalus in children with posterior fossa tumors / F. van Calenbergh, J. Goffin, P. Casaer [et al.] // Childs Nerv Syst. – 1996 Jan. – Vol. 12(1). – P. 34–37.

 

 

Ссылка для цитирования

УДК 159.9:616-006-053.2

Шмелева О.О. Динамика нейропсихологического статуса у детей с опухолями задней черепной ямки // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 3(38) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ
Яндекс цитирования Get Adobe Flash player