Позитивная динамическая психотерапия: анализ сновидений
в русле психологии отношений В.Н. Мясищева

Слабинский В.Ю. (Санкт-Петербург, Россия)

Слабинский Владимир Юрьевич –  кандидат медицинских наук, доцент Научно-клинического и образовательного центра «Психотерапия и клиническая психология», Санкт-Петербургский государственный университет, В. О., 21-я линия, 8а, Санкт-Петербург, 199106, Россия. Тел.: 8(812) 326-03-26. E-mail: slabinsky@mail.ru

Аннотация. Анализ материала сновидений представляет интерес для всех наук о человеке, но прежде всего — для психологии. В статье представлена история вопроса и авторская концепция анализа сновидений, базирующаяся на работах В.М. Бехтерева, А.Ф. Лазурского, В.Н. Мясищева и других представителей Петербургской школы психологии и психотерапии, а также интегрирующая идеи западных психологов: З. Фрейда, К. Юнга, Л. Бинсвангера, М. Хайдеггера. Показана суть различий существовавших ранее подходов к анализу сновидений. Описано соотнесение типов сновидений по Н.Я Гроту с уровнем функционирования личности по А.Ф. Лазурскому, уровнем адаптированности, ведущим этическим императивом по С.Л. Франку, ведущим мотивом поведения по В.Ф. Чижу, типом совладающего поведения. Показана возможность использования данной концепции для обозначения психотерапевтических мишеней. Описана модель когнитивного бессознательного, в рамках которой интегрируются идеи В.М. Бехтерева, В.Н. Мясищева, Ж. Дюрана, Ю. Кристевой. Приводятся диагностические маркеры, позволяющие выявлять преобладающий тип внутриличностного конфликта. Описан алгоритм эмпирической проверки методики.

Ключевые слова: анализ сновидений; Петербургская школа психотерапии; история психотерапии; история клинической психологии; теория личности.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

По выражению Николая Яковлевича Грота: «Научная польза основательного исследования сновидений может быть выражена немногими словами, так как по этому вопросу невозможно разногласие. Анализ этого феномена может представлять значительную важность для всех наук, заинтересованных той или другой стороной психической жизни» [2]. Психотерапия не является исключением. Еще Зигмунд Фрейд утверждал, что сновидения – это королевская дорога к бессознательному [21]. Использование материала сновидений для диагностики нарушений, понимания динамики процесса терапии и особенностей взаимодействия психотерапевта и пациента является одной из значимых составляющих современной психотерапии. Со сновидениями работают представители практически всех основных психотерапевтических школ [6; 20; 21; 22; 25]. Более того, со всей очевидностью можно утверждать, что психотерапия как система возможна только при наличии теории и практики работы с проективным материалом в широком контексте и сновидениями в частности.

Смысл сновидений волновал человека всегда, а традиция толкования сновидений уходит своими корнями в глубочайшую древность [2; 5; 24].

Уже гимны Упанишад содержат описания снов и говорят о необходимости работы со сновидениями для духовного развития человека. Постулируется, что мир снов и реальный мир имеют одну природу и функционируют по одним законам. Веды сравнивают невежество души со сном. Духовному человеку знание этих законов необходимо для пробуждения от мировой иллюзии.

Шумерский эпос содержит сюжет о том, как Энкиду стал толкователем снов Гильгамеша. Эти сны были посланиями богов и мотивировали двоих друзей на их рискованные похождения. Глиняные клинописные таблички, найденные в Вавилоне и Халдее, содержат множество описаний и толкований снов. Есть исторические свидетельства, что царь Ассирии Ашурбанипал (VII в. до н. э.) руководствовался толкованием снов при ведении военных кампаний. В самых ранних египетских папирусах не только описываются различные способы вызывания снов, но и приводятся примеры толкования сновидений. Так, древнеегипетская «Книга Мертвых» содержит подробную картографию мира смерти и сновидений. В Ветхом завете есть история о том, как Иосиф толковал сны фараона, что указывает на существование развитой традиции интерпретации сновидений не только у египтян, но и у семитов.

В античной культуре сновидения считались происходящими от Зевса и между ними различались сновидения обманчивые или ничего не значащие, верные или пророческие [5]. Одно из первых письменных упоминаний работы со сновидениями содержится в произведениях Гомера. Так, например, Пенелопа обращается с просьбой помочь в интерпретации своего сновидения к неузнанному ей Одиссею. Толкование сновидений было частью медицинской практики в Асклепионах. Есть данные, что еще в V в. до н. э. поэт и философ Паниасис опубликовал учебник по теории и практике анализа сновидений.

Однако в систематической светской психотерапевтической практике анализ сновидений, по всей видимости, первым применил современник Сократа философ Антифонт. Веря, как все софисты, в могущество слова, он арендовал и специально обустроил помещение в центре Афин. В этом по сути первом в Афинах полноценном психотерапевтическом кабинете он вёл лечебные беседы с людьми, потерявшими душевное равновесие и искавшими помощи. В ходе психотерапевтических бесед использовался и анализ сновидений. Известно, что Антифонт написал знаменитую в свое время книгу по толкованию сновидений.

Платон в диалоге «Критон» описывает ситуацию интерпретации Сократом собственного сна, увиденного накануне казни.

Мне виделось, что подошла ко мне какая-то прекрасная, величественная женщина в белых одеждах, позвала меня и сказала: «Сократ! В третий ты день, без сомнения, Фтии достигнешь холмистой» (Перевод с древнегреческого М.С. Соловьева) [9].

Аза Алибековна Тахо-Годи так комментирует этот фрагмент: «Сократ вспоминает слова Ахилла (Ил. IX 363), оскорбленного Агамемноном и желающего возвратиться к себе на родину, во Фтию. Сократ видит в этих словах тайный смысл, так как греческие слова Φθíη (Фтия) и φθíνω (гибнуть) близки по звучанию» [Там же].

Обратим внимание, что Сократ при толковании сновидения переводит виденный во сне образ в текст и анализирует именно текст. Этот технический прием использовался достаточно широко. К примеру, Аристандр Телмесский (IV в. до н. э.) дал рекомендацию к началу штурма финикийского города Тира, истолковав сны Александра Македонского, которому сначала приснился Геракл, а потом убегающий сатир, которого он смог поймать (что было переведено как «твой Тир» — от σά (твой) и Τυρος (Тир)). Этот анализ в качестве образцового приводят З. Фрейд и Л. Бинсвангер, которые тоже использовали данный прием в своей практике.

Аристандр был потомственным прорицателем из славящейся своими толкователями сновидений Ликии. Ему довелось служить двум великим македонским царям: Филиппу и его сыну Александру. Согласно легенде, место при дворе Аристандр получил благодаря тому, что в отличие от многих других философов применял только позитивный подход в толковании сновидений.

Плутарх свидетельствует, что когда Филиппу II приснился сон, в котором он запечатал чрево своей жены Олимпиады печатью со львом, «все предсказатели истолковывали этот сон в том смысле, что Филиппу следует строже охранять свои супружеские права, и только Аристандр Телмесский сказал, что Олимпиада беременна, ибо ничего пустого не запечатывают, и что беременна она сыном, который будет обладать отважным, львиным характером».

Толкования Аристандра по праву вошли в золотой фонд психологической мысли. Достаточно вспомнить, что только в ХХ веке их цитировали З. Фрейд, К. Юнг, Л. Бинсвангер, Н. Пезешкиан.

Интересовали психологические аспекты сновидений и Аристотеля; он их исследовал по меньшей мере в двух своих работах. По мнению великого ученого, сновидение возникает не из сверхъестественного божественного откровения, а является результатом законов человеческого духа. Сновидения определялись им как душевная деятельность спящего. В книге «Толкование сновидений» З. Фрейд пишет, что Аристотелю знакомы некоторые из характерных черт жизни сновидения – например, что сновидение превращает мелкие раздражения, наступающие во время сна, в крупные [21].

Древнейшей из дошедших до нас в полном объеме книгой по работе со сновидениями стал сонник Артемидора из Лидии, составленный во втором веке н. э. В XVII столетии книгу Артемидора перевели на английский язык, и она только в Англии выдержала более тридцати переизданий. Артемидор подразделяет сновидения на два класса. «Один класс обусловлен лишь настоящим (или прошедшим), но не имеет никакого значения для будущего; он включает (evwua), insomnia, которые непосредственно воспроизводят данное представление или противоположное ему представление, например, голод или утоление его, которые фантастически преувеличивают данное представление, как, например, кошмары (ночное удушье). Наоборот, другой класс определяет будущее, к нему относятся:

1) прямое пророчество, получаемое в сновидении (oraculum);

2) предсказание предстоящего события (бреема, visio);

3) символическое, нуждающееся в разъяснении сновидения (somnium) [Там же].

Важным представляется вывод, что уже в античное время были разработаны все известные в настоящее время практические приемы толкования сновидений:

В Средневековье толкование сновидений, как и многие другие психологические практики, практически прекратилось из-за отрицательной позиции Церкви. Однако с началом эпохи Просвещения ситуация кардинально изменилась. Античные знания стали возвращаться в культурное пространство. Сновидения, с одной стороны, стали трактовать как один из каналов коммуникации человека с Богом, с другой стороны, постепенно накапливался опыт научного толкования бессознательного.

Рене Декарт считал, что сон без сновидений невозможен, потому что сущность мысли — действовать непрерывно. Спящая душа — спящая мысль, то есть мысль, зашифрованная в сновидении. Эту идею разделяли Лейбниц и Кант, а немецкий психолог Карл Фортлаге (1806—1881) на основе предположения Декарта сформулировал свой знаменитый парадокс: «Мы живем, когда спим, и начинаем умирать при пробуждении, так как из жизни более духовной переходим к жизни более плотской». Это же понимание пространства сновидения как пространства духовной жизни позже развивал о. Павел Флоренский в своей работе, посвященной символизму «восьмерки».

В 1814 году вышла книга профессора естествознания Готтхильфа Генриха фон Шуберта (1780—1860) «Символика сновидений». В ней исследовался язык, на котором душа «говорит» во время сна. В 1861 году появился труд «Жизнь сна» немецкого психолога Карла Альберта Шернера (1825—1889). Эту книгу высоко ценил З. Фрейд, утверждавший, что психоанализ хотя и основательно видоизменил открытия Шернера, тем не менее подтвердил их. Помимо прочего, в своей книге Шернер предложил специальные приемы запоминания содержания сновидения.

В 1869 году немецкий философ Эдуард фон Гартман (1842—1906) выпустил книгу «Философия бессознательного», в которой привел обзор теорий и описал функции бессознательного. По Гартману, бессознательное:

Большой вклад в развитие практики анализа сновидений внес автор метода «психологического анализа на физиологической основе» профессор Адольф Горвич (Adolf Horwicz), выпустивший в 1872 году и не переведенную до сего дня на русский язык монографию «Psychologische Analysen auf physiologischer Grundlage, ein Versuch zur Neubegründung der Seebenlehre». Адольф фон Штрюмпель (1853—1925), Альфред-Вильгельм Фолькман (1800—1877) изучали физиологию и психологию сна и предложили градации ясности сознания на основе цикла сон-бодрствование. Кроме того, Фолькман предложил для индивидуального анализа символов сновидения вести особую таблицу «особого языка сновидения». Чезаре Ломброзо (1835—1909) считал, что сновидения объясняются «своеобразным воскрешением психики первобытного человека» [4], позже эту идею поддерживал советский антрополог Тан-Богораз [13].

Гений экспериментальной психологии Вильгельм Вундт (1832—1920) тоже предложил особую процедуру для фиксации и анализа материала сновидения:

Приведенный исторический обзор (в котором упомянуты далеко не все работы в области психологии сновидений) убедительно показывает, что к началу ХХ века существовал большой научный задел в изучении бессознательного и его феноменов; была разработана большая часть практических приемов, позволяющих анализировать содержание сновидений. Со всей очевидностью возникает вопрос о роли и вкладе в данный вопрос Зигмунда Фрейда.

По нашему мнению, основная заслуга Зигмунда Фрейда в том, что он первым для анализа сновидений использовал теорию личности. Это подняло данную практику на принципиально другой научный уровень. Позже ту же процедуру проделал К. Юнг, использовавший для понимания материала сновидений свою теорию личности. После Фрейда и Юнга стало возможным говорить о существовании определенной научной технологии. В настоящее время технология использования оригинальной картографии личности при анализе сновидений применяется в гештальт-терапии [3]. Заметно движение по данной траектории и в экзистенциональной психотерапии [6].

Российская психотерапевтическая школа в данном вопросе развивалась и развивается в соответствии с общемировыми тенденциями [10]. Н.Ю. Стоюхина, А.А. Костригин в статье «Отечественные психологи конца XIX — начала XX вв. о снах и сновидениях» приводят достаточно большой перечень отечественных авторов, опубликовавших работы о сновидениях и их толковании, и разделяют их на приверженцев мистико-религиозного и научного подходов [15]. Так как данная тема изучалась со всех сторон и со всем тщанием, достаточно упомянуть только наиболее значимых отечественных исследователей. Михаил Петрович Погодин (1800—1875) в книге «Простая речь о мудреных вещах» (1873) приводит ряд интересных исторических данных о содержании сновидений. Евдоким Романович Романов (1955—1922) в 1890 году выпустил «Белорусский сонник», в котором суммировал результаты многолетних полевых исследований. В 1886 году Владимир Федорович Чиж (1855—1922) обобщил результаты проведенных им психологических исследований в работе «Экспериментальное исследование внимания во время сна» [23].

Настоящим научным прорывом стала вышедшая в 1889 году во Франции монография Марии Михайловны Манасеиной (1843—1903) «Сон как треть жизни человека, или физиология, патология, гигиена и психология сна» [7]. В данной книге научно обосновывается гипотеза, что мозговой «субстрат бессознательного» сохраняет свою активность во сне. М.М. Манасеина провела первые в истории опыты по экспериментальной депривации сна у собак; полученные результаты были доложены ею в 1894 году на I Всемирном конгрессе медицины в Риме. Под влиянием Манасеиной два американских психолога — Дж. Патрик и Дж. Гилберт — в 1896 году выполнили первое исследование депривации сна у человека. Занималась М.М. Манасеина и психологическим анализом сновидений: так, известно, что на протяжении 5 лет она изучала сновидения в экспериментальной группе из 37 человек.

Особенно большой вклад внес Николай Яковлевич Грот (1852—1899). В 1878 году, более чем за 20 лет до выхода знаменитой книги З. Фрейда, Н.Я. Грот опубликовал работу «Сновидения как объект научного анализа», в которой привел энциклопедически полный обзор существовавших тогда теорий и подходов к пониманию смысла сновидений [2]. Кроме того, Н.Я. Грот предложил объединить в один психологический феномен мечту и сновидение, обозначив их термином «дрёма», аналогичным немецкому понятию «traum» (отметим, что в английском языке существует схожее понятие «dream», более того, можно утверждать о наличии единства мечты, воспоминания, сновидения — прим. В. С.). Для понимания «практического смысла» сновидений Н.Я. Грот предложил различать гигиенический, этический и гностический уровни смыслов сновидения. Данный подход хорошо сочетается с уровневой теорией личности А.Ф. Лазурского.

К сожалению, сам А.Ф. Лазурский (1974—1917) только обозначил как перспективную задачу необходимость разработки оригинального подхода к анализу сновидений. Тема «Анализ сна и сновидений» завершала читаемый им на протяжении ряда лет лекционный курс по проблемам общей и экспериментальной психологии. В лекции А.Ф. Лазурский сравнивал подходы Ч. Ломброзо и З. Фрейда, иллюстрировал свой авторский подход посредством анализа собственных сновидений [4]. Первый авторский вариант курса был опубликован в 1912 году. Безвременная смерть А.Ф. Лазурского в феврале 1917 года помешала ему завершить начатую работу.

Исследования А.Ф. Лазурского продолжили его ученики. В 1935 году В.Н. Мясищев (1893—1973) предложил первый полноценный отечественный метод личностно-ориентированной психотерапии (ранее уже были разработаны: в 1908 году — «арете-терапия» А.И. Яроцкого и в 1911 году — «психотерапия перевоспитанием» В.М. Бехтерева). В основе Патогенетической Психотерапии Мясищева находится представление о личности как системе отношений, а также прописанный контекстуально (чему были причины) уровневый подход А.Ф. Лазурского. Важно отметить, что несмотря на то, что сам В.Н. Мясищев и его ученики относят Патогенетическую Психотерапию к психодинамическому подходу в психотерапии, оригинальная методика анализа сновидений в русле данного метода не была разработана. Это утверждение справедливо и относительно методов Личностно-Ориентированной (Реконструктивной) Психотерапии и Аналитико-Катартической Терапии.

Таким образом, и это важно подчеркнуть, что в силу целого ряда обстоятельств к настоящему моменту оригинальный подход к анализу сновидений в русле психологии отношений В.Н. Мясищева разработан только в методе Позитивной Динамической Психотерапии (ПДП).

ПДП — один из современных методов психотерапии, развивающий традицию Петербургской школы психотерапии В.М. Бехтерева.

Рис. 1. Историческая преемственность Петербургской школы психотерапии
и психологии отношений.

Линия преемственности методов выглядит следующим образом: Патогенетическая Психотерапия — Личностно-Ориентированная (Реконструктивная) Психотерапия — Позитивная Динамическая Психотерапия.

ПДП — это психодинамический метод с экзистенциально-гуманистическим видением природы человека, обогащенный транскультуральным подходом и поведенческими техниками. По сути ПДП — это метод мировоззренческой психотерапии. Особенности терапии в методе Позитивной Динамической Психотерапии заключаются в одномоментной коррекции (реконструкции) всех трех кластеров отношений — к-себе, к-миру, к-другому — посредством разрешения трех конфликтов: базового, актуального, ключевого. Эти три конфликта образуют пространство внутриличностного конфликта и являются психотерапевтическими мишенями. Так как личностное пространство формируется совокупностью отношений личности, то разрешение внутриличностного конфликта ведет к реконструкции личности.

Кроме того, на качество отношений личности влияют не только пространственные, но и временные характеристики. Качество жизни зависит от уровня фиксации индивида на прошлом, настоящем или будущем. Прошлое признается значимым, но не определяющим. Настоящее осмысляется важным, но не единственным. Будущее видится достижимым, но не обязательным. На качество пространственно-временных характеристик личности прежде всего влияет качество двух экзистенциалов: Positum и Dasein. Причем «включенное бытие» (Dasein) произрастает из «настроенности» на включенность в бытие (Positum).

Совокупность пространственно-временных характеристик отношений личности называется Актуальным жизненным стилем. В отличие от Жизненного сценария (Э. Берн), являющегося по сути суммой бессознательных родительских установок, Актуальный жизненный стиль формируется в течение всей жизни в результате как осознанных усилий индивида, так и вследствие внешних воздействий. Концептуально план психотерапии строится на пятишаговой (пятиэтапной) стратегии, базирующейся на гносеологической теории Платона.

В методе Позитивной Динамической Психотерапии гармонично интегрированы научные идеи и подходы Петербургской школы психотерапии и психологии отношений В.М. Бехтерева, А.Ф. Лазурского, В.Н. Мясищева, Б.Д. Карвасарского и психотерапий «позитивного куста», а также базовые положения методов Дж. Морено, К.Г. Юнга, И. Ялома и К. Роджерса, З. Фулкса, Ж. Лакана и Ж. Делеза, Ж. Дюрана и др.

ПДП имеет три формы применения:

1) индивидуальную;

2) семейную;

3) групповую (позитивная психодрама).

В русле метода разработано более 30 психодиагностических и психотерапевтических методик.

Модель личности в Позитивной Динамической Психотерапии имеет три измерения: структурное (три модели), функциональное (три типа отношений), процессуальное (три принципа). В качестве психотерапевтических мишеней выступают нарушения отношений личности, понимающиеся как конфликты, — актуальный, базовый, ключевой.

Основные составляющие модели личности в позитивной динамической психотерапии представлены в таблице 1.

Таблица 1

Теория личности в ПДП

Модель идентификации отражает процесс формирования и изменения идентичностей, определяющий развитие или регресс системы жизненных смыслов, развития избирательности отношений или потери этой способности. Динамический процесс развития личности не ограничивается ранним детством, а происходит в течение всей человеческой жизни. Идентификация как бессознательная проекция личностью себя на другую личность либо на группу и на себя иной личности, группы или мировоззрения, способных обеспечить или причину, или способ существования, осуществляется в четырех сферах: «Я», «Ты», «Мы», «Пра-мы» (рис. 2).

Рис. 2. Модель идентификации в ПДП.

Сфера «Я» — это отношение человека к своему «Я» или самооценка. В сфере «Я» осуществляется соотнесение себя с образцом для подражания в той или иной реализуемой человеком роли. От результата этого сравнения с «идеалом» зависит самооценка. Сфера «Ты» отражает умение человека выстаивать взаимоотношения в диаде. Длящийся в течение всей жизни процесс развития сферы «Ты» напрямую связан с процессом взросления и становления человека как личности. Сфера «Мы» — это идентификация с группой принадлежности, сформированной людьми, имеющими общие идентичности. Сфера «Пра-мы» отражает отношения с предками и потомками, которые являются важным смыслообразующим ресурсом.

Различные идентичности присваиваются человеком на протяжении всей жизни. В методе ПДП постулируется, что бессознательное структурировано как матрешка. Наиболее близкие к центру «Я» слои акцептируются легче и быстрее, чем внешние. Ведущим принципом в данном кластере отношений является принцип динамики, принципы гармонии и надежды — вспомогательными. Нарушения динамики развития трактуются как базовый конфликт.

Модель характера описывает кластер «отношения к другому». Принцип надежды в этой модели личности связан с позитивным видением природы человека. Основные движущие человеком силы по В.Н. Мясищеву — это любовь и интерес. Взаимоотношения между людьми осуществляются в рамках субъект-субъектной парадигмы. Маркером для оценки качества отношения в этом кластере является характер человека. Черты характера (экзо-психика) развиваются в течение всей жизни человека из задатков (эндо-психика) под воздействием внешних факторов окружающей среды, социума и усилий самого человека. Нарушение баланса любви и интереса приводит к ключевому конфликту (рис. 3)

Рис. 3. Нарушение баланса любви и интереса в интерпретации Н.М. Воищевой [13].

Суммируя то, что описано выше, можно сказать, что человеком движут два вектора психической энергии: любовь и интерес. Любовь как эмоциональная сторона отношения пробуждает в человеке желание разделить с объектом своей любви нечто, чем субъект обладает, то, что для него свойственно (будь то проявления заботы, нежности, ласки или знания, навыки, личностные смыслы, собственные переживания и т.д.). Любовь — это стремление отдать, подарить, показать другому то, что, по мнению субъекта любви, расширит границы личности объекта. Интерес представляет собой побудительную сторону отношения, связанную со стремлением взять у объекта интереса нечто, что самому субъекту несвойственно, то, чего ему не хватает в жизни [12].

Необходимо отметить, что и любовь, и интерес имеют две стороны или два полюса: активный и пассивный. Если с точки зрения активного субъекта любовь — это стремление отдать нечто характерное для себя, то с точки зрения объекта проявлением любви будет умение принять от активного субъекта то, что ему, с одной стороны, несвойственно и в то же время не является проявлением его прямого интереса по отношению к субъекту, если объект тоже рассматривается как активный субъект взаимоотношений. Если речь идет об интересе, то его пассивным проявлением будет необходимость делиться с активным субъектом тем, чем делиться не очень хочется. В идеале во взаимоотношениях двух людей присутствует баланс любви и интереса, происходит взаимообмен.

Модель гармонии описывает отношения человека с окружающим его миром вещей и явлений, а также отражает процесс и результат адаптации человека к требованиям внешней среды (рис. 4). Витальная психическая (адаптационная по Селье-Голдстоуну) энергия «любви» и «интереса» расходуется человеком в четырех сферах жизнедеятельности не равномерно, а согласовывается с направленностью личности.

Рис. 4. Модель гармонии в ПДП.

Качество отношения в сфере «индивидуальности/телесности» оценивается через реальные усилия, предпринимаемые человеком для поддержания своего здоровья и улучшения качества жизни в ее телесных аспектах (спорт, техники релаксации, питание, секс, сон).

В сфере «результативности» акцент делается на оценке конкретных результатов деятельности человека как его успехов. А.Н. Леонтьев показал, что смысл создается в результате отражения субъектом отношений, существующих между ним и тем, на что его действия направлены как на свой непосредственный результат (цель). Отношение мотива к цели порождает личностный смысл, при этом смыслообразующая функция в данном отношении принадлежит мотиву.

В сфере «социальности/традиций» человек реализует себя в группе принадлежности семье и во взаимоотношениях с другими значимыми людьми.

Сфера «духовности» реализуется человеком через интуицию, сны, мистический опыт и фантазии, посредством которых человек познает символизм «коллективного бессознательного» и обогащает его смыслами свое «Я». Изменяет, таким образом, свое «Я», делая его несоизмеримо большим, соразмерным тому новому кругу знаний о мире, который несоизмеримо шире круга повседневных бытовых интересов. Этот трансцендентный акт позволяет человеку выступить в роли демиурга, творца нового мира. Того мира, который только и может по праву считаться личным пространством — пространством жизнедеятельности.

Ведущим принципом в данном кластере отношений является принцип гармонии, а мерилом — чувство красоты [Там же]. Динамически возникающая дисгармоничность отношений к миру является отражением направленности личности в определенный период времени и трактуется как актуальный конфликт.

Владимир Николаевич Мясищев, проясняя смысл концепции отношений, писал, что «отношения» обладают пятью свойствами: они — сознательны, избирательны, потенциальны, актуальны и целостны [8]. Для удобства понимания данные свойства можно объединить в две дуальные пары:

При этом важно, что зрелое «отношение» всегда целостно.

Вышеназванное развивает идею о ведущей роли «сознательности» в жизни человека А.Ф. Лазурского и Л.С. Франка (авторов термина «отношение»). Однако в работах родоначальников Петербургской школы психотерапии — например, В.Ф. Чижа, С.Л. Франка, — встречается и самобытный подход к концепции «бессознательного». Семен Людвигович Франк писал: «Непостижимое» не есть «ночь»,  в которой «все кошки серы»… Непостижимое есть, напротив, тот неприступный Свет, из которого… вытекает сама «дневная», обыденная зримость мира... Непостижимое постигается через постижение его непостижимости. Где утрачено это основоположное для всей нашей жизни, осмысляющее всю нашу жизнь сознание, там жизнь становится бессмысленным, слепым прозябанием» [19]. Данное высказывание показывает удивительную сродность отечественной традиции во всех ее проявлениях, будь то философия, психология или такой феномен культуры, как русский символизм [10; 12; 13; 18].

Сам В.Н. Мясищев на протяжении своей жизни неоднократно возвращался к концепции «бессознательного», считая, что пока данная концепция не разработана, нельзя говорить о наличии зрелой сформированной системы психотерапии. Категорически отвергая фрейдистское понимание «бессознательного», В.Н. Мясищев выстраивал топику, в которой «установке» Узнадзе отводилась роль «бессознательной» компоненты «доминанты» Ухтомского, а сознательная компонента понималась как «отношение» [8]. Однако несмотря на внешнюю стройность данного построения, В.Н. Мясищев решительно от него отказался и вернулся к тезису, что «отношение» имеет не только «сознательные», но и «бессознательные» аспекты вследствие своей «целостности» [Там же].

Важно, что решительно отвергая психоанализ Фрейда, В.Н. Мясищев с выраженным интересом следил за развитием аналитической психологии К.Г. Юнга. Во многом это было предопределено не только общими теоретическими идеями, но и общими первоисточниками. Среди ученых, внесших наибольший вклад в формирование научных схождений швейцарской и петербургской школ психотерапии прежде всего необходимо назвать С.Л. Франка, учениками которого называли себя такие видные ученые, как психолог Л. Бинсвангер и философ М. Фуко. Нам видится, что список идей, позволяющих развивать психологию отношений, может быть продолжен прежде всего концепцией l’imaginaire Жильбера Дюрана. К слову, сам Дюран базисом своей теории называл рефлексологию Владимира Михайловича Бехтерева [13].

Жильбер Дюран (1.05.1921 — 7.12.2012), профессор университета Гренобля, член международного и междисциплинарного кружка исследователей религиозной и духовной жизни «Эранос», ученик таких мастеров, как Юнг, Башляр, Корбен. Развивая идеи своих учителей, Дюран предложил новое видение структуры личности. Ключевой концепцией Дюрана, позволяющей понять его теорию, является l’imaginaire. Нам более близким к мысли Дюрана видится перевод этого термина понятием «отношение». Такая трактовка позволяет интегрировать исследования Дюрана в теорию отношений Мясищева. Тем более что Жильбер Дюран при описании своей теории опирается на рефлексологию В.М. Бехтерева и концепцию доминанты А.А. Ухтомского.

Доминанта (по А.А. Ухтомскому) характеризуется полным подчинением всех прочих реакций организма, которые ведут (или могут привести) к снятию (удовлетворению) доминантной потребности или снижению состояния доминанты [17]. По В.М. Бехтереву, рефлексы уже в младенческом возрасте закладывают основные модели отношения человека к внешнему миру — «Рефлекс есть способ установления некоторого относительно устойчивого равновесия между организмом и комплексом условий, действующих на него» [1].

Для Дюрана это важно, ведь «относительно устойчивое равновесие между организмом и комплексом условий, воздействующих на него,» и есть «антропологический траект» или материальное воплощение имажинер [13]. Важно, что если В.Н. Мясищев делал акцент на сознательной стороне отношения, то Ж. Дюран — на бессознательной. По его выражению, Логос (сознательное) произрастает из Мифоса (бессознательное). Графическое отображение интеграции идей В.Н. Мясищева, В.М. Бехтерева, Ж. Дюрана представлено на рис. 5.

Рис. 5. Интеграция идей Мясищева, Бехтерева, Дюрана.

Дюран выделяет в l’imaginaire два режима и три группы мифов. Два режима — это диурн (diurne), или «дневной режим», и ноктюрн (nocturne) — «ночной режим». Три группы (схемы) воображаемого/отношения — это героические мифы, драматические мифы и мистические мифы. Diurne, «дневной режим», включает в себя только одну группу мифов — героические мифы. Nocturne, «ночной режим», состоит из двух группы мифов (драматических и мистических). И те и другие являются «ночными», то есть разделяют некие общие характеристики (режима), но различаются по внутренним свойствам.

Нам видится, что каждая из названных групп мифов реализуется в соответствующем, выделенном Мясищевым, кластере отношений личности. Героическое поведение проявляется деятельностным подходом в отношениях с внешним миром вещей и явлений, драматизм характерен для взаимоотношений, а мистицизм позволяет интегрировать новые идентичности и тем самым изменять отношение к себе. Ниже представлено наглядное изображение интеграции данных представлений в теорию личности, разрабатываемую в позитивной динамической психотерапии (рис. 6).

Рис. 6. Структурная взаимосвязь трех типов конфликта.

Для дальнейших рассуждений необходимо вспомнить, что еще в середине ХХ века Жак Лакан локализовал «бессознательное» в языке, более того, основоположник структурализма утверждал, что и структурировано «бессознательное» как язык. Фрейд и Юнг считали, что язык бессознательного — это язык символов, которые, с одной стороны, универсальны для всех культур, но лучше всего интерпретируются посредством немецкого языка. Согласно же Лакану, язык состоит из неких первоэлементов — «морфем» и «лексем». Далее из этих первоэлементов строятся все известные языковые структуры.

Юлия Кристева в книге «Революция поэтического языка» выделила области «гено- и фено-текста» и вплотную приблизилась к формулированию базовых положений теории когнитивного бессознательного. Первая — область фено-текста — это структура, способная к порождению в смысле генеративной грамматики, подчиняющаяся правилам коммуникации, она предполагает субъекта акта высказывания и адресат. Фено-текст — это личность. Вторая — гено-текст — доязыковая структура, это речь, лишенная слов, речь, лишенная языка как такового [Там же].

Как писал Клод Леви-Стросс: «Язык не коренится ни в аналитическом разуме древних грамматиков, ни в конституированной диалектике структурной лингвистики, ни в конституирующей диалектике индивидуального праксиса, противостоящего практико-инертному, поскольку все они уже предполагают его существование. Лингвистика ставит нас перед лицом диалектического и тотализующего бытия, которое, однако, находится вне (или до) сознания и воли. Являясь нерефлексивной тотализацией, язык выступает основанием человека, имеет собственные основания, которых человек не знает» [Там же].

Александр Федорович Лазурский еще в начале ХХ века предложил уровневый подход к теории личности (рис. 7). При этом он подчеркивал необходимость создания не чисто психологической, а в терминологии наших дней — «био-психо-социодуховной» классификации. Он предложил выделять эндо- и экзо-психику, разделил их по психическому содержанию на несколько типов, а также распределил людей по психическому уровню активности на три разряда. Для диагностики уровня личности человека Лазурский выделяет пять основных параметров [16]. Эти же параметры могут выступать как критериями перехода с одного уровня на другой, так и психотерапевтическими мишенями в плане реконструкции отношений личности.

Рис. 7. Символическое измерение Уровневой теории личности.

Как можно заметить, на «низшем» уровне представлена типология личностей, знакомая по курсам психиатрии и по исследованиям темперамента; на «среднем» уровне типология отчетливо «социально-психологична», речь идет о психически здоровых людях; на «высшем» уровне — в основе классификации лежат уже «несравненно более чем социально-психологические», а именно общечеловеческие задачи, задачи развития общества (религия, политика, промышленное производство, наука, искусство и т.п.).

Проведенные нами многолетние исследования позволяют расширить понимание теории Лазурского посредством интеграции в ее базис: теории мотивации В.Ф. Чижа [11], этические императивы С.Л. Франка [19], типы сновидений по Н.Я. Гроту [2], типы совладающего поведения [14].

Таблица 2

Модель личности в позитивной динамической психотерапии
по В.Ю. Слабинскому и Н.М. Воищевой

Таким образом, на низшем уровне жизненного функционирования находятся плохо адаптированные люди, использующие, как правило, реактивные способы совладания, руководствующиеся «этикой нелюбви» и мотивом непосредственного удовольствия. Крайнее преобладание мотивов непосредственного удовольствия приводит к внезапным импульсивным поступкам, что В.Ф. Чиж наблюдал у душевнобольных [11]. Низший уровень метафорически можно соотнести с инфернальными мирами. В теории Лазурского для представителей «низшего уровня» характерно реактивное поведение, вызванное стремлением уменьшить «количество страдания» из-за давления внешних обстоятельств. Представители этой группы часто оказываются аутсайдерами в социальном плане и нуждаются в помощи соответствующих государственных институтов. Ведущим временным параметром для них, как правило, является негативное прошлое. Представители данной группы будут жаловаться на нарушения сна или на отсутствие сновидений либо демонстрировать преимущественно «гигиенический тип» сновидений по Н.Я. Гроту.

На среднем уровне располагаются хорошо адаптированные люди, использующие, как правило, активный тип совладания (антиципаторно-превентивный), руководствующиеся этикой «любви к ближнему» и мотивами пользы утилитаристов. Действие мотивов пользы утилитаристов продолжительное и оно обусловливает более или менее длительные цепи различных поступков. Интересен вывод В.Ф. Чижа о том, что люди различаются между собою не столько тем, в чем они понимают свою пользу, сколько тем, в каком соотношении у них находится «количество деятельности от мотивов первой группы к количеству деятельности от мотивов второй». Было бы ошибочно думать, отмечал он, что образование и обширные познания дают перевес мотивам второй группы, — «только богатство высшими чувствованиями делает мотивы второй группы более сильными». И поэтому, естественно, ослабление мотивов второй группы В.Ф. Чиж рассматривал в качестве одного из ранних признаков душевных болезней [Там же].

По Лазурскому, индивиды, функционирующие на «среднем уровне», характеризуются прежде всего активным поведением (целеустремленной деятельностью), стремлением изменять по определенному плану окружающий мир и самих себя. Ведущим временным интервалом для них является время близлежащее к настоящему. Сновидения представителей данной группы наиболее разнообразны и могут включать в себе все известные варианты. Однако важно отметить, что преимущественно это будут сновидения «этического типа» по Н.Я. Гроту в динамике восходящих и нисходящих переходов в топике Nigredo-Albedo-Rubedo. Эпизодически в ситуациях наибольшей целостности и осознанности будут сниться «гностические» сны.

На высшем уровне располагаются гиперадаптированные люди, использующие в своей жизни проактивные способы совладания, руководствующиеся этикой «любви к дальнему» и мотивами долга. В.Ф. Чиж отмечал, что преобладание мотивов долга есть прежде всего выражение высшего развития психической организации — для того, «чтобы эти мотивы ясно и правильно понимались, необходимо высокое развитие ума, для того, чтобы страдания и радости ближних были близки нашему сердцу, необходимы живые, хорошо развитые высшие чувствования, для того, чтобы мотивы непосредственного удовольствия и мотивы пользы не отвлекали деятельности от мотивов долга, нужна сильная воля, обращенная внутрь» [13].

По теории А.Ф. Лазурского, представители «высшего уровня»  альтруистичны и ориентированы на будущее. Ведущим временным параметром для них является будущее. Согласно нашим представлениям, проактивность — это смыслоцентрированное свойство взрослой здоровой личности, основанное на этике «любви к дальнему» и «мотивах долга», связанное с умением оперировать большими пластами времени, аккумулировать и экономно использовать любые виды ресурсов, необходимые для достижения отдаленных по времени жизненных целей и проявляющееся на личностном и/или общечеловеческом уровнях [14]. В русле деятельностного подхода проактивность напрямую связана с качеством восприятия реальности и рефлексии. Уместно будет подчеркнуть, что чем более развитым и зрелым является Positum, тем более качественным будет и Dasein. Поэтому, по всей видимости, одним из критериев данной стадии будет преобладание «гностического типа» сновидений по Н.Я. Гроту. Как говорил И.А. Ефремов: «Чтобы видеть сны золотые, надо иметь золотую душу» [12].

Подробно рассмотрев историю вопроса и понимание личности в методе позитивной динамической психотерапии, перейдем к технической части анализа сновидений. Описанная ниже методика анализа сновидений была разработана в конце 2005 года и стала результатом более чем пятнадцатилетних исследований. В методике западные подходы к работе с материалом сновидений З. Фрейда, К. Юнга, Л. Бинсвангера, М. Хайдеггера, Ф. Перлза интегрируются в базис петербургской школы психотерапии и психологии отношений. В методе позитивной динамической психотерапии сновидения анализируются по следующему алгоритму:

В качестве опоры для диагностики типа конфликта используется «Проективный тест отношений» (рис. 8) и более тонкие подсказки.

Рис. 8. Проективный тест отношений.

На Базовый конфликт указывает:

•   мистический сюжет;
•   мотив путешествия;
•   сновидение пугающее;
•   сакральное место;
•   повторяемость;
•   собственная смерть во сне;
•   прохождение мистерии-инициации;
•   самоотождествление с неантропоморфными образами;
•   умершие родственники.

На Ключевой конфликт указывает:

•   драматический сюжет;
•   большое количество людей и взаимодействие с ними;
•   животные, которые олицетворяют те или иные черты характера;
•   сексуальность;
•   взаимодействие со значимым партнером.

На Актуальный конфликт указывает:

•   героические сюжеты;
•   ограниченное пространство, в котором развивается действие;
•   символическое отображение Сфер жизнедеятельности модели Гармонии.

Этапы эмпирической проверки методики анализа сновидений:

2006—2008 гг.

— Проверка в клинической практике с использованием данных психологических тестов, биографического анализа и клинического наблюдения.

2009—2014 гг.

— Исследование эффективности методики с целью подтверждения гипотезы о возможности диагностики нарушений системы отношений только по материалам сновидений; исключалась любая дополнительная информация о клиенте, кроме данных о возрасте и поле.

— Эффективность методики сравнивалась с эталонным подходом (психоанализ, аналитическая психология) и с плацебо (толкования из сонников). Продолжение предыдущего исследования. Клиенты получали 4 интерпретации: 1. позитивного динамического психотерапевта; 2. психоаналитика; 3. юнгианского аналитика; 4. толкование сна из сонника. Сравнивались: а) степень совпадения с результатами клинического наблюдения; данных психодиагностических методик; биографическим материалом; б) данная клиентами субъективная оценка качества анализа материала сновидения.

2009—2016 гг.

— Преподавание методики (30 учебных групп ПДП).

— Исследование  воспроизводимости  методики:  сравнивались  интерпретации одного сна, написанные несколькими специалистами, оценивался коэффициент совпадения заключений.

Подводя итог, необходимо отметить, что несмотря на наличие множества зарубежных подходов к работе с материалом сновидений, в эпоху доказательной медицины актуальным остается дальнейшее научное изучение базиса этих подходов и эмпирическая проверка их эффективности. Различия данных подходов носят не столько технический характер (основные приемы были разработаны еще в античное время), сколько связаны с разницей представлений о личности и человеке в целом. Предлагаемая в статье авторская методика анализа сновидений была разработана в русле метода позитивной динамической психотерапии и является в настоящее время единственной методикой, базирующейся на психологии отношений В.Н. Мясищева. К сожалению, объем журнальной публикации не позволил описать методику во всех подробностях, однако автор уверен, что приведенные материалы достаточны для понимания сути подхода, и приглашает коллег к дальнейшему обсуждению данного вопроса.

Литература

1.   Бехтерев В.М. Избранные труды по психологии личности: в 2 т. / под ред. Г.С. Никифорова, Л.А. Коростылевой. – СПб.: Алетейя, 1999. – Т. 1. Психика и жизнь. – 255 с.

2.   Грот Н.Я. Сновидения как предмет научного анализа. – Х.: Гуманитарный центр, 2007. – 128 с.

3.   Даунинг Дж., Мармонштейн Р. Из практики гештальт-терапии: работа со сновидениями. – М.: Психотерапия, 2011. – 192 с.

4.   Лазурский А.Ф. Избранные труды по общей психологии. Психология общая и экспериментальная. – СПб.: Алетейя, 2001. – 288 с.

5.   Латышев В.В. Очерк греческих древностей. – 3-е изд. – СПб., 1887–1889 [Электронный ресурс]. – URL: http://www.sno.pro1.ru/lib/index.htm (дата обращения: 26.10.2016).

6.   Летуновский В.В. Анализ базовых настроений сновидения и последующая работа с ними [Электронный ресурс]. – URL: http://hpsy.ru (дата обращения: 26.10.2016).

7.   Манасеина М.М. Сон как треть жизни человека, или Физиология, патология, гигиена и психология сна. – М.: «Русская» типография, 1892. – 248 с.

8.   Мясищев В.Н. Психология отношений / под редакцией А.А. Бодалева. – М.: Институт практической психологии, Воронеж: НПО МОДЭК, 1995. – 356 с.

9.   Платон. Избранные диалоги. – М.: Художественная литература, 1965. – 440 с.

10.   Российское научное зарубежье: материалы для библиографического словаря. – Вып. 2 [Пилотный]: психологические науки: ХIХ – первая половина ХХ в. / авт.-сост. Н.Ю. Масоликова, М.Ю. Сорокина. – М.: Дом Русского Зарубежья им. А. Солженицына, 2010. – 124 с.

11.   Слабинский В.Ю. Владимир Федорович Чиж и Зигмунд Фрейд: схождение биографий и различие судеб // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2015. – N 3(32) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 08.10.2015).

12.   Слабинский В.Ю., Воищева Н.М. Концепция «живой красоты» И.А. Ефремова как базис психологии отношений // Ефремовские чтения: шестнадцатые (2013) и семнадцатые (2014), вторые малые (2014): сборник материалов межрегиональных научно-исследовательских конференций. – СПб.: Лема, 2014. – С. 70–76.

13.   Слабинский В.Ю., Воищева Н.М. Арт-терапевтическая методика «Позитивная куклотерапия»: методическое руководство. – СПб.: ИМАТОН, 2015. – 136 с.

14.   Слабинский В.Ю., Воищева Н.М. Проактивность как смыслоцентрированное свойство личности // Когнитивная психология: методология и практика. Коллективная монография / под науч. ред. В.М. Аллахвердова, Н.В. Дмитриевой, О.В. Защиринской [и др.]. – СПб.: ВВМ, 2015. – С. 161–170.

15.   Стоюхина Н.Ю., Костригин А.А. Отечественные психологи конца XIX – начала XX вв. о снах и сновидениях // Психология и Психотехника. – 2015. – № 1. – C. 63–69.

16.   Урываев В.А. Классификация личности А.Ф. Лазурского – теория личности, опередившая время // Материалы научной конференции, посвященной памяти члена-корреспондента РАН А.В. Брушлинского. 8.10.2002 / отв. ред. А.Л. Журавлев, Н.В. Тарабрина. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2003. – С. 478–487.

17.   Ухтомский А.А. Доминанта. Статьи разных лет. 1887–1939. – СПб.: Питер, 2002. – 448 с.

18.   Флоренский П. Иконостас. – СПб.: Издательская Группа «Азбука-классика», 2010. – 224 с.

19.   Франк С.Л. Сочинения. – М.: Правда, 1990. – 608 с.

20.   фон Франц М.-Л., Боа Ф. Путь сновидения. – М.: Клуб Касталия, 2015. – 298 с.

21.   Фрейд З. Толкование сновидений. – Киев: Здоровье, 1998. – 496 с.

22.   Хайдеггер М. Цолликоновские семинары / пер. с нем. И. Глуховой. – Вильнюс: ЕГУ, 2012. – 406 с.

23.   Чиж В.Ф. Экспериментальное исследование внимания во время сна // Обозрение психиатрии. – 1896. – № 9. – С. 674.

24.   Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. – К.: Ваклер, 1996. – 288 с.

25.   Юнг К.Г. Семинары по детским сновидениям. – М.: Клуб Касталия, 2015. – 264 с.

Ссылка для цитирования

УДК 615.851(091)

Слабинский В.Ю. Позитивная динамическая психотерапия: анализ сновидений в русле психологии отношений В.Н. Мясищева // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 6(41) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Предыдущие
выпуски журнала