 |
|
|
 |
 |
 |
 |
 |
Семен Исидорович Консторум — основоположник отечественной классической клинической психотерапии. Часть 1Махновская Л.В. (Москва, Россия)
Аннотация Семен Исидорович Консторум (1890—1950) — российский психиатр, психотерапевт, основоположник отечественной клинической (психиатри-ческой) психотерапии. Проникнувшись основами клинической психотерапии стран немецкого языка, он смог, несмотря на жестокое сталинское время, разработать самобытную одухотворенно-реалистическую отечественную классическую клиническую психотерапию с детально разработанными дифференцированными приемами психотерапевтической помощи при шизофренических, истерических, психастенических расстройствах. Свои исследования С.И. Консторум изложил в классической монографии «Опыт практической психотерапии» (1959, 1962, 2010), сохранившей свою актуальность и востребованность на протяжении прошедших десятилетий. В первой части статьи приводятся основные вехи биографии С.И. Консторума, которые свидетельствуют о широте, энергичности, творческой целеустремленности его сложной сангвинической натуры. Прослеживается профессиональный путь С.И. Консторума. Будучи потомственным врачом, он получает медицинское образование в университетах Германии. По возвращении в Россию Консторум искренне проникается революционными идеалами той эпохи и проявляет свой организаторский талант, возглавляя санитарные дружины, организуя противоэпидемическую работу в Нижнем Новгороде, работая начальником фронтового санитарного поезда, а затем инспектором санитарных поездов Наркомздрава. В 20-е годы участвует в организации подмосковных невропсихиатрических санаториев. В 1931—1950 годы Консторум в качестве старшего научного сотрудника Невропсихиатрического института им. П.Б. Ганнушкина ведет лечебную, консультативную и преподаватель-скую работу и, одновременно, имеет обширную психотерапевтическую практику в Психоневрологических диспансерах города Москвы. По свидетельству сотрудников С.И. Консторума, в нем нашли счастливое сочетание энтузиаст-психотерапевт и клиницист-исследователь. В 1936 году С.И. Консторуму присвоена ученая степень кандидата медицинских наук (по совокупности ценных работ), а в 1944 году присвоено ученое звание старшего научного сотрудника. В последние годы жизни Семен Исидорович страдал злокачественной формой гипертонической болезни и безвременно ушел из жизни в 1950 году. В первой части статьи приводится также детальное описание личностных и характерологических особенностей С.И. Консторума, состав-ленное по воспоминаниям современников. Подробно рассматривается вопрос о значении музыки в жизни и творчестве Консторума (известно, что С. И. был необыкновенно музыкально одаренным человеком), которую он применял в своей психотерапевтической практике, не описывая этого. Все это, как видится, является «ключом» для понимания самобытного стиля его работы, отношения к пациентам и созданных им методов клинической психотерапии, о которых пойдет речь во второй части статьи. Ключевые слова: С.И. Консторум; классическая клиническая психотерапия; «Опыт практической психотерапии»; большая психотерапия Консторума; активирующая психотерапия Консторума.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Вступление Семен Исидорович Консторум (1890—1950) — российский психиатр, психотерапевт, основоположник отечественной клинической (психиатрической) психотерапии. Основная заслуга его состоит в том, что он, благодаря своей личностной и врачебной одаренности, необыкновенной увлеченности и сангвинической энергичности, смог создать, несмотря на жестокое сталинское время, наполненную высокой человеч-ностью, живую и теплую психотерапию с детально разработанными подходами в зависимости от клинической картины и личностной почвы душевного расстройства. С.И. Консторум считал создание российской клинической психотерапии своим «идеалом и жизненной задачей» [11]. 
Фото 1. С.И. Консторум — студент Йенского университета.
Получив медицинское образование в Германии и проникнувшись основами немецкого и швейцарского клиницизма в психиатрии, психотерапии (Э. Кречмера, Ф. Мауца, Я. Клези, М. Мюллера), С.И. Консторум смог практически применить эти основы в подробной разработке методов психотерапии на базе тонкой дифференциальной диагностики душевных расстройств, индивидуально-личностных особенностей пациентов, сообразно одухотворенно-реалистической российской культуре [4; 6, c. 60–65; 8]. С.И. Консторум «разработал клиническую психотерапию гораздо шире (по охвату нозологических расстройств), подробнее, а во многих случаях живее и тоньше, нежели его коллеги из Германии, Австрии, Швейцарии» [5, c. 710], так что «она стала нашим поистине самостоятельным отечественным богатством» [6, c. 65]. Особенно подробно разработана С.И. Консторумом тактика психотерапии шизофрении. В этой области им сделано немало открытий, и, в частности, убедительно доказана возможность психотерапевтического воздействия на патогенетические механизмы шизофрении, а не только на «вторичные наслоения» [13]. Он с практической точки зрения развивает учение об «эмоциональном контакте» между врачом и больным шизофренией (Э. Странский, 1914; Э. Кречмер 1927; М. Мюллер, 1930), выразительно показывая приемы психотерапии, позволяющие «активно разбудить, оживить погасшую эмоциональность» больного [Там же]. Понятие «большая психотерапия», введенное Консторумом, относится во многом именно к психотерапии шизофрении. «Большая психотерапия» вмещает в себя и «активирующую психотерапию Консторума», и психагогику, как «метод одухотворенно-психотерапевтического воспитания» по А. Кронфельду [6, c. 68], направленные на мобилизацию личностных, в том числе и творческих, ресурсов пациента. «Активирующая психотерапия Консторума» далеко выходит за рамки трудотерапии в психиатрии (широко применяемой в 20—30-е годы). Консторум придавал активирующей психотерапии глубокое значение. Она направлена на «эмоциональную реституцию», т.е. полное или частичное восстановление психических функций больного шизофренией. Консторум не только путем «ступенчатого» активирования возвращает тяжелого душевнобольного к трудовой деятельности, к жизни, но и душевно, эмоционально оживляет его личность, своей духовно-сложной реалистически-синтонной личностью, разнообразными лечебными способами побуждает больного к творческой, духовно обогащающей деятельности. Так, например, С.И. Консторум, по воспоминаниям современников, применял в своей практике в качестве одного из способов активирования, эмоционального оживления музыкотерапию, не описывая этого. «Активирующая психотерапия» включает не только и не столько призыв к деятельности, труду, но также имеет отношение к «большой», личностно возвышающей психотерапии, основанной на принципах «арететерапии» А.И. Яроцкого (терапия доблестью, идеалами добра) [15], труды которого С.И. Консторум так высоко ценил. Энергичная лечебная деятельность Консторума с вхождением в жизнь тяжело-больного и его семьи, является прообразом современной социальной работы в психиатрии, направленной на повышение «качества жизни» душевнобольного человека. Также С.И. Консторум детально разработал приемы психотерапии психастении, истерии, агорафобии и других расстройств. Спустя десятилетия, мы используем на практике классические консторумские принципы: «развенчивание» болезненных тревожных сомнений психастеника и выведение его на «простор жизни», требование от психастеника «перманентного аврала», «консторумские атаки» при истерии… Результаты своей работы С.И. Консторум изложил в своей, ставшей класси-ческой, монографии «Опыт практической психотерапии», подытожившей труд всей его жизни. Эта книга так талантлива, написана таким живым и ясным языком, автор ее так искренне описывает свой опыт, анализируя порой даже, как ему видится, свои промахи в работе, что не может оставить равнодушным заинтересованного в клинической психотерапии читателя. Она остается современной и востребованной, несмотря на прошедшие десятилетия, так как в ней реалистически точно, одухотворенно-тонко подмечены универсальные закономерности классической клинической психотерапии. Составляя данный очерк, мы опирались на следующие источники: воспоминания сотрудников, близко знавших Семена Исидоровича, известных психиатров, профессоров Николая Владимировича Иванова и Дмитрия Евгеньевича Мелехова [11]; воспоминания родственника и друга Семена Исидоровича, видного ученого-языковеда Александра Александровича Реформатского [16]; воспоминания родственников и пациентов Консторума [3] и, конечно, работы самого Семена Исидоровича — научные и художественные, творческие [12; 13; 14]. Особо хочется отметить, что многое важное мы знаем о С.И. Консторуме благодаря его последователю, известному в нашей стране и за рубежом своими работами по клинической психотерапии, создателю отечественного метода-школы «Терапия творческим самовыражением» профессору Марку Евгеньевичу Бурно. М.Е. Бурно — потомственный психиатр-психотерапевт, с юности увлекся консторумской клинической психотерапией и подробно исследовал его творчество. М.Е. Бурно по крупицам собрал ценные воспоминания о Семене Исидоровиче, записывая рассказы его родственников, пациентов, побуждая их к написанию очерков. Также М.Е. Бурно собрал некоторые документы, дневники и не изданные при жизни работы С.И. Консторума. Все эти материалы, и основанные на них, собственные исследования были изданы благодаря М.Е. Бурно. Можно сказать, что М.Е. Бурно открыл для нас сложную глубокую личность С.И. Консторума и высветил самое главное в его творчестве. Биография С.И. Консторума Приведем вначале основные вехи биографии С.И. Консторума [7; 11], через которые видятся разностороннее личностное, профессиональное, творческое богатство Консторума, свойственные ему широчайший охват жизни, кипучая энергия и разносторонние интересы, сообразно его сложной сангвинической натуре. С.И. Консторум родился в Риге 15 марта 1890 года. Отец работал инженером-строителем, мать была детским врачом. Свое высшее образование он начал на естественном факультете Петербургского университета, затем перешел на медицинский факультет Лейпцигского университета, старшие курсы проходил в Йенском университете, который окончил в 1913 году. Вскоре им была представлена диссертация на степень доктора медицины на тему: «О генетических соотношениях кататонических симптомов и галлюцинаций». В ней он исследовал взаимоотношения расстройств моторики и восприятий, в частности зависимость галлюцинаций от патологии моторики. С.И. Консторум искренне верил в идеалы революции, был увлечен социалисти-ческим строительством, но оставался беспартийным. 
Фото 2. С.И. Консторум — начальник санитарного поезда.
В годы Первой мировой войны Консторум работал, как врач-организатор, в должности начальника фронтового санитарного поезда. Весной 1917 года (ему тогда было 27 лет) возглавлял рейс санитарного поезда № 190 в Иркутск за освобожденными после Февральской революции политкаторжанами, среди которых было много ослабленных и заболевших. Об этом, впоследствии, через десять лет, сам Консторум воодушевленно, восторженно рассказывает в своих воспоминаниях, как о «триумфальном шествии по городам и селам Руси великой», в поезде, украшенном плакатами и красными флагами, с митингами, торжественными речами под звуки марсельезы [14]. В 1917 году принимал участие в революционных боях в Москве, возглавляя работу санитарных дружин. В 1919 году организовывал противоэпидемическую работу в Нижнем Новгороде. До 1921 года работал инспектором санитарных поездов Наркомздрава. Женился на сестре милосердия, сопровождавшей рейс в Сибирь — Анастасии Васильевне Нейман-Консторум (1886—1959), с которой прожил всю жизнь. Своих детей не имел. Воспитывал дочь и сына жены от первого брака, как своих родных, а в последующем и внука. В 20-е годы участвовал в организации подмосковных невропсихиатрических санаториев «Стрешнево», «Санатория имени Воровского» и «Мцыри». Последним руководил в период с 1927 по 1930 год. В эти годы выходят статьи Консторума о трудовом активировании больных, в которых он описывает принципы построения «санаторного метода» лечения, «как системы, направленной к широчайшему исполь-зованию всех внешних и воспитательных факторов, влияющих на психофизическое состояние организма в целом в условиях стационара» [11, c. 11]. 
Фото 3. 1920—1930 гг. Санаторий «Покровское-Стрешнево». © Retromap Technologies 
Фото 4. Панорама санатория «Мцыри». Фото 1920-х годов из музея им. А.В. Щусева 
Фото 5. Невропсихиатрический санаторий «Мцыри». 1929 год.
Фото 6. Невропсихиатрический санаторий «Мцыри». С.И. Консторум
(4-ый слева
В 1931—1950 годы Консторум работает в должности старшего научного сотрудника в Невропсихиатрическом институте имени П.Б. Ганнушкина — в клинике пограничной психиатрии, руководимой Тихоном Александровичем Гейером. Будучи очень энергичным, увлеченным «большой многогранной творческой деятельностью» человеком, вел лечебную (в том числе и с ночными дежурствами), консультативную и преподавательскую работу в клинике института и, одновременно, вел прием в психоневрологическом диспансере Октябрьского района города Москвы. В 1935 году вышел учебник по психиатрии для фельдшерских школ, выдержавший несколько изданий, а также много оригинальных работ. Основные научные работы — по клинике и психотерапии пограничных расстройств, реферативный перевод на русский язык (выполнен совместно с Э. Берковитцем) IX тома руководства по психиатрии под редакцией Бумке (1933). Печатал в журнале невропатологии и психиатрии обзоры иностранной литературы по шизофрении [9]. Кандидат медицинских наук (ученая степень присвоена по совокупности ценных работ в 1936 году). В 1944 году присвоено ученое звание старшего научного сотрудника. В Великую Отечественную войну С.И. Консторум отказался от эвакуации из Москвы ради пациентов, которых не мог оставить. Он был евреем и прекрасно знал, что фашисты в первую очередь уничтожают психически больных и евреев. В вороте рубашки у него была зашита ампула с цианистым калием. Поселился на время войны в здании больницы им. П.Б. Ганнушкина, на Потешной улице, оставшись чуть ли не единственным врачом в больнице. Он так похудел, ослабел за это время от недоедания, что не мог поднять корзину с провизией, привезенной падчерицей из деревни [3; 10; 16]. После войны тяжело переживал о родственниках, погибших в рижском гетто, о болезни жены (болезнь Паркинсона), о репрессии близких, антисемитской кампании конца 1940-х годов [16]. 
Фото 7. «Опыт практической К 1948 году (58 лет) уже была написана и сдана в Медгиз его «книга жизни» «Опыт практической психотерапии», но она так и не была издана при жизни Консторума. Были даны четыре рецензии именитыми психиатрами, две из которых, были отрицательными с идеологической критикой книги в духе сталинского времени. Эти отрицательные рецензии «зарубили» книгу. С.И. Консторум «старался, как мог, поправить, спасти свое руководство. Выбрасывал тонкие клинико-психологические места, по-видимому, делал сдержанные идеологические поклоны. <…> Но это были лишь крохи, а переделать книгу «коренным» образом идеологически, как требовали отрицательные рецензии, не смог». Такие «коренные» исправления книги можно было сделать только «отрешившись от нравственных ценностей» [5]. «Сохранился консторумский дневник последних лет жизни. Там ничего нет о рецензиях. Только 12 января 1947 года Семен Исидорович пишет: «Денег нет. Докторская не готова, а 14 июня этого же года: «Книга. Договор». То есть, заключен с Медгизом договор на Руководство по психотерапии, которое Консторум хотел представить как докторскую диссертацию. Нет в дневнике о переживаниях, непосредственно связанных с крахом печатания книги, может быть потому, что писать об этом было тяжело. Но описано последовательное ухудшение здоровья» [Там же. С. 714]. Трагедия Консторума заключалась в том, «что основоположник отечественной клинической психотерапии, сознавая, что уходит из жизни, понимал, что книга его жизни остается в своей рукописной незащищенности» [Там же. С. 715]. Книга вышла только в 1959 году, благодаря усилиям коллег С.И. Консторума — Н.В. Иванова и Д.Е. Мелехова [7], в издательстве Московского института психиатрии МЗ РСФСР, в хрущевскую оттепель, и переиздана в 1962 году, «тоже малым, «институтским» тиражом» [Там же. С. 710]. В настоящее время в 2010 году книга была переиздана в третий раз благодаря усилиям профессора М.Е. Бурно с его предисловием, биографической справкой и списком опубликованных работ С.И. Консторума. К настоящему времени и это последнее издание стало раритетом… Сохранившиеся в архиве Консторума рецензии 1948 года на его монографию «Опыт практической психотерапии» были обнародованы профессором М.Е Бурно в 1990 году [5]. В последние годы жизни Консторума начала прогрессировать злокачественная форма гипертонической болезни, осложненная повторяющимися инсультами. Умер он 5 августа 1950 года, находясь на лечении и отдыхе после очередного инсульта в психиатрическом санатории «Стрешнево» (в последующие годы — Психиатрическая больница № 12, которая к настоящему времени закрыта). «Умер от последнего инсульта, который ударил внезапно утром, когда Семен Исидорович причесывался у зеркала, отпросившись поехать получить гонорар за лекцию, прочитанную на радио» [Там же. С. 715]. «Шутил, причесываясь у зеркала в гостиной, что сразу же вернется. «Налево не пойду», — обещал медсестре. И упал» [10, с. 374]. Был похоронен на Введенском кладбище в Москве, недалеко от могилы Гааза. Личностные качества С.И. Консторума Говоря о профессиональных достижениях, открытиях С.И. Консторума нельзя не коснуться подробного описания его личностных черт. Без этого мы не сможем понять, прочувствовать в полной мере его стиль работы, отношение к пациентам и созданные им методы клинической психотерапии. К тому же, как у всякого, увлеченного своим делом психотерапевта-клинициста, у Консторума не было разделения жизни на профессиональную и личную — обе эти жизненные сферы органично сочетались, творчески обогащая одна другую. Клинический психотерапевт «профессионально исследует-лечит духовным своим миром. <…> Серьезно психотерапевтически поможешь более или менее сложному душой пациенту, лишь как-то оживив его личностное переживание, его духовно-индивидуальное, а это возможно сделать лишь вмешательством иной достаточно живой индивидуальности». Поэтому «талантливый психотерапевт <…> особенно интересен коллегам своими личностными особенностями» [5, с. 717]. О значении личности врача в психотерапии С.И. Консторум много размышляет: «Присущие каждому врачу те или иные характерологические особенности, проявляю-щиеся, помимо всего прочего, также и в манере говорить, в интонациях и модуляциях голоса, мимике, жестах и т.д., играют, конечно, немалую роль в формировании отношения больного к врачу и неизменно порождают тот или иной — положительный или отрицательный — психотерапевтический эффект. <…> Ведь больной имеет дело не с врачом вообще <…>, а с данным конкретным лицом, со всеми присущими ему особенностями… <…> Осознание этих своих особенностей, уменье объективно оценить то психологическое взаимодействие, которое имеет место между врачом и больным <…> в иных случаях приобретает первостепенное значение» [13, с. 22]. Итак, попытаемся воссоздать душевный портрет С.И. Консторума. Мы знаем из воспоминаний современников Консторума [3; 16], что он был «небольшого роста, сутулый, некрасивый, подвижный», «со светло-карими, ясными, глубоко сидящими проницательными глазами». Любил жизнь «во всех ее проявлениях, считал себя эпикурейцем и за Эпикуром повторял: где есть смерть, нет меня, и где я, нет смерти». «При всей своей занятости Семен Исидорович был всегда душой общества: прекрасный собеседник, великолепный знаток музыки, сам прекрасный пианист, он умел развлечь и музыкой и беседой, а иногда и "дурачеством"». Был легок в общении, остроумен, «заразительно, искренне смеялся». Был «большим хлебосолом, тонким гурманом». У него в доме бывали интересные люди, и не только врачи — психиатр, психотерапевт Ю.В. Каннабих, поэт Б. Пастернак, художник К.Ф. Юон, пациенты-актеры: Е. Берсенева, А. Грибов, И. Москвин, В. Качалов, талантливый пианист (аккомпаниатор М.П. Максаковой) А.М. Беленький (воспоминания которого мы приводим здесь — Л. М.) и др. А.А. Реформатский вспоминает: Семен Исидорович «был всегда живым в любой беседе и радовал собеседников своим юмором и остроумием. Он хорошо знал и любил русскую и немецкую литературу. <…> Обращало на себя внимание его искреннее пристрастие к Лескову. <…> Чехова перечитывал и зачастую цитировал. <…> Воспитанный на германской культуре, Семен Исидорович чувствовал необыкновенное сродство с русской музыкой, литературой и природой. В его душевном строе было что-то левитановское. Я никогда не забуду, как он проникновенно, почти до слез, читал своему внуку и мне «Степь» Чехова» [16]. (Думается, все это отразилось в его одухотворенной психотерапии; эти чеховские, левитановские «мотивы» так необходимы для многих дефензивных российских пациентов. — Л. М.) При всей своей общительности Консторум «всегда сохранял незримую дистанцию между собой и собеседником». Был «утонченно вежлив в общении. <…> Здороваясь с женщиной, всегда целовал руку. <…> Терпеть не мог фамильярности, по его выражению, "амикошонства"». А.А. Реформатский жил продолжительное время в одной квартире с Консторумом. Он вспоминает: «Не слышал, чтобы Семен Исидорович кого-нибудь ругал, с кем-нибудь бранился, был груб или просто невежлив, но при этом был строгим и принципиальным»; «слышал неколебимые реплики (Консторума — Л. М.) по телефону в разговорах с пациентами и сослуживцами — тактичные, но твердые» [Там же]. «Парадности, чувственности, эротизма, всяческого верноподданничества, тирании, диктаторства терпеть не мог. В то же время любил крепкое словцо и "соленый анекдот, если он был вкусен"». «Свободный от мещанства «даже в микроскопических дозах», не любил говорить о супружеской неверности и т.п., считая, что с этим, как и со смертью, бороться нельзя, а потому следует «выносить за скобки» (любимое выражение). Не любил также говорить о людях плохое, например, о коллегах, при беспощадной, однако, откровенности». «Обладал большой терпимостью к людям, весьма ценил это в других». «Он был человеком широкой души, очень добрым, но отнюдь не «добреньким», без всякой сентиментальности и сюсюкания. Наоборот, в его прекрасных серых глазах очень часто сверкала ирония, а с языка часто срывались довольно резкие замечания». Е.А. Рузская, падчерица Консторума, вспоминает: «Не разрешил снять со стены большой портрет, где жена его, наша мать, вместе с первым мужем, нашим отцом, немцем Александром, красавцем-врачом, умершим в Первую мировую войну от пневмонии». (Свидетельство нравственной чистоты, порядочности, высокой человеч-ности! — Л. М.) Отличительной его чертой «была высочайшая порядочность и чувство чести. Когда выяснилось, что у его пасынка должен быть ребенок, от, в общем-то, случайной женщины, он, мало того, что настоял на том, чтобы принять ее с ребенком в дом, он принял этого ребенка в свое сердце, вырастил и воспитал его, как любимого внука (речь идет о С.Ю. Неймане, сыне Ю.А. Неймана, пасынка С.И. Консторума — Л. М.). Когда же эта женщина отплатила всей семье самой черной неблагодарностью, он ни себе, ни близким не позволил изменить к ней отношение, чтобы не уронить авторитет матери в глазах ребенка» [3]. Был талантлив в дружбе, с теплой, душевной, сердечной привязанностью. С некоторыми, по-видимому, особо созвучными людьми, устанавливалась многолетняя тесная дружеская связь. Так, например, по свидетельству дочери товарища Семена Исидоровича — психотерапевта В.А. Проскурякова (1887—1975), с «отцом у них был заветный день, как помню, среда, в который они всегда встречались и проводили вместе вечер, по очереди то в одном, то в другом доме. Это были их интимные дружеские встречи, хотя наши семьи были тоже близки между собой» [Там же]. Об этом же свидетельствует и А.А. Реформатский (1900—1978) — друг и родственник Семена Исидоровича: «…Не могу не вспомнить один наш дружеский обычай: в воскресенье мы просыпались в 6 часов утра, соединялись в столовой, где сидели часок «за графинчиком» <…> и говорили на самые утонченные темы, а затем расходились по своим комнатам и «досыпали» часика два» [16]. И, конечно, можно понять, как Семену Исидоровичу, с его гуманностью, чуткостью, теплотой, эмоциональной привязанностью к людям, могло быть больно от проявления высокомерия, холодного безразличия по отношению к нему. Об этом свидетельствует случай, рассказанный пациентом Консторума А.М. Беленьким [3]. Известно, что во время первой мировой войны в санитарном поезде № 190 под началом С.И. Консторума служил санитаром молоденький Александр Вертинский. Он подарил в ту пору Консторуму свою фотографию с восторженной актерской позой и надписью на обороте: «Дорогому Докторчику. — Пьеро». Эта фотография сохранилась в дальнейшем. Когда знаменитый Вертинский в конце Второй мировой войны вернулся после эмиграции на Родину и стал давать свои концерты, Семену Исидоровичу очень захотелось с ним увидеться. Он попросил музыканта Беленького поехать вместе с ним, так как очень волновался перед этой встречей. «Вертинский, рассказывал Беленький, — принял нас перед концертом холодно и очень кратко. Пожал нам руки, и я заметил, что у него в руке что-то хищное. Семен Исидорович долго переживал эту надменную холодность, безразличие к нему Вертинского». Была в характере Консторума и тревожная мнительность: «Он страшно боялся подавиться мелкими костями, по этой же причине он никогда не ел рыбу». Даже в голодные, военные годы, «наотрез отказался есть вкуснейший холодец», узнав, что бульон не процежен. Крайне не любил селедку, особенно ее жабры. «Природу любил, но очень был чистоплотный, брезгливый, не мог босиком в лес ходить, говорил: «Противно, если нога попадет в яму с золотом». В трудные времена мог ходить даже в рваной одежде, но только чтобы была чистой. Не мог почему-то видеть и слышать собак, грызущих кости». «Последние годы особенно страдал от гипертонической болезни. Ипохондриком не был никогда, разговоры о своей болезни «выносил за скобки». «После второго инсульта, за полгода до смерти, говорил: «Хоть бы сразу умереть, не хочу быть обузой». В сохранившихся дневниковых записях Семен Исидорович подмечал у себя, констатировал беспощадно точно, как может только врач-клиницист, нарастающие признаки своей злокачественной гипертонической болезни — верные признаки приближающейся смерти! Считаем необходимым привести здесь дневниковые записи Семена Исидоровича из статьи М.Е. Бурно «Трагедия С.И. Консторума» [5, с. 714–715], которые придают целостность описанию характера С.И. Возможно, этим дневникам доверено то, что никому С.И. Консторум не мог рассказать. Они приоткрывают его внутренний мир. «Запись в дневнике еще 29 июня 1947 года (уже закончена книга (речь идет о монографии «Опыт практической психотерапии» — Л. М.)): «Какое грустное (не тоскливое!) настроение. Вчера вечером в театре на отборной пошлятине — мокрые глаза! Испугался! Неужели «слабодушие». И еще в тот же день забыл о радиопередаче Бетховенского <…> концерта! Прямо-таки испугался. И это упорное самощажение. Правда, уже очень много здесь привходящих моментов. (…) Тревога за Настю. Очень сложно». (Жена С.И. Консторума — Анастасия Васильевна Нейман заболела в ту пору болезнью Паркинсона.) Когда стало известно об отрицательных рецензиях на «Опыт практической психотерапии», «6 февраля 1949 года, С.И. отмечает в дневнике: «А вот месяц т. н. (тому назад (?) — М. Б.) «тяжелый язык» и рот набок — инсультик! И как-то стало спокойно — от чувства безответственности! Трогательное внимание к своей особе. А теперь растерялся: не хочу быть ни Заславским, ни Аввакумом. А что-то надо делать. Делячество! — необходимо, все же, делячество». М.Е. Бурно, анализируя эту дневниковую запись, пишет: «"Делячеством", по всей видимости, Консторум называл разумное делание всяких полезных вещей в духе своей активирующей психотерапии». «6 сентября этого года (1949 года — Л. М.) он поясняет про «делячество»: «С утра не курю! (…) Поменьше кататимии и побольше трезвого расчета-делячества». 19 октября 1949 года: «После доклада подбодрился, настроение более деляческое. Но на днях… язык заплетался после скотомы. Wie Gott will (Да будет воля Твоя (нем.) — М. Б.), но хочется еще поработать». А 10 марта 1950 года: «Очевидно, после 22.XII.49 г. (инсультик!) поработать еще не придется. Wie Gott will!»» (А 5 августа 1950 года Консторум умер.) «О смерти, загробной жизни (Консторум — Л. М.) говорил: «Я, к сожалению, материалист и понимаю, что там ничего нет, но я не могу понять одного: неужели это свинство, именуемое жизнью, так кончается». Говорил, что жизнь — «насмешка над человеком» [3]. (И здесь чеховские мотивы! — Л. М.) О значении музыки в жизни и творчестве С.И. Консторума В описании сложной личности С.И. Консторума считаем необходимым уделить особое внимание вопросу о значении музыки в его жизни и творчестве — как музыкальном, так и профессиональном творчестве. Как уже говорилось выше, в жизни выдающегося психотерапевта, личностное, художественное и профессиональное — неразделимо. По воспоминаниям современников, С.И. Консторум применял в своей практике музыкотерапию, не описывая этого. С детства был страстно увлечен музыкой. В студенческие годы не пропускал ни одного концерта в филармоническом зале Лейпцига Гевандхаусе [12], сам был превосходным исполнителем. Из воспоминаний о Консторуме: «Он играет с таким жаром, глубиной, весь уходит в ноты. И в это время у него делается замечательным лицо»; «поражала его способность игры "с листа"» [16]. Как пишет А.А. Реформатский в своих воспоминаниях, в их дружеском общении с Консторумом «сблизила музыка, и прежде всего — классическая (Бах, Моцарт, Бетховен, Шуман…) и русская (Глинка, Даргомыжский, Мусоргский, Бородин, Скрябин…)». Консторум «отличался безошибочным музыкальным чутьем», был убежденным «брамсианцем» и говорил о Брамсе, что он был «не просто музыкант, но и философ». Когда играли с А.А. Реформатским в четыре руки, Консторум бранил его «за плохое соблюдение ритма и за слабое уменье играть «с листа». С музыковедом Е.М. Браудо «с бешенным звучанием <…> играли в четыре руки «Половецкие пляски» из «Князя Игоря» Бородина». 
Фото 8. Так одевался С.И. Консторум (с галстуком-бабочкой),
Ходили с А.А. Реформатским на концерты классической музыки, слушали «всегда избранное и высокое». Читали, обсуждали статьи о музыке. «Благодаря своему живому темпераменту и склонности к юмору, Семен Исидорович не гнушался и «легкой музыкой»; он очень любил вальсы Й. Штраусса (особенно «На голубом Дунае»)»; «уморительно играл» фокстроты. А.А. Реформатский вспоминает: «Во времена НЭПа, когда начал входить в моду джаз, мы тоже устраивали «вечера джазбанда», исполняя на всевозможных дудках, свистульках, бутылках и трещотках невозможные и возможные «музыкальные опусы», причем в качестве ударных использовано было цинковое корыто, обладавшее «недюжинным звуком». Семен Исидорович, будучи значительно старше большинства участников этих «вечеров», также активно участвовал и дирижировал этим «домоджазовым» оркестром» [Там же]. «Свидетельством глубокого понимания музыки и даже техники дирижирования может служить написанный им (Консторумом — Л. М.) очерк "Воспоминания о Никише"» [Там же]. Консторум написал статью о дирижере Никише в 1947 году [12]. В этой статье, важной для понимания личности Консторума и его методов работы, «звучат глубокие музыкально-психотерапевтические мотивы, предвосхищающие сегодняшнюю психоте-рапию духовной культурой (в том числе музыкой)» [1]. Для Консторума «Никиш стал мерилом, эталоном дирижерского искусства». В 17 лет Консторум впервые попал в Петербурге на его концерт и «был совершенно ошеломлен, физически потрясен», от звучания оркестра «дух захватывало». Слышал Никиша «не менее 60 раз», «живя около трех лет в Лейпциге и не пропустив за это время ни одного концерта в Гевандхаусе» (зале филармонии, славившемся своей акустикой — Л. М.). Консторум знал партитуры многих классических произведений наизусть и был тонким ценителем и музыкального звучания оркестра и дирижерского искусства. Можно предположить, что в манере управления оркестром дирижера Никиша, а, следовательно, и в его душевных качествах, Консторум ощущал грани созвучия со своим личностным складом. Духовно и эмоционально сложной, энергично-синтонной натуре Консторума было, по-видимому, созвучно «музыкальное естество» Никиша: «Музыкальное естество этого человека претворялось в его моторике в управлении оркестром совершенно так же естественно, как музыкальное естество Шуберта в сочинении песен». Каждый раз сложные симфонические произведения у Никиша «звучали по-разному»: «…Никиш дирижировал импровизируя, буквально как бог на душу положит. Он имел на это право, ибо Бог избрал его именно дирижером». И, как видится, это созвучие с Никишем в естественности и темпераментности, склонности к импровизации порождало в душе Консторума необыкновенный, «захватывающий дух» эффект, он испытывал «физиологически потрясающую силу оркестрового звучания». Слушая «Пасторальную» симфонию Бетховена (симфония № 6 фа мажор, op. 68 — Л. М.) в исполнении Никиша, Консторум чувствовал «необычайный натурализм, в котором одновременно вскрывалась вся бездонность музыкальной стихии Бетховена». Консторум пишет: «Я был погружен в то бесконечное (что позже уже испытал в полной мере, слушая H-moll-ную мессу Баха) через архиреальное, натуралистическое восприятие природы». И далее: «Я помню, что во время грозы у меня мелькнула мысль — надо бы поднять воротник, чтобы не промочило, что я видел листья, кружащиеся в пыльном воздухе…, я просто почувствовал: «это над самой головой, это ведь ударило в Гевандхауз!» «В этом восприятии наличествовали те вполне реальные моменты, какие присущи восприятию сильной грозы с ливнем, застигшим в поле». Далее читаем у Консторума: «…Я видел капли дождя на листьях кустов и вздыхал запах озона», «…я почувствовал физиологическое потрясение, которое оказывалось неотделимым от высшего художественного восторга». Как можно предположить из этого самонаблюдения, Консторум испытывал легкое трансовое состояние с яркими «натуралистическими» образами природы, навеянное музыкой (насколько же яркими и живыми были эти образы и какова память Консторума, их сохранившая, ведь очерк написан по воспоминаниям юности через 35 лет!). Об этом свидетельствует в своей статье «Музыка и гипноз» психиатр-психотерапевт, доцент В.Е. Смирнов [17]. Он, анализируя свои психотерапевтические наблюдения восприятия музыки разными по складу пациентами, отмечает ряд случаев, соотносящихся с самоописанием С.И. Консторума: «В подобных случаях речь идет об эстетическом воздействии, на высоте которого возникают «архиреальные» впечатления эйдетического, думается свойства. Их объяснение несколько выходит за рамки механизма синестезии. В отдельных случаях наблюдалось что-то вроде вызванных реминесценций» [Там же, с. 30]. А как известно из клинико-психотерапевтических научных исследований [2], целебное действие гипноза, транса, обусловлено оживлением личностно-индивидуальных защитно-приспособительных механизмов с выплеском внутренних, организмических «лекарств», сопровождаемое душевным подъемом. Как это соотносится с консторумским «физиологическим потрясением, <…> неотделимым от высшего художественного восторга» вызванным музыкой в исполнении Никиша! Тут проглядывает и другой механизм Терапии духовной культурой — глубоко созвучное творчество порождает в душе другого человека высокое чувство творческого вдохновения! Конечно, к настоящему времени уже хорошо изучены разнообразные целебные механизмы музыкотерапии. С.И. Консторум же, как можно предположить, интуитивно их использовал в своей психотерапевтической практике исходя из своего знания и тонкого понимания музыки, опираясь на собственный душевный опыт, испытывая на себе целебное действие музыки с возникающим чувством творческого вдохновения, сообразно своему сложному, тонкому духовно-реалистическому, с яркой образностью личностному складу. И, по-видимому, Консторум наблюдал, исследовал, как по-разному его пациенты целебно воспринимают музыку. По воспоминаниям современников, Консторум «вместе с душевнобольными слушал в отделении по радио музыкальные произведения и потом бывало живое обсуждение» [1]. «Из его кабинета, во время домашнего приема больных, нередко слышались звуки классической музыки, которую он использовал в терапевтических целях» [16]. После большого рабочего дня, по вечерам, Консторум в санатории «Мцыри», на своей докторской казенной квартире репетировал с пациентами «самодеятелями» песни Варяжского и Индийского гостей, романсы, аккомпанируя им, указывая им на музыкальные «оттенки» [Там же]. Пациент А., журналист-литератор, вспоминает о том, как Консторум, после психотерапевтической беседы с ним, играл на пианино новые детские песенки, изданные Музгизом на стихотворения А. (конечно душевно оживляя, приподнимая этим больного — Л. М.) [3].
Литература 1. Бурно М.Е. Консторум и музыка // Независимый психиатрический журнал. – 1994. – № 3. – С. 18. 2. Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. – 2-е изд., доп. и перераб. – М.: Акад. проект; Деловая книга, 2006. – 800 с. 3. Бурно М.Е. О душевных особенностях Семена Исидоровича Консторума // Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. – 2-е изд., доп. и перераб. – М.: Акад. проект; Деловая книга, 2006. – С. 717–725. 4. Бурно М.Е. О Консторумской психотерапии // Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. – 2-е изд., доп. и перераб. – М.: Акад. проект; Деловая книга, 2006. – С. 716–717. 5. Бурно М.Е. Трагедия С.И. Консторума // Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. – 2-е изд., доп. и перераб. – М.: Акад. проект; Деловая книга, 2006. – С. 709–715. 6. Бурно М.Е. Клинический театр-сообщество в психиатрии. – М.: Акад. проект, 2009. – 719 с. 7. Бурно М.Е. Биографическая справка // Консторум С.И. Опыт практической психотерапии / под ред. проф. Н.В. Иванова; док. мед. наук Д.Е. Мелехова. – 3-е изд-е, стереотип. – М.: Медицинская книга; Анима Пресс, 2010. – С. 6. 8. Бурно М.Е. Предисловие // Консторум С.И. Опыт практической психотерапии / под ред. проф. Н.В. Иванова, док. мед. наук Д.Е. Мелехова. – 3-е изд., стереотип. – М.: Медицинская книга; Анима Пресс, 2010. – С. 4–5. 9. Бурно М.Е. Список опубликованных работ С.И. Консторума, известных составителю списка // Консторум С.И. Опыт практической психотерапии / под ред. проф. Н.В. Иванова, док. мед. наук Д.Е. Мелехова. – 3-е изд., стереотип. – М.: Медицинская книга; Анима Пресс, 2010. – С. 6–8. 10. Бурно М.Е. Целебные крохи воспоминаний: к живой истории московской психиатрии и психотерапии и о многом другом: пособие по психотерапии (в авторской редакции). — М.: Институт консультирования и системных решений, 2013. — С. 374–375. 11. Иванов Н.В., Мелехов Д.Е. Семен Исидорович Консторум. Краткий очерк жизни и творчества // Консторум С.И. Опыт практической психотерапии / под ред. проф. Н.В. Иванова, док. мед. наук Д.Е. Мелехова. – 3-е изд., стереотип. – М.: Медицинская книга; Анима Пресс, 2010. – С. 10–20. 12. Консторум С.И. Из воспоминаний об Артуре Никише // Независимый психиатрический журнал. – 1994. – № 3. – С. 18–24. 13. Консторум С.И. Опыт практической психотерапии / под ред. проф. Н.В. Иванова, док. мед. наук Д.Е. Мелехова. – 3-е изд., стереотип. – М.: Медицинская книга; Анима Пресс, 2010. – 172 с. 14. Консторум С.И. Рейс санитарного поезда В.З.С. № 190 в Сибирь за «политическими» // Наше Наследие. – 2017. – № 121 [Электронный ресурс]. – URL: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/12104.php (дата обращения: 24.08.2019). 15. Маркова И.П. А.И. Яроцкий — основоположник отечественной клинической психосоматики // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2019. – T. 11, № 2(55) [Электронный ресурс]. – URL: http://www.mprj.ru (дата обращения: 24.08.2019). 16. Реформатский А.А. Из воспоминаний о С.И. Консторуме // Наше Наследие. – 2017. – № 121 [Электронный ресурс]. – URL: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/ 12105.php (дата обращения: 24.08.2019). 17. Смирнов В.Е. Музыка и гипноз // Психотерапевт России. – 1992. – № 1. – С. 27–30.
Ссылка для цитирования УДК 159.9(092) Махновская Л.В. Семен Исидорович Консторум — основоположник отечественной классической клинической психотерапии. Часть 1 // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2019. – T. 11, № 5(58) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
||
В начало страницы
|
|
|
|
|
Предыдущие |
|
|