Социобиологические и этологические механизмы расстройств пищевого поведения (эссе)
Часть I

Шевченко Ю.С., Грачев В.В. (Москва, Россия)

	Шевченко Юрий Степанович доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой детской психиатрии и психотерапии; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования, ул. Баррикадная, 2/1, Москва, 125993, Россия. Тел.: 8 (495) 680-05-99. E-mail: europsy@mail.ru
	Грачев Виталий Викторович кандидат медицинских наук, доцент кафедры детской психиатрии и психотерапии; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования, ул. Баррикадная, 2/1, Москва, 125993, Россия. Тел.: 8 (495) 680-05-99. E-mail: gratchev@mail.ru

Аннотация. Герменевтический подход в психиатрии подразумевает толкование одного и того же «клинического текста» в разных понятийно-языковых аспектах: естественнонаучных, гуманитарных, философских, а также в разных пространственно-временных координатах: конкретный пациент, представитель рода, представитель вида; норма/патология сего-дняшнего дня, их прошлое, их будущее. Кроме того, данный подход предполагает рассмотрение роли патологических переживаний и аномаль-ного поведения в эволюции человека (стабилизирующей, прогрессивной, регрессивной) и их связи с меняющимися и меняемыми ими самими условиями жизни (экологическими, социокультурными, когнитивными). Это позволяет понять, почему одни психические расстройства сохраня-ются в неизменном проценте, не подвергаясь естественному отбору, другие «уходят в прошлое», фенотип третьих нарастает, а четвертые «возвращаются из небытия» или рождаются на глазах. В соответствии с эпигенетической теорией эволюции герменевтический подход особенно перспективен в отношении клинических форм, развивающихся посредст-вом дизонтогенетических механизмов, которые могут стать эволюцион-ными преадаптациями в филогенезе homo sapiens.

Ключевые слова: расстройства пищевого поведения, этология, социобиология, инициация, постмодерн, антропоцен, эволюционные преадаптации

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

В эволюционно-биологической концепции психической болезни Г.Е. Сухаревой подчеркиваются единые для животных и человека закономерности выработки приспособительных и защитных механизмов в процессе эволюционного развития во взаимодействии организма с внешней средой и определяется необходимость выделения в клинической картине «симптомов ущерба» и «симптомов компенсации». Адаптационные реакции организма на нарушенные условия его функционирования включают различные формы поведения, врожденные (инстинктивные) механизмы которого изучаются этологией. Основной постулат этой науки, являющейся составной частью социобиологии, гласит, что изначально любое поведение (в индивидуальном, репродуктивном или социальном контексте) носит защитный и/или приспособительный характер (для индивида, рода или вида). Другое дело, что, сформировавшись и зафиксировавшись в процессе естественного и полового отбора на заре эволюции человеческого вида и в меняющихся экологических условиях (то стабильно-циклических, то в непредсказуемо-критических), «лоскутное одеяло» поведенческого наследия содержит различные, в том числе прямо противоположные модели. Последние могут оказаться архаичными и неадекватными в современном мире, во многом определяемом антропогенной составляющей (научно-технологической, куль-турной, макросоциальной). Экология эры антропоцена и менталитет постмодерна качественно влияют на законы биологической эволюции человеческого вида как минимум на протяжении последних трех поколений (с середины ХХ века) и определяют эпигенетические векторы защитно-приспособительных тенденций. Они обнаруживают себя в «болезнях века» и онтогенетическом патоморфозе, проявляю-щихся как на физическом, так и на психическом уровнях. Общепопуляционное ожирение, нарастающую распространенность депрессии, расстройств пищевого поведения, аутистического и шизотипического фенотипа, суицидального и само-повреждающего поведения, половой дисфории, синдрома дефицита внимания, компьютерной зависимости и прочих современных патологий следует рассматривать в едином эволюционном аспекте.

Так, антропоцентрически ориентированная культурная эволюция (с её едини-цами, представленными мемами (единицами культурной эволюции, подверженными, как и гены, и селекции, и мутации), нарушая законы эволюции биологической, создает угрозу для человеческих «машин выживания эгоистичных генов». Они могут пострадать от ожирения, от падения рождаемости, от ухудшающейся экологии, от неконтролируемой внутривидовой агрессии, от заумных макроэкспериментов над собой и окружающим миром и т. п. Биологическая эволюция отвечает «симптомами компенсации», в частности, в виде распространяющейся общевидовой депрессии. Эволюционно адаптивный смысл её заключается в снижении разрушительной активности и склонности к раздумьям (грустный и задумчивый человек выглядят идентично). Продуктивным результатом последних могут явиться индивидуальные и/или коллективные овладевающие усилия по возвращению нарушенной природной экологии и «экологии души» к дострессовому статусу либо приспособительная адаптация к состоянию «выученной беспомощности». В последнем случае перспектива сохранения вида обеспечивается эпигенетической трансформацией последующих поколений, уже рождающихся с фенотипом адаптированных к измененным условиям существования «машин выживания»: «Зачем мучительно аутизироваться в шизофре-низирующем мире постмодерна, подавляющем родителей, если можно уже родиться аутистом».

Согласно концепции эпигенетической теории эволюции (ЭТЭ), от предков к потомкам передаётся общая организация эпигенетической системы (ЭС), которая и формирует организм в ходе его индивидуального развития, причём отбор приводит к стабилизации ряда последовательных онтогенезов, устраняя отклонения от нормы (морфозы) и формируя устойчивую траекторию развития (креод). Эволюция по ЭТЭ заключается в преобразовании одного креода в другой при возмущающем воздействии среды. В ответ на возмущение ЭС дестабилизируется, в результате чего становится возможным развитие организмов по отклоняющимся путям развития, возникают множественные морфозы — адаптивные модификации в виде дискретных («да—нет») или градуальных адаптивных норм, возникающие в ответ на изменения среды. Некоторые из этих морфозов получают селективное преимущество, и в течение последующих поколений их ЭС вырабатывает новую устойчивую траекторию развития, формируется новый креод. Для фенотипической структуры эпигенетической природы это направление отбора может быть обусловлено взаимодействием экологических «вредностей», воздействующих на мозг, и культурных детерминант его измененного функционирования. Для человека из современного индустриального общества и для его потомков эти «вредности» представляют собой обыденные условия существования, ставшие «естественными» издержками цивилизации, урбанизации и культурной эволюции.

Расстройства аутистического спектра (РАС) можно рассматривать как один из ответов на возмущающее воздействие среды — морфозы или эволюционные преадаптации, наряду с другими морфозами в виде расстройств пищевого поведения, синдрома отвергания пола и проч. Какая из этих фенотипических моделей сформирует новый креод, наиболее приспособленный к активно меняющимся под влиянием культурной эволюции условиям жизни, покажет время. И если вектор эволюции человека не изменится, возможно, эта сегодняшняя дизонтогенетическая (т. е. включающая нарушения нейропсихического развития) трансформация из преадаптив-ной станет наиболее адаптивной носительницей человеческого генотипа.

Между тем, на уровне отдельного человека (судьба которого эволюцию «не интересует») и депрессия любой этиологии (макро-, микросоциальной, эндогенной), и эволюционные преадаптации (дизнейроонтогенетические морфозы) воспринимаются как угроза и вызывают защитные механизмы, направленные на восстановление «радости жизни» и/или «избавление от мук». В распоряжении этих защитных механизмов находятся: зафиксированные в наследственном багаже эволюционно стабильные стратегии поведения (агонистическая, альтруистическая, эгоистическая, кооперативная); сложные (контекстные) формы индивидуального, репродуктивного и социального поведения (пищевого, полового, родительского, игрового, комфортного, очищающего, территориального, инициального и проч.); состоящие из элементарных единиц комплексы фиксированных движений (КФД), реализуемые в ответ на действие ключевых стимулов (релизеров). КФД, являясь «молекулами» инстинктивного поведения, отличаются видоспецифичностью, врожденным характером, шаблонностью (стереотипностью) и субъективно положительным эмоциональным сопровождением. Как, на первый взгляд, ни странно, но кричать, плакать, раскачиваться, сосать палец, грызть ногти, крутить и выдергивать волосы, драться, воровать, метить территорию и собственное тело (в том числе с помощью повреждений), объедаться и отказываться от пищи либо делиться ею с другими в определенной ситуации может быть субъективно приятно. И тем приятнее, чем более краткосрочной, а стало быть, эргономичной является реализуемая инстинктивно-поведенческая программа удовлетворения врожденной или приобретенной потребности (насытиться, успокоиться, взбодриться, привлечь внимание, избежать опасности, самоутвердиться, вызвать одобрение и т. д.).

По мере взросления, сопровождающегося созреванием лобной коры и форми-рованием высших потребностей, выбираемые программы инстинктивного поведения становятся все более долгострочными и социально ориентированными, а также дополняются «чисто человеческими», разумными поступками, способными, в прин-ципе, подавить любой инстинкт, в том числе инстинкт самосохранения. Другое дело, что энергозатратность разумного поведения предрасполагает не столько к прямому подавлению инстинктивной программы, сколько к поиску программы альтернативной, выбираемой из широкого и разнообразного (в том числе противо-речивого) наследственного арсенала, и к её оправданию (рационализации) в соответствии с актуальным уровнем психического развития и усвоенными социально-культрными установками. Например, не просто подавлять желание есть, порождаемое сомато-вегетативным уровнем нервно-психического реагирования (по В. В. Ковалеву [1]), а опираться на врожденные потребности подростковой инициации, включающие поведенческие модули голодания, и рационализировать их сегодняшнюю реализацию в соответствии с актуальной модой или иным мемом (единицей культурной эволюции) на эмоционально-идеаторном уровне нервно-психического реагирования. При этом эмоциональное подкрепление соответствующего сверхценно-долговременного поведе-ния (сохраняющего иллюзию разумной произвольности) может не только компенси-ровать издержки подавления краткосрочной программы насыщения, но и на какое-то время вывести человека из базальной депрессии.

Более того, подобный способ саморегуляции (избавление от избытка отрица-тельных эмоций с помощью булимического эксцесса или насыщение положительными эмоциями в процессе аноректического поведения) может приобрести «запойный» характер и перерасти в зависимость.

РПП включают в себя и психические, и поведенческие, и дизонтогенетические составляющие современной клинической диагностики, что делает эту клиническую модель удобной для рассмотрения в эволюционно-биологическом аспекте. Герме-невтический подход способствует превращению действующей, все еще, по преиму-ществу, «называющей» психопатологии в «понимающую» психопатологию. Последнее же открывает новые возможности для развития биологической, психотерапевтической и социальной помощи нуждающимся.

Корифей отечественной психиатрии Г. Е. Сухарева [2], излагая свою «эволюционно-биологическую концепцию психической болезни», до сих пор сохраняющую актуальность [3], писала: «Приспособительные и защитные механизмы вырабатываются животными и человеком в процессе эволюционного развития во взаимодействии организма с внешней средой» [3, с. 23]. Исходя из этого, она обращала внимание на необходимость при анализе психического статуса выделять «симптомы ущерба» как непосредственное проявление патологического процесса и «симптомы компенсации» как адаптационные реакции организма на нарушенные условия своего функционирования.

Основной постулат этологии — науки, изучающей врожденные (инстинктивные) механизмы поведения, гласит, что изначально любое поведение носит защитный и/или приспособительный характер [4; 5]. Соответственно, при анализе расстройств пищевого поведения (инстинктивные основы которого безусловны, поскольку проявляются с самого рождения) их следует относить к первично компенсаторным феноменам. Так, сомато-вегетативно-инстинктивный уровень нервно-психического реагирования (по В. В. Ковалеву [1]), характерный для ребенка раннего возраста, определяет и защитно-приспособительный смысл его отказа от пищи на фоне высокой температуры или кишечного расстройства, и повышенный аппетит после выздоров-ления, и избирательность в еде при незрелости ферментативной системы, и страстное поедание мела при дефиците кальция [6]. Эмоциональная насыщенность пищевого поведения обусловливает включение его более зрелых, осознанных форм в нормальный бихевиоральный репертуар на протяжении всей жизни. Пищей награж-дают, поздравляют, вдохновляют, приветствуют, соблазняют, утешают, подслащивают горечь, а также принуждают («Кто не работает — тот не ест») и наказывают (лишая сладкого или «сажая» на хлеб и воду). Отказ от пищи может быть вынужденным (лечебная или спортивная диета) либо добровольным, выступая в качестве протеста, ритуального поста, аутоагрессии или социального сигнала (объявление голодовки). Первично компенсаторный (защитно-приспособительный) характер различных форм и мотивов пищевого поведения сохраняется также в контексте психических расстройств и нарушений развития в любом возрасте. Это не исключает возможности негативной динамики конкретной пищевой поведенческой структуры с приобретением ею качества гиперкомпенсаторного, условно патологического и собственно патологического образования [7]. Филогенетическая природа булимического и аноректического поведения (а также руминации, произвольное вызывание рвотного рефлекса, извра-щенные пищевые предпочтения и проч.) определяет сохранение соответствующих моделей его в психологическом и психопатологическом репертуаре современного человека.

Однако констатируемый в последние десятилетия факт существенного нараста-ния частоты расстройств пищевого поведения (РПП) нуждается в специальной интерпретации уже не в рамках индивидуальной психопатологии, а в эволюционном аспекте. Для этого следует напомнить, что, в отличие от этологии животных, основанная на её представлениях и методах этология человека находится в тесной связи с гуманитарными дисциплинами и рассматривает человеческое поведение как результат взаимодействия биологических и социокультурных факторов [8; 9].

Так же, как и ряд других психических патологий, лавинообразно распро-страняющихся последние десятилетия, нервная анорексия до середины прошлого века в развивающихся странах и среди небелой популяции планеты оставалась большой редкостью, но затем в последующие 30—40 лет распространилась практически повсеместно [10]. Традиционно решающую роль в этом процессе отводят расширив-шемуся влиянию западной культуры с принятыми в ней идеалами стройности [11], однако причины самого возникновения данного идеала и вытеснения им предшест-вовавших «образцов совершенства» (представленных в скульптурах и рисунках человека с древних времен) почти не обсуждаются [12].

Параллельный рост депрессии, ожирения, нервной анорексии, а также астмы, отмечаемый со второй половины ХХ века, их омоложение и распространение на оба пола можно связать не только с «агрессивными» культурными, экономическими и социальными факторами, но и с макроэкологическими вредностями, создаваемыми самим человеком. А тот факт, что распространенность нервной анорексии достигла тех же цифр (1-2 %), что и шизофрения [13], наводит на мысль о её эволюционно-страховочной значимости. То же можно сказать о раннем детском аутизме и ряде других «современных» патологических форм, отражающих взаимодействие генного полиморфизма и фенотипической пластичности, с одной стороны, и антропогенных изменений в природной и социальной среде — с другой [14; 15].

Одним из проявлений макроэкологически обусловленной мозговой дисфункции, искажающей психический онтогенез на уровне сенсомоторной организации (в частности, формирование собственной телесности), является дисморфофобическое расстройство, обнаруживающееся в том или ином варианте при различной психической патологии [11; 16]. Если при нервной анорексии присутствуют 3 сферы искаженных телесных представлений: восприятие своего тела (body percept) — мысленный образ своего тела; схема тела (body schema), используемая для моторного контроля и имитации; тактильная форма (tactile form), актуальная при различных видах тактильной перцепции [17], — то вряд ли они оптимальны при расстройствах половой идентификации или раннем детском аутизме и иных дизонтогенетических нозологиях [14; 18; 19; 20; 21].

Кстати, между нервной анорексией и аутизмом исследователи находят ряд клинических и патофизиологических сходств, которые связывают с общим (перина-тальным) критическим периодом генно-средового взаимодействия, что дает основание гипотетически рассматривать их в качестве «двух граней одного расстройства», разделенного по половому признаку [22]. Все больше данных о том, что эколого-социокультурное (в том числе гигиеническое) влияние рассматриваемого истори-ческого периода настолько качественно нарушило механизмы становления иммунной толерантности, гормональной регуляции, мозговой организации, биоритмики, форми-рования собственной телесности, отработанные предыдущими поколениями механизмы созревания мышления, общения, мировосприятия и самосознания, что это породило эволюционный патоморфоз психического онтогенеза [23; 24; 25; 26; 27; 28; 29].

Томас Л. Ханна, высказывая идею, что все события жизни приводят к «физическим паттернам в теле человека», утверждает, что с середины ХХ столетия человеческие тела вступили в состояние «культурного мятежа». В своей книге, впервые изданной в 1970 г., он пишет: «В технологических обществах — по всей Европе и частично в Соединенных Штатах — сейчас появляется новый вид человека: мутант, который все в большей степени будет доминировать в нашем обществе и который, в то же время, будет создавать новую культуру этого общества. Понять происходящее довольно просто: расходуя чудовищные количества агрессивной энергии, люди преуспели, наконец, в создании новой среды, которая перестроила и преобразила землю, создав на ней обстановку, теперь уже не игнорирующую существование и потребности человека, но, несомненно, их поддерживающую. В ответ на это огромные количества энергии, освобожденной такими условиями жизни, создают новый вид человека, культурного мутанта» [30, с. 11].

Современная социобиология обращает внимание на то, что научно-технический прогресс эры антропоцена обусловил ситуацию, в которой его издержки могут быть опасными для самой колыбели человечества и качественно меняют экологические условия его зарождения и выживания [31; 32; 33; 34]. Более того, достижения генетики и медицины (в частности, неонатологии) дискредитируют биологические законы естественного и полового отбора — выживают ранее заведомо нежизне-способные особи, а для продолжения рода, благодаря экстракорпоральному оплодотворению и иным активно развивающимся репродуктивным технологиям, уже не обязателен непосредственный контакт между представителями разных полов [35].

Вследствие этого засоряется и ухудшается общечеловеческий генофонд, что может потребовать новых технологий, в том числе трансформирующих сегодняшнего homo sapiens в биороботов в виде киборгов и андроидов, наделенных «искусственным интеллектом». Более того, они могут оказаться более приспособленными к сохранению человеческого генофонда (скорее всего, измененного) в новых условиях сущест-вования, создаваемых культурной и научно-технической эволюцией [36; 37].

Вполне вероятно, что для освоения далеких планет окажутся более пригодными именно такие «мутантные» носители человеческого генотипа с искусственным хрусталиком, удаленной селезенкой (в качестве защиты от негативных последствий радиации) и вживленным в мозг чипом. Программа последнего, в перспективном «идеале», должна содержать холодно-сверхценную, «высокофункциональную» прагматичность sapiens и параллельную блокировку «архаического наследия» homo, представленного инстинктивной потребностью в телесном контакте («телячьих нежностях») и наслаждении разнообразной пищей, тягой к противоположному полу и прочим источникам «биологических радостей». Рассматриваемая программа должна включать также защиту от тоски по родине и близким людям [38; 39].

В свою очередь, культурная эволюция эпохи постмодерна (постсовременности) характеризуется агрессивной конкуренцией присущих ей ментальных и социально-политических детерминант (агностицизма, прагматизма, эклектизма, анарходемокра-тизма) с наследием традиционных и современных (характеризовавших предыдущую эпоху — модерна) культурных структур мировосприятия на протяжении уже нескольких поколений [40; 41; 42; 43; 44]. Иллюстрацией отличия менталитета эпохи модерна от менталитета постмодерна может быть следующая спортивная метафора. Во время первой тренеры учили футболистов играть по общим правилам, во время второй — они учат их, как надо нарушать правила, чтобы добиться победы. Двойные стандарты и беспринципный прагматизм под лозунгом: «Ничего личного» становятся нормой жизни. При этом возмущенные крики трибун: «Судью — на мыло» никак не влияют на решение рефери. Естественная традиционная позиция проявляется в практике дворовых команд, играющих без судей — за нарочитое нарушение правил можно получить по шее (и от чужих, и от своих).

Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриева пишут: «Исторически сложившееся, очень быстрое вытеснение традиционной культуры в ее советском варианте современной и постсовременной культурой вызвало аккультуризационный шок у большого количества людей, относящихся к различным социальным группам. В психике значительного числа людей, даже успешных и социально приспособленных, воспринявших постсовремен-ную культуру положительно и усвоивших ее подходы, элементы старой традиционной культуры остаются вытесненными в бессознательную сферу. Медленно и постепенно они приобретают архаичный характер, оказывая постоянное влияние на психический статус, эмоции, мышление и деятельность, находясь в противоречии с содержаниями психики, свойственными постсовременной культуре» [45; с. 82]. Порождаемая указан-ным процессом эпидемия экзистенциальной депрессии и диффузности идентичности реализуется в постсовременных проявлениях психопатологии и дизонтогенеза [15; 46; 47; 48].

С середины ХХ века ускоряющееся влияние телевидения, компьютеризации, электронных сетей, виртуальных связей и глобальных технологий на все население планеты стало столь мощным, что способно качественно изменять экологию души современников и порождать существенные изменения в функционировании их мозга. Образно говоря, «компьютер» человеческого мозга становится все более ущербным и энергозатратным (что проявляется в общем росте психической патологии), а загружаемые в него «программы» — все более шизотипическими (что обнаруживается в форме и содержании болезненных переживаний) [42; 49].

В свою очередь, биологическая эволюция, направляемая «эгоистичными генами» [50] отвечает эпигенетическим созданием обновленных (постмодернизи-рованных) «машин собственного выживания», используя для этого как новые, так и ранее «отправленные в резерв» модели, оказавшиеся более приспособленными для существования в изменяемых культурной эволюцией экологических и социально-психологических условиях [23; 40; 41; 44; 46]. «Слепой» характер биологической эволюции, которая не знает того, что ждет впереди, а лишь реагирует на векторные тенденции среды, компенсируется законами генного полиморфизма — создаются разнообразные дизонтогенетические прообразы (эволюционные преадаптации) будущей нормы [47]: от неприхотливых, всеядных и плодовитых конкурентов тараканов и крыс (способных пережить последствия ядерной катастрофы) до гендерно недифференцированных и социально индифферентных «стволовых клеток» нового фенотипа homo sapiens, наиболее приспособленных для создания антропо-компьютерных комплексов [16; 24; 43].

Историогенетические исследования показывают, что происходит эволюция мышления, восприятия, памяти и сознания, совершается модификация инстинктов, и это отражается на изменении психопатологии [34; 39; 51; 52].

Этологический, а в более широком смысле — социобиологический подход позволяет взглянуть на многие проявления сегодняшней патологии в эволюционном аспекте и отнести одни из них к архаизмам прежней нормы, которые сохранились с древнейших времен, но стали неадекватными в современных культурно-исторических условиях. Это, например, врожденные механизмы стресса и подростковой инициации. Другие же можно определить к возможным вариантам будущей нормы, формиру-ющимся под влиянием бурно меняющихся условий жизни (РАС, СДВГ, феномен ЛГБТ, компьютеромания) [14; 20; 39; 45; 53; 54; 55]. При этом демонстрируемый преадап-тационный фенотип может быть абсолютно новым (отсутствовавшим у предыдущих поколений) либо он будет представлять собой реанимированную модель из «хорошо забытого старого». С этой же точки зрения (как компенсаторно-дизонтогенетический феномен в рамках депрессии конкретного человека и как эволюционная преадаптация вида к её макросоциальному, экологически-культуральному источнику) могут быть рассмотрены и расстройства пищевого поведения [8].

РПП — наглядная модель диалектической связи «психических расстройств», «поведенческих расстройств» и «нарушений нейропсихического развития», представ-ленная в Международной статистической классификации болезней 11-го пересмотра (ICD-11) [56]. Эта связь обнаруживается во встречной коморбидности аноректического и булимического поведения с аффективными, шизотипическими и личностными расстройствами.

Пищевое поведение, сформировавшееся в филогенезе и реализуемое в онто-генезе, может как нарушаться под влиянием экзогенных (психогенных, соматогенных, социогенных) воздействий, так и быть компенсаторным или вторично-дизонто-генетическим «сопровождением» эндогенного заболевания (шизофрении, МДП, шизоаффективного расстройства) или эндогенно-органического процесса (эпилепсии, инфантильной или старческой деменции) [57; 58; 59].

С другой стороны, «нарушения нейропсихического развития» (т. е. дизнейро-онтогенез, порождающий психический дизонтогенез) могут быть первичными проявлениями врожденной (наследственной или перинатально обусловленной) аномалии развития, которая способна захватывать инстинктивные механизмы пищевого поведения, сенсомоторные основы формирования телесности и гендерного самосознания. А связанные с этим нарушения питания, в свою очередь, способны вызвать (породить либо спровоцировать) как соматические, так и психические отклонения. Примерами таких первично-дизонтогенетических расстройств пищевого поведения являются синдром pica («синдром сороки») и патологическая руминация (нормальные прообразы которой наблюдаются у жвачных животных и у человека с жевательной резинкой во рту). В любом случае, дизонтогенетические механизмы в сложном патогенезе РПП являются если не основным, то обязательным компонентом. На это указывает их возрастная (подростковый возраст) и гендерная (женский пол) предпочтительность. Не случайно преходящие онтогенетические прототипы аноректи-ческого и булимического поведения отмечаются в нормальном «репертуаре» физиологической подростковой инициации и еще более явно обнаруживаются в контексте патологически протекающего пубертатного криза [9; 15; 60; 61].

Герменевтический подход подводит к тому, чтобы рассматривать коморбидность растущей психической патологии, «болезней века» — депрессий, РПП, СДВГ, расстройств аутистического спектра, половой дисфории, аддикций, агрессии, аутоагрессии и проч., не в «параллельном», сугубо клиническом, а в едином и более широком — эволюционном контексте, как результат экологически направляемого взаимодействия филогенетических, онтогенетических и социогенных детерминант [14; 15; 37; 62; 63; 64; 65].

Социогенные влияния в эру антропоцена и эпоху постмодерна порождают у людей глобальное ощущение «выученной беспомощности» (когда нет возможности ни сопротивляться им, ни избежать, ни привыкнуть, ни предвидеть ход событий). Это ощущение не всегда осознается (подобно ощущению угрозы ядерной войны, техногенных катастроф или заражения коронавирусом) [66; 67], но, тем не менее, порождает лавинообразно распространяющуюся депрессию, сопровождающуюся стихийными (в том числе инстинктивными) формами борьбы с ней, т. е. «симптомами компенсации» (по Г. Е. Сухаревой [2]), а также обусловливает эпигенетические трансформации психического онтогенеза в качестве эволюционных преадаптаций вида homo sapiens к радикально изменяемым им самим условиям жизни. Наблюдаемое разнообразие и даже оппозиционность эволюционных преадаптаций являются условием наиболее оптимальной замены сегодняшнего человека «человеком будущего» [38; 68; 69].

В постсовременном обществе пища перестала быть просто источником питания, она универсально используется как награда, как средство отвлечения от негативного состояния, как наказание, как друг и объект любви. Выбирая пищу в качестве вышеперечисленных объектов, люди полностью подавляют необходимую человеку зрелого возраста способность решать проблемы [45]. Незрелая личность тем более расположена использовать пищу как предпочтительный способ решения жизненных проблем (точнее, их сиюминутной булимической дезактуализации), что тормозит развитие новых способов психологической защиты и копинг-стратегий.

С другой стороны, и аноректика, и аспергеровского аутиста, и отвергателя собственного пола, и компьютеромана объединяет автономное погружение в сверх-ценную заумность, порожденную культурной эволюцией, все более конкурирующей с биологическим наследием человечества, включающим этологические механизмы индивидуального, репродуктивного и социального поведения [21; 38; 70; 71; 72].

Инстинктивность человеческого поведения может быть доказана с помощью: 1) статистики; 2)  оценки адаптивной архаичности; 3)  шаблонности; 4)  сравнения поведения близнецов; 5)  сравнительно-генетических исследований; 6)  прямых замеров активности мозговых структур; 7)  исследования детей, психически больных, транссексуалов [73]. Указанные общепризнанные критерии инстинктивности приме-нимы в отношении многих форм нормального и патологического пищевого поведения.

Так, в филогенезе из-за долговременной скудности пищи у нас не развились защитные механизмы против переедания. Еду мы воспринимаем как удовольствие, и в этом было громадное эволюционное преимущество [74]. На заре цивилизации мы (как и братья наши меньшие) жили, чтобы есть, и тем во многом удовлетворяли универсальную потребность в радости самого бытия (любое существо, чтобы стать успешным носителем генов, должно получать удовольствие от обыденного сенсорного, эмоционального и информационного потока) [50; 75].

Комментируя теорию «обжорного гена» Юваль Ной Харари [76] остроумно замечает, что 30 тысяч лет назад собиратель знал лишь один вид десерта — спелые фрукты. И если женщина каменного века набредала на фиговое дерево, самым разумным было съесть как можно больше плодов прямо на месте, пока до них не добрались бабуины. Этот же инстинкт заставляет современного человека выскребать до последней ложечки ведерко шоколадного пломбира и запивать бутылкой кока-колы, тем более что ощущение сытости начинает тормозить аппетит с запозданием. Посещение кинотеатра многими уже не мыслится без съедания ведерка попкорна.

На заре человечества изобилие пищи выпадало лишь на короткое время, и надо было запастись жировыми резервами на неизбежный затем период нехватки продуктов. Это повсеместно распространено в животном мире в форме «нагуливания жира» перед наступлением «голодного сезона». Предрасположенность к ожирению сохранилась у современного человека, живущего в условиях, не требующих сезонного переедания для того, чтобы выжить. Она на 80 % определяется генетическими факторами (в том числе фактором, регулирующим в гипоталамусе аппетит и обмен веществ) [74].

Сходную эволюционную гипотезу в отношении природы нервной анорексии предлагают B. Scolnik и D. Mostofsky [77; 78]. Они связывают НА с активацией архаического пути метаболизма, унаследованного из кочевого прошлого человечества, характеризовавшегося тем, что, аналогично зимней спячке млекопитающих, обменные процессы человека качественно менялись под влиянием биологического сигнала о похолодании и надвигающемся дефиците пищи. Суть гипотезы заключается в том, что образ жизни современного человека предрасполагает к нарушениям врожденной регулировки циркадных/циркадногодовых биоритмов и включению древних приспо-собительных реакций (полуголод, гипотермия, гиперактивность) в ответ на ложный сигнал о надвигающемся голоде. Последнее коррелирует с тем фактом, что манифестация и обострение заболевания приходятся на зимний сезон, а также с эффективностью тепловой терапии, светолечения и назначения мелатониновых препаратов. Гипотеза подтверждается преобладанием распространенности НА в северном полушарии и Австралии по сравнению с Африкой и тропическими странами и восстановлением менструации у 60 % пациенток в летний сезон [10].

Подчеркивается значение таких, спаянных с нервной анорексией триггеров человеческой альтернативы погружения в зимнюю спячку, как продолжительность светового дня, температура окружающей среды, количество и качество пищевого снабжения (в частности, соотношения жировых и углеводных компонентов диеты) [11]. Это дает основание связать конституциональную предрасположенность к расстройствам пищевого поведения с психопатологическим диатезом фазно-ритмического (тимопатического) и регрессивно-инфантильного (психовегетативного или невропатического) типа [79].

Аналогично механизмам стресса, заложенным на заре цивилизации и обеспечивавшим бегство от леопардов и иных хищников, но являющихся чрезмерными для разговора с начальником или сдачи экзаменов, инстинкты пищевого поведения древнего человека способствуют перееданию и ожирению в современном мире. Дошло до того, что Всемирная организация здравоохранения рассматривает ожирение как глобальную эпидемию, охватывающую миллионы людей. Проблема ожирения становится все более актуальной и начинает представлять реальную угрозу для жизни людей независимо от их социальной и профессиональной принадлежности, зоны проживания, возраста и пола.

Но эта предрасположенность могла бы и не приводить к угрожающе растущей патологии, если бы условия жизни оставались первобытными (с пищевым дефицитом, отсутствием транспорта и мощными физическими нагрузками), либо повсеместно сохранялась бы традиция телесных постов (периодических ограничений в еде), существующая в большинстве религий.

Душевный и духовный компоненты религиозных постов, предписывающих ограничение внешних впечатлений и удовольствий (уединение, молчание, молитвен-ное сосредоточение-задумчивость) и борьбу со своими «телесными похотями», страстями, обращение к высшим ценностям и идеалам долгое время являлись массовой социально-культурной профилактикой депрессии (уныния) и экзистенциального кризиса. В настоящее время, освободившее большинство людей от указанных традиций, весовая стигматизация в обществе, влияющая на взаимосвязь между нарушением пищевого поведения и ожирением, реализуется «напрямую» — через повышенный риск развития депрессии и тревоги у лиц с избыточной массой тела, а также через коморбидные им обсессивно-фобические расстройства [80; 81]. При этом эволюционно-дизонтогенетический характер этого влияния обнаруживается в рас-ширении возрастного диапазона расстройств пищевого поведения (от 8-9-летних девочек до взрослых женщин, вступивших в менопаузный период) и распространении его на мужской пол [82].

Приходится констатировать, что суммарным побочным эффектом культурной эволюции явилось то, что созданные ею современные условия жизни превратили древнюю адаптацию биологической эволюции в угрозу для человеческого вида. Выживание возможно либо благодаря тому, что культура, наука и технологии создадут такие условия жизни, которые защитят человечество от дальнейшего ожирения, либо изменят саму биологию вида (начиная с обмена веществ и заканчивая природно-психическими составляющими) [83; 84]. Встречное (более медленное и менее предсказуемое) движение биологической эволюции заключается в эпигенетической актуализации генов, ответственных за поведение, предохраняющее от вырождения по причине ожирения [23; 47].

Это реально, поскольку не только переедание, но и голодание в своей основе содержит эволюционно адаптивные механизмы, обеспечивавшие до сих пор выживание носителей данных моделей пищевого поведения и, главное, выживание их потомков. Однако, в отличие от насыщения, сопровождающегося положительными эмоциями всю жизнь с самого рождения, отражая сомато-вегетативный уровень нервно-психического реагирования (по В. В. Ковалеву), спаянный с индивидуальным инстинктом самосохранения, голодание начинает восприниматься позитивно, в норме начиная с подросткового возраста, которому соответствует эмоционально-идеаторный уровень реагирования, когда поведение опосредуется логическим обоснованием репродуктивных и социальных инстинктов [1].

Так, для собственного полового созревания, успешности зачатия, вынашивания и грудного кормления рожденного ребенка древние представительницы женского пола должны были стараться запастись достаточной массой тела, избыточность которой была способна в качестве страховки перекрыть дефицит пищи в «голодное» время года. А после прекращения грудного вскармливания женщина продолжала заботиться о пропитании своего подрастающего ребенка, в том числе в ущерб собственному рациону, что сопровождалось потерей массы тела [12; 44; 69].

В этом смысле в хорошо известном феномене «переадресованного» закармли-вания своих домашних носительницами нервной анорексии прослеживается не только компенсаторно-психологический смысл («насыщение» запахом и видом приготовля-емой пищи), но и этологические механизмы — филогенетически детерминированное обеспечение сохранения и репликации собственных генов, присутствующих в геноме своего ребенка и ближайших родственников. Речь идет об обобщенном инстинкте «сохранения рода».

А вот факт нарастания распространенности анорексии может быть объяснен эволюционной реакцией на угрожающее распространение ожирения во всей чело-веческой популяции и должен рассматриваться в контексте обобщенного инстинкта «сохранения вида». Культурный вклад в этот эволюционный процесс заключается в том, что постмодернистский эталон формирующегося телесного самосознания у подрастающего поколения внедряется их родителями и прародителями с самого раннего возраста. Сегодняшние девочки традиционным пупсам предпочитают кукол Барби и их модификации с гротескно подчеркнутыми формами взрослой женщины [85].

Альтруистический смысл пищевого поведения древнего мужчины заключался не столько в ограничении объема питания (последнее чревато ущербом его первобытной роли «охотника» и «защитника»), сколько в обеднении разнообразия пищи (за исключением редких эпизодов особенно удачной добычи, сопровождавшихся обиль-ным пиршеством с перееданием).

Такой характер пищевого поведения взрослых представителей первобытного общества в отношении подрастающего поколения продолжался вплоть до достижения детьми 10–12-летнего возраста (задолго до наступления половой зрелости), когда они могли уже выполнять социальную роль «охотника-собирателя». Посвящению (иници-ации) в статус взрослого предшествовал относительно кратковременный (обычно не более года) период подготовки к данному заключительному ритуалу, который включал обучение различным формам «взрослого» поведения, проверку его успешности и наглядное доказательство окружающим достаточной физической и социальной зрелости посвящаемого. Среди прочих модулей в него входили и соответствующие формы пищевого поведения, которые, несмотря на гендерные различия, в настоящее время заметно сглаживающиеся за счет эволюционной маскулинизации девушек [71; 86]; эти формы зафиксировались в арсенале инстинктивного поведения подростков обоего пола и реализуются до сих пор в контексте пубертатной инициации [60; 61].

Основными модулями подростковой инициации являются:

Биологи считают, что физиологическая необходимость обрядовой инициации (включающей рискованное, самоповреждающее и танатотропное поведение) под-держивается возрастными колебаниями уровня эндорфинов, относительный дефицит которых стабильно восполняется в ходе тренинга с помощью регулярных физических и психологических стресс-нагрузок (в т. ч. посредством голодания, недосыпания, тяжелых физических упражнений), способствующих, как известно, выбросу в кровь морфиноподобных нейропептидов [74]. Последние способны вызывать измененное состояние сознания, пребывание в котором в традиционных обрядах инициации пролонгируется с помощью ритуальных трансовых техник с лишением сна, ритми-ческой (музыкальной, танцевальной) стимуляцией, а также с помощью алкоголя, дыма, галлюциногенов. Их современными альтернативами являются такие источники шизо-идизирующей фрагментации сознания, как курительные смеси, напитки-«энергетики», трансовая медитативная музыка, а также злоупотербление плеерами и смартфонами [87; 88].

Нормальный, гипертрофированный или собственно патологический характер реализации инстинктивной модели инициации и входящих в нее модулей пищевого поведения (включающего и булимические, и аноректические прототипы, а также их половую дифференциацию) зависит от целого ряда внутренних и внешних, микро- и макрофакторов, учет которых способен обеспечить герменевтический подход к пониманию РПП и разработку их комплексной, многоуровневой биологической и психотерапевтической терапии и профилактики [36; 39; 60; 61; 87; 89]. Она должна опираться на многоосевую диагностику, включающую клинико-психопатологическую, поведенческую и дизонтогенетическую составляющие [90]. Дифференцированный подход в каждом конкретном случае РПП предполагает проведение системного клинического анализа ведущего синдрома с выделением качества его эмоциональных, идеаторных, волевых и сенсорных компонентов, а также их динамики (проделанной и перспективной) [91; 92].

«Обратной стороной медали» рассмотренного выше аноректического поведения, подтверждающего «взрослость» его носителя, может быть все чаще наблюдаемое подсознательное сопротивление взрослению, своего рода «антиинициация» (с голоданием, направленным на сохранение детского и сексуально недифференци-рованного фенотипа). В иных случаях подсознательный страх взросления напрямую проявляется демонстративной иждивенческой позицией с отказом от учебы, трудовой деятельности и принятия перспективы зрелого и реалистичного сопровождения самостоятельности ответственностью, под лозунгом: «Я не просила меня рожать». И то, и другое проявление «антиинициации» может являться эпигенетической реализа-цией ребенком материнского страха будущего, порожденного влиянием постмодерна с его агностицизмом, прагматизмом, эклектизмом и анарходемократизмом и обуслов-ленного им же нарушения аттачмента (стойкой эмоциональной фиксации на объекте), свойственного традиционному симбиозу матери и ребенка [16; 45]. Клинически же эта реализация базального ощущения выученной беспомощности уже у третьего поко-ления постсовременности и антропоцена проявляется симптомами подростковой депрессии [15; 61; 93]. Тревожный или апатический вариант последней сопро-вождается компенсаторными симптомами, в том числе булимическим или аноректи-ческим поведением [57; 58; 94; 95]. Вспомним основной постулат этологии, гласящий, что любое поведение изначально носит приспособительный и/или защитный характер («Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно»).

Наличие врожденных, сформировавшихся в филогенезе и реализуемых в онтогенезе механизмов в нормальных и отклоняющихся моделях пищевого поведения (пусть даже косметически рационализируемых сознательными человеческими аргументациями) определяет его типичные характеристики [96]. К ним относятся: видоспецифичность поведения; врожденный характер составляющих его комплексов фиксированных движений (КФД) и шаблонность (стереотипность) реализации последних; возникновение КФД в ответ на воздействие ключевого стимула (релизера) а также, что очень важно, субъективно положительное эмоциональное сопро-вождение инстинктивной поведенческой модели. Последняя характеристика распространяется как на булимические, так и на аноректические компоненты инстинктивных (а стало быть, подсознательных) механизмов индивидуального, репродуктивного и социального поведения. Как известно, голод «подгоняет», активирует на получение положительных эмоций («Волка ноги кормят»), а насыщение сглаживает эмоции отрицательные, успокаивает и расслабляет («Сытое брюхо к ученью глухо»).

И чревоугодие в рамках комфортного поведения, и «лечебное» голодание с целью выздоровления, и дополнительное питание в период беременности и кормления грудью, и подкармливание любимого ребенка за счет собственного рациона, и набор веса либо похудение по профессиональным соображениям или под влиянием моды имеют, в конечном счете, мощную эмоционально-позитивную окраску.

Это обусловливает особо легкую фиксацию даже изначально произвольных, внешне «чисто» разумных (идущих от ума) поступков, которые включают в себя врожденные КФД и достаточно быстрое превращение их в индивидуальные привычки, т. е. такие формы поведения, реализация которых при определенных условиях становится потребностью [7]. Сформировавшаяся же потребность в реализации соответствующего поведения уже не требует обязательного присутствия специфи-ческого релизера, а по мере назревания (накопления) реализуется спонтанно, что сопровождается уже двойной эмоциональной наградой (и за удовлетворение индивидуальной потребности, и за воспроизведение филогенетической поведенческой модели).

Такой «внутренний» (не зависящий от других людей) источник положительных эмоций может быть произвольно использован человеком в качестве компенсации за фрустрацию других индивидуальных потребностей. К примеру, он способен проявиться в виде нарциссической заботы о собственной внешности при социальной изоли-рованности, сделаться универсальным неспецифическим ответом на любую фрустра-цию (в форме «заедания» горя), заполнить экзистенциальный вакуум (соблюдение жесткой диеты в контексте «ипохондрии здоровья») и даже стать фиктивным способом самолечения депрессии (подобно «депрессивной алкоголизации»).

С другой стороны, как известно, в динамике любая привычка (как нормальная, так и патологическая) может трансформироваться из онтогенетического или дизонто-генетического образования в собственно психопатологический феномен — обсессию, сверхценность, неодолимое влечение [7; 37]. Так, любовь к труду способна привести к трудоголизму (нехимической аддикции с физическими и психическими осложне-ниями), привычка к курению зачастую трансформируется в угрожающий здоровью никотинизм, а бытовое пьянство нередко заканчивается алкоголизмом [97; 98].

Описанная негативная динамика не является фатальной, поскольку, в принципе, человеческий разум способен подчинить себе любую инстинктивную детерминанту, даже инстинкт самосохранения. Правда, для такого сдвига точки доминантности на оси «примативности», соединяющей крайние полюса — инстинктивность и разумность [73], необходима достаточная зрелость лобной коры, а также высокая степень её энергетического обеспечения [99]. Второе условие не гарантируется в любом возрасте, но в подростковом — особенно, когда максимум энергетического потенциала расходуется на обеспечение физиологического созревания организма. Этим объясняется тот факт, что многие подростки по степени произвольной разумности поведения уступают не только взрослым, но и самим себе в допубертатном периоде [61; 100]. Другое дело, что эмоционально-идеаторный уровень нервно-психического реагирования обусловливает необходимость логического оформления любого, даже абсолютно примативного (инстинктивно детерминированного) «энергосберегающего» поступка. В этом случае сохранение иллюзии произвольности собственного поведения, а стало быть, антропоцентрической целостности «Я» обеспечивается психологической защитой в форме поведенческой рационализации [101; 102]. Логическое, точнее, псевдологическое обоснование неосознаваемого инстинктивно-инициального пищевого поведения идеей «стремления к совершенству» требует гораздо меньших энерге-тических затрат «механизмов» лобной коры, чем его подавление усилием воли — функции все той же коры. Приобретение же такой идеей доминирующего или сверхценного характера, чему способствует наше врожденное стремление к гештальту [9; 103], сопровождается наступлением ощущения упорядоченности между эмоциями, мыслями и поведением, кристаллизацией эффекта «найденной цели», вдохновля-ющего на её достижение. Как говорится: «Была бы цель, а винтовку мы найдем».

Более того, поведение, подтверждающее равноправие со взрослыми, демон-стрирующее выносливость к голоданию, «укрощение плоти», подкрепляется положительными эмоциями, спаянными с другими модулями пубертатной инициации — в частности, с оппозиционным поведением, сигнализирующим о разрыве симбиоти-ческой зависимости от родительских стереотипов и макросоциальных традиций взрослых. Подростковые реакции эмансипации (по А. Е. Личко [100]), конфронтации взрослым, смысл которых можно определить словами: «Не важно как, главное — не так, как они», — легко распространяются на пищевое поведение, особенно если оно совпадает с актуальной подростковой модой. Эмоциональная подпитка рационали-зированного пищевого поведения может дополняться модулем «поклонение — возвышение». Последний включает, с одной стороны, бездумно-безвольное подража-ние имиджу кумира, подчинение решениям лидера референтной группы, следование мнению её большинства, а с другой — демонстративное непризнание общепринятых общественных норм вплоть до граничащего с гордыней игнорирования религиозных заповедей и естественных законов, определяющих собственную телесную конституцию и половую принадлежность. В таких случаях подростки нередко искренне соглашаются с тем, что их позиция может быть охарактеризована следующей фразой: «Если весь мир прав, а я не прав — тем хуже для мира».

Дополнительными источниками эмоционального подкрепления аноректического поведения могут являться такие модули подростковой инициации, как самоповрежда-ющее поведение (тем более, в тех случаях, когда собственное тело, в силу все чаще наблюдаемой у детей сенсомоторной недостаточности, воспринимается как «чуждая территория» [21; 104]), а также достижение измененного состояния сознания вследствие голодания [53; 61].

Таким образом, отрицательные эмоции, связанные с фрустрацией пищевой потребности (обеспечивающейся краткосрочно-примативным индивидуальным поведе-нием), при определенных условиях способны с лихвой перекрываться положитель-ными эмоциями, спаянными с различными аспектами долгосрочного рационализи-рованного аноректического поведения (в структуре иерархически более высоких социальных потребностей). Такая эмоциональная насыщенность располагает к приобретению данным инстинктивно-личностным образованием «запойного» харак-тера в результате проделывания им типичной патопсихологической динамики «сдвига мотива на цель, а цели — на условие» (по Б. В. Зейгарник [105]), превращающей аноректическое поведение — как и поведение при прочих патологических зависимостях (как химических, так и нехимических) — в фиктивную самоцель. Указанная закономерность заслуживает специального рассмотрения.

Продолжение следует

Список источников

1.   Ковалев В.В. Психиатрия детского возраста: рук. для врачей. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Медицина, 1995. – 558 с.

2.   Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста: в 3 т. – М.: Медгиз, 1955. – Т. 1. – 458 с.

3.   Шевченко Ю.С., Корень Е.В., Куприянова Т.А. Эволюционно-биологическая концепция Г.Е. Сухаревой как основа отечественной детской психиатрии // Социальная и клиническая психиатрия. – 2020. – Т. 30, № 1. – C. 40–45.

4.   Тинберген Н. Поведение животных / пер. с англ. – М.: Мир, 1985. – 192 с.

5.   Lorenz K. The Natural Science of the Human Species: An introduction to Comparative Behavioral Recearch: The "Russian Manuscript" (1944–1948). – MIT Press, 1997. – 382 p.

6.   Ладыгина-Котс Н.Н. Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях: в 2 т. – 2-е изд., испр. – М.: МПСИ; Воронеж, МОДЭК, 2011. – Т. 1. – 592 с.

7.   Шевченко Ю.С. Инстинкт – привычка – влечение: патологические привычные действия как формы аддикции // Руководство по аддиктологии / под ред. проф. В.Д. Менделевича. – СПб.: Речь, 2007. – С. 547–570.

8.   Грачев В.В., Шевченко Ю.С. Генетические и эпигенетические аспекты нервной анорексии (обзор литературы) // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2020. – Т. 20, № 4. – С. 95–105.

9.   Eibl-Eibesfeldt I. Human Еthology. – New York: Aldine de Gruyter, 1989. – 848 р.

10.   Мазаева Н.А. Нервная анорексия: обзор зарубежных публикаций. Часть 1. Диагностические критерии, этиология, патогенез // Психиатрия и психофармако-терапия. – 2019. – Т. 21, № 3. – C. 9–16.

11.   Мазаева Н.А. Нервная анорексия: обзор зарубежных публикаций. Часть 2. Клинико-биологические соотношения, прогноз и ведение больных // Психиатрия и психофармакотерапия. – 2019. – Т. 21, № 4. – C. 4–12.

12.   Бутовская М.Л. Антропология пола. – М.: Век-2, 2013. – 256 с.

13.   What potential role is there for medication treatment in anorexia nervosa? / S.J. Crow, J.E. Mitchell, J.D. Roerig [et al.] // Int J Eat Disord. – 2009. – Vol. 42, no. 1. – P. 1–8. doi: 10.1002/eat.20576

14.   Шевченко Ю.С. Комплексная многоуровневая терапия детей с синдромом раннего детского аутизма (вместо заключения) // Цунами детского аутизма: медицинская и психолого-педагогическая помощь / под общ. ред. А.П. Чуприкова. – М.: Гнозис, 2017. – С. 294–313.

15.   Шевченко Ю.С. Эволюция психического дизонтогенеза // Социальная психо-патология / под ред. В.П. Самохвалова. – М.: Видар-М., 2018. – С. 217–248.

16.   Белопольская Н.Л. Возрастно-телесные идентификации у подростков с реальными и мнимыми дефектами внешности // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2019. – Т. 19, № 3. – С. 29–36.

17.   Gadsby S. Distorted body representations in anorexia nervosa // Consciousness and Cognition. – 2017. – Vol. 51. – P. 17–33. doi: 10.1016/j.concog.2017.02.015

18.   Алексеева Г.Н., Первичко Е.И., Кибрик Н.Д. Особенности полового самосознания у мужчин и женщин с половой дисфорией при шизотипическом расстройстве (устный доклад) // Международная научно-практическая конференция и пятый Российско-Хорватский психиатрический симпозиум (Москва, 27-28 сентября 2019). – М., 2019.

19.   Введенский Г.Е., Матевосян С.Н. Методологические проблемы стандартов оказания медицинской помощи лицам с расстройствами половой идентификации // Социальная и клиническая психиатрия. – 2016. – Т. 26, № 3. – С. 92–95.

20.   Ридли М. Секс и эволюция человеческой природы / пер с англ. – М.: Эксмо, 2011. – 448 с.

21.   Соколова Е.Т. Клиническая психология утраты Я. – М.: Смысл, 2015. – 896 с.

22.   Odent M. Autism and anorexia nervosa: Two facets of the same disease? // Medical Hypotheses. – 2010. – Vol. 75, no. 1. – P. 79–81. doi: 10.1016/j.mehy.2010. 01.039

23.   Воробьева Е.В., Нимченко А.Д. Диагностика когнитивно-поведенческих и личностных особенностей лиц с расстройством пищевого поведения // Диагностика в медицинской(клинической) психологии: традиции и перспективы (к 110-летию С.Я. Рубинштейн): сб. матер. Третьей Всероссийской науч.-практ. конф. с междунар. участием 25-26 ноября 2021 г. / под ред. Н.В. Зверевой, И.Ф. Рощиной. – M., 2021. – С. 34–36.

24.   Северцов А.Н. Эволюция и эмбриология: Речь, произнес. на соедин. заседании 12 Съезда рус. естествоиспытателей и врачей и О-ва испытателей природы 3 янв. 1910 г. – М.: Тип. Имп. Моск. ун-та, 1910. – 16 с.

25.   Хлебович В.В. Дискретные адаптивные нормы: механизмы и роль в эволюции // Труды Зоологического института РАН. Приложение № 1. – 2009. – С. 219–231.

26.   Шишкин М.А. Закономерности эволюции онтогенеза // Современная палеонтология. Методы, направления, проблемы, практическое приложение: справ. пособ.: в 2 т. – М.: Недра, 1988. – Т. 2. – С. 169–210.

27.   Шмальгаузен И.И. Вопросы дарвинизма: неопубликованные работы. – М.: Наука, 1990. – 161 с.

28.   Ясюкова Л.А. Изменение структуры интеллекта подростков с 1990 по 2020 годы [Электронный ресурс] // Психологическая газета. – 16 сентября 2020 г. – URL: https://psy.su/feed/8560/ (дата обращения: 10.10.2020).

29.   Diogo R. Evolution Driven by Organismal Behavior: A Unifying View of Life, Function, Form, Mismatches and Trends. – New York, NY: Springer, 2017. – 252 p.

30.   Ханна Т.Л. Восстание тел: основы соматического мышления. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2016. – 280 с.

31.   Поздняков А.А. Критика эпигенетической теории эволюции // Журнал общей биологии. – 2009. – Т. 70, № 5. – С. 383–395.

32.   Рис М. Наша космическая обитель. – М.; Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2002. – 192 с.

33.   Carrington D. The Anthropocene epoch: scientists declare dawn of human-influenced age // The Guardian. – Monday 29 August 2016. – Available at: https://www.theguardian.com/environment/2016/aug/29/declare-anthropocene-epoch-experts-urge-geological-congress-human-impact-earth (accessed 12 November 2021).

34.   Goldschmidt R.B. The material basis of evolution. – New Haven: Yale University Press, 1982. – 436 p.

35.   Подзолкова Н.М. Репродуктивная медицина: настоящее и будущее: актовая речь. – М.: ФГБОУ ДПО РМАНПО, 2017. – 32 с.

36.   Самохвалов В.П., Гильбурд О.А., Егоров В.И. Социобиология в психиатрии. – М.: Видар-М, 2011. – 336 с.

37.   Самохвалов В.П. Герменевтика психиатрии. – М.: Медицинское информаци-онное агентство, 2022. – 416 с.

38.   Жмуров В.А. Психиатрия детско-подросткового возраста. – М.: Медицинская книга, 2016. – 550 с.

39.   Социальная психопатология / под ред. В.П. Самохвалова. – М.: Видар-М, 2018. – 456 с.

40.   Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества / пер. с англ. – М.: Весь Мир, 2004. – 188 с.

41.   Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / пер. с фр. – М.: Республика; Культурная революция, 2006. – 269 с.

42.   Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. Капитализм и шизофрения / пер. с фр. – Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. – 895 с.

43.   Деррида Ж. Поля философии / пер. с фр. – М.: Академический проект, 2012. – 376 с.

44.   Дерягина М.А. Эволюционная антропология: биологические и культурные аспекты: учебное пособие. – 2-е изд., испр. – М.: УРАО, 2003. – 208 с.

45.   Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Номо Postmodernus. Психологические и психические нарушения в постмодернистском мире: монография. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2009. – 248 с.

46.   Колесников И.А., Петраускайте Э. Эпигенетическое влияние перинатальной среды на развитие ребенка // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2016. – Т. 16, № 3. – С. 82–85.

47.   Корочкин Л.И. Что такое эпигенетика? // Генетика. – 2006. – Т. 42, № 9, – С. 1156–1164.

48.   Самохвалов В.П. Психиатрия и постмодернизм: из прошлого в будущее // Неврологический вестник. – 2016. – Т. 48, № 4. – С. 64–66.

49.   Боев И.В. Экологический патоморфоз психических заболеваний // Материалы международной научно-практической конференции и пятого Российско-Хорватского психиатрического симпозиума. – М., 2019. – С. 82–84.

50.   Докинз Р. Эгоистичный ген / пер. с англ. – М.: АСТ, 2013. – 512 с.

51.   Bracken P., Thomas Ph. Postpsychiatry: a new direction formental health // The British Medical Journal. – 2001. – Vol. 322(7288). – P. 724–727. doi: 10.1136/bmj.322. 7288.724

52.   Whitley R. Postmodernity and mental health // Harv Rev Psychiatry. – 2008. – Vol. 16, no. 6. – P. 352–364. doi: 10.1080/10673220802564186

53.   Давидовский С.В., Игумнов С.А. Несуицидальное самоповреждающее поведение у подростков // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2021. – Т. 21, № 1. – С. 90–101.

54.   Левковская О.Б., Шевченко Ю.С., Панов Г.А. Суицидальное, самоповрежда-ющее и рискованное поведение в контексте подростковой инициации // Будущее детей с особенностями психического развития: матер. Всероссийской науч.-практ. конф. с междунар. участ. – М., 2019. – С. 180–183.

55.   Цендровский О.Ю. Культурно-мировоззренческие основания глобального сетевого общества XXI в. // Человек и культура. – 2015. – № 5. – С. 1–57. doi: 10.7256/2409-8744.2015.5.16316

56.   МКБ-11. Глава 06. Психические и поведенческие расстройства и нарушения нейропсихического развития. Статистическая классификация / под ред. Г.П. Кос-тюка. – М.: КДУ; Университетская книга. – 2021. – 432 с. doi: 10.31453/kdu.ru. 91304.0143

57.   Грачев В.В. Расстройства пищевого поведения. Нервная анорексия // Детская и подростковая психиатрия: Клинические лекции для профессионалов / под ред. Ю.С. Шевченко. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Медицинское информационное агентство, 2017. – С. 592–614.

58.   Грачев В.В. Расстройства пищевого поведения. Нервная булимия // Детская и подростковая психиатрия: Клинические лекции для профессионалов / под ред. Ю.С. Шевченко. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Медицинское информационное агентство, 2017. – С. 615–637.

59.   Минковский Э. Шизофрения. Психопатология шизоидов и шизофреников. – М.: Городец, 2017. – 208 с.

60.   Левковская О.Б., Шевченко Ю.С. Психотерапевтические аспекты подростко-вой инициации в русском обществе // Психическое здоровье. – 2018. – Т. 13, № 5. – С. 82–90.

61.   Шевченко Ю.С. Подростковая инициация: этолого-психиатрические аспекты (эссе) // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2015. – Т. 15, № 2. – С. 107–125.

62.   Николаева Е.И. Эпигенетика и переворот в мышлении психологов-практиков. Аутизм, СДВГ, прыгающие гены… или Как природа мстит человеку? [Электронный ресурс] // Психологическая газета. – 5 марта 2020 г. – URL: https://psy.su/feed/8005/ (дата обращения: 10.03.2020).

63.   Полетаев А.Б., Шендеров Б.А. Аутизм. Генетика или эпигенетика // Цунами детского аутизма: медицинская и психолого-педагогическая помощь / под общ. ред. А.П. Чуприкова. – М.: Гнозис, 2017. – С. 99–110.

64.   Сухотина Н.К. Гиперкинетические расстройства у детей и подростков // Детская и подростковая психиатрия: Клинические лекции для профессионалов / под ред. Ю.С. Шевченко. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Медицинское информационное агентство, 2017. – С. 532–552.

65.   Хайретдинов О.З. Диагностика и дифференциальная диагностика аутисти-ческих расстройств у детей на основе клинико-этологической оценки невербального поведения // Клиническая психотерапия (инстинктивно-поведенческие и нейро-психологические модели) / под ред. проф. Ю.С. Шевченко. – М.: Медицинское информационное агентство, 2018. – С. 117–138.

66.   Миронов С.А., Занозин А.В., Пономарёва Е.В. Рефлексы экстремизма. – М.: КРЕДО, 2017. – 110 с.

67.   Психические нарушения в детском возрасте. Психическая депривация: коллективная монография / под ред. проф. Г.В. Козловской. – Тверь: Триада, 2020. – 208 с.

68.   Дубынин В.А. Мозг родителя: видеолекция [Электронный ресурс] // ПостНаука [сайт]. – 15 мая 2018. – URL: https://postnauka.ru/video/86771 (дата обращения: 02.12.2021).

69.   Жуков Д.А. Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей: в 2 т. – М.: Альпина нон-фикшн, 2014. – Т. 2. – 374 с.

70.   Грачев В.В. Идеаторные нарушения периода нарастающего снижения массы тела у подростков женского пола с нервной анорексией // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2021. – Т. 21, № 2. – С. 4–13.

71.   Особенности гендерной идентификации девушек подросткового возраста, страдающих нервной анорексией / В.В. Грачев, Ю.С. Шевченко, Т.А. Низова [и др.] // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2019. – Т. 19, № 2. – С. 14–23.

72.   Теплова Л.И., Шевчук А.А. Перфекционизм старших подростков и роди-тельский стиль // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2021. – Т. 21, № 2. – С. 39–47.

73.   Протопопов А.И., Вязовский А.В. Инстинкты человека: (попытка описания и классификации). – Якутск: Дани АлмаС, 2011. – 144 с.

74.   Свааб Д. Мы – это наш мозг: От матки до Альцгеймера / пер. с нидерл. – СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2014. – 544 с.

75.   Эмоциональные нарушения в детском возрасте и их коррекция / В.В. Лебе-динский, О.С. Никольская, Е.Р. Баенская [и др.]. – М.: Издательство Московского университета, 1990. – 197 с.

76.   Харари Ю.Н. Sapiens. Краткая история человечества / пер. с англ. – М.: Синдбад, 2018. – 512 с.

77.   Scolnik B., Mostofsky D. Anorexia nervosa: A rogue hibernation? // Medical Hypotheses. – 2014. – Vol. 82, no. 2. – P. 231–235. doi: 10.1016/j.mehy2013.12.003

78.   Scolnik B., Mostofsky D. Anorexia nervosa, seasonality and polyunsaturated fatty acids // Medical Hypotheses. – 2015. – Vol. 85, no. 3. – P. 380–382. doi: 10.1016/ j.mehy.2015.05.007

79.   Шевченко Ю.С., Баздырев Е.И. Природа и проявления психопатологического диатеза (эволюционно-биологический взгляд) // Детская и подростковая психи-атрия: Клинические лекции для профессионалов / под ред. Ю.С. Шевченко. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Медицинское информационное агентство, 2017. – C. 34–59.

80.   Оценка эпизода переедания, аффективных проявлений у детей с ожире-нием в условиях стационара. Профилактика и медицинская реабилитация в психиатрии / С.О. Коржова, О.Ю. Ширяев, И.С. Махортова [и др.] // Материалы международной научно-практической конференции и пятого Российско-Хорватского психиатрического симпозиума (Москва, 27-28 сентября 2019). – М., 2019. – С. 187–189.

81.   Особенности корреляции степени выраженности соматоэндокринных нарушений и обсессивно-фобической симптоматики при расстройствах пищевого поведения (нервной анорексии и нервной булимии. Профилактика и медицинская реабилитация в психиатрии / Т.Ю. Линева, А.Е. Брюхин, В.Л. Карнозов [и др.] // Материалы международной научно-практической конференции и пятого Российско-Хорватского психиатрического симпозиума (Москва, 27-28 сентября 2019). – М., 2019. – С. 209–210.

82.   Комплексная коррекция дисморфофобических расстройств при нарушениях пищевого поведения / Е. Оконишникова, Н. Белокрылов, А. Брюхин [и др.] // Материалы международной научно-практической конференции и пятого Российско-Хорватского психиатрического симпозиума (Москва, 27-28 сентября 2019). – М., 2019. – С. 248–250.

83.   Бройнинг Л.Г. Гормоны счастья. Как приучить мозг вырабатывать серотонин, дофамин, эндорфин и окситоцин / пер. с англ. – 4-е изд. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. – 320 с.

84.   Дьяконова В.Е., Сахаров Д.А. Пострефлекторная нейробиология поведения. – М.: Языки славянских культур, 2019. – 592 с.

85.   Холмогорова А.Б. Многофакторная психо-социальная модель расстройств аффективного спектра как основа психотерапии РПП. Устный доклад на научно-практической конференции «Расстройства пищевого поведения у детей и подростков: недетские проблемы». – Москва, 21 сентября 2021 г.

86.   Урываев В.А, Сенин И.Г. Социально-психологические детерминанты динамики выраженности нормативного развития личностных черт в периоды трансформации российского общества // Диагностика в медицинской (клинической) психологии: современное состояние и перспективы. Научное издание. Коллективная монография / под ред. Н.В. Зверевой, И.Ф. Рощиной. – М.: Сам Полиграфист, 2016. – С. 187–196.

87.   Смирнова Е.О. Особенности современной детской субкультуры // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2018. – Т. 18, № 1. – С. 41–46.

88.   Собкин В.С., Федотова А.В. Подросток в социальных сетях: риски и реакции // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2018. – Т. 18, № 1. – С. 47–56.

89.   Павлова Е.В., Смирнова С.В., Кривенкова А.А. Инструменты позитивной и транскультуральной психотерапии в диагностической и терапевтической работе с подростками с нарушениями пищевого поведения // Вопросы психического здоровья детей и подростков. – 2019. – Т. 19, № 4. – С. 88–96.

90.   ВОЗ. Многоосевая классификация психических расстройств в детском и подростковом возрасте. Классификация психических и поведенческих расстройств у детей и подростков в соответствии с МКБ-10. – М.: Смысл; СПб.: Речь, 2003. – 408 с.

91.   Методологические и прикладные проблемы медицинской (клинической) психологии. Научное издание. Коллективная монография / под ред. Н.В. Зверевой, И.Ф. Рощиной. – М.: Сам Полиграфист, 2018. – 264 с.

92.   Шмилович А.А. Расстройства пищевого поведения: системный клинический анализ и дифференцированная терапия. Устный доклад на научно-практической конференции «Расстройства пищевого поведения у детей и подростков: недетские проблемы». – Москва 21 сентября 2021 г.

93.   Иноятов А.А., Бабарахимова С.Б. Диагностика суицидального риска у подростков с расстройствами пищевого поведения // Диагностика в медицинской (клинической) психологии: традиции и перспективы (к 110-летию С.Я. Рубинштейн). Научное издание. Сборник материалов Третьей Всероссийской научно-практической конференции с международным участием 25-26 ноября 2021 г. / под ред. Н.В. Звере-вой, И.Ф. Рощиной. – M., 2021. – С. 107–109.

94.   Грачев В.В., Шевченко Ю.С. Атипичные расстройства пищевого поведения у девушек подросткового возраста: учебное пособие. – М.: ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России, 2020. – 106 с.

95.   Грачев В.В., Шевченко Ю.С. Нервная булимия и расстройства пищевого поведения булимического спектра у девушек подросткового возраста: учебное пособие. – М.: ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России, 2020. – 91 с.

96.   Резникова Ж.И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии: учебное пособие для вузов. – М.: Академкнига, 2005. – 520 с.

97.   Бухановский А.О., Солдаткин В.А. Зависимость // Психиатрия. Ростовская научно-педагогическая школа: учебник / под ред. В.А. Солдаткина. – Ростов-на-Дону: Профпресс, 2016. – С. 680–763.

98.   Самохвалов В.П., Самохвалова О.Е. Этологические и нейробиологические аспекты аддиктологии // Руководство по аддиктологии / под ред. В.Д. Менделевича. – СПб.: Речь, 2007. – С. 127–139.

99.   Канеман Д. Думай медленно... решай быстро. – М.: АСТ, 2014. – 656 с.

100.   Личко А.Е. Подростковая психиатрия: руководство для врачей. – 2-е изд., перераб. и доп. – Ленинград: Медицина, 1985. – 416 с.

101.   Асмолов А.Г. Психология личности: культурно-историческое понимание развития человека. – 5-е изд., стер. – М.: Смысл, 2019. – 448 с.

102.   Набиуллина Р.Р., Тухтарова И.В. Механизмы психологической защиты и совладания со стрессом (определение, структура, функции, виды, психотерапевти-ческая коррекция): учебное пособие. – Казань: Казан. гос. мед. академия, 2003. – 99 с.

103.   Стюарт И. Истина и красота: Всемирная история симметрии / пер. с англ. – М.: Астрель: CORPUS, 2010. – 464 с.

104.   Александрова Р.В., Мешкова Т.А. Озабоченность весом и неудовлетворен-ность своим телом как факторы риска развития нарушений пищевого поведения у современных школьниц // Диагностика в медицинской(клинической) психологии: традиции и перспективы (к 110-летию С.Я. Рубинштейн). Научное издание. Сборник материалов Третьей Всероссийской научно-практической конференции с между-народным участием 25-26 ноября 2021 г. / под ред. Н.В. Зверевой, И.Ф. Рощиной. – M., 2021. – С. 72–74.

105.   Зейгарник Б.В. Патопсихология. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Изда-тельство Московского университета, 1986. – 287 с.

106.   Божович Л.И. Проблема развития мотивационной сферы ребенка // Изучение мотивации поведения детей и подростков / под ред. Л.И. Божович, Л.В. Благонадеждиной. – М.: Педагогика, 1972. – С. 22–29.

107.   Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. – 3-е изд. – М.: Издательство Московского университета, 1972. – 576 с.

108.   Симонов П.В. Информационная теория эмоций // Психология эмоций. Тексты / под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.В. Гиппенрейтер. – М.: Издательство Московского университета, 1984. – С. 178–185.

109.   Мешкова Т.А., Михайленко Н.Н. Влияние родителей и сверстников на отношение к телу и пищевое поведение девушек студенческого возраста: апробация нового диагностического инструментария и пилотное исследование // Диагностика в медицинской (клинической) психологии: традиции и перспективы (к 110-летию С.Я. Рубинштейн). Научное издание. Сборник материалов Третьей Всероссийской научно-практической конференции с международным участием 25-26 ноября 2021 г. / под ред. Н.В. Зверевой, И.Ф. Рощиной. – M., 2021. – С. 211–213.

110.   Гильбурд О.А. Избранные очерки эволюционной психиатрии. – Сургут: Нефть Приобья, 2000. – 180 с.

111.   Гречаный С.В. Расстройства поведения у подростков, сочетающиеся с употреблением психоактивных веществ (клинико-динамический и адаптационно-личностный аспекты): дис. … док. мед. наук. – СПб., 2015. – 716 с.

112.   Корнеева В.А., Шевченко Ю.С. Бихевиорально-когнитивная психотерапия детей с эмоциональными нарушениями // Бихевиорально-когнитивная психотерапия детей и подростков / под общ. ред. проф. Ю.С. Шевченко. – СПб.: Речь, 2003. – С. 266–288.

113.   Данилова Л.Ю. Основы психофармакотерапии психических заболеваний // Детская и подростковая психиатрия: Клинические лекции для профессионалов / под ред. Ю.С. Шевченко. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Медицинское информационное агентство, 2017. – С. 836–890.

114.   Рожнов В.Е. Эмоционально-стрессовая психотерапия // Седьмой всесоюз-ный съезд невропатологов и психиатров: сб. тр. – М., 1981. – Т. III. – С. 287–288.

References

1.   Kovalev V.V. Psikhiatriya detskogo vozrasta. 2nd edition. Moscow, Meditsina Publ., 1995. 558 p. (In Russ.).

2.   Sukhareva G.E. Klinicheskie lektsii po psikhiatrii detskogo vozrasta. Moscow, Medgiz Publ., 1955. Vol. 1. 458 p. (In Russ.).

3.   Shevchenko Yu.S., Koren' E.V., Kupriyanova T.A. Evolyutsionno-biologicheskaya kontseptsiya G.E. Sukharevoi kak osnova otechestvennoi detskoi psikhiatrii. Sotsial'naya i klinicheskaya psikhiatriya, 2020, vol. 30, no. 1, pp. 40–45. (In Russ.).

4.   Tinbergen N. Animal Behaviour. Time-Life Books, 1973. 200 p. (Russ. ed.: Tinbergen N. Povedenie zhivotnykh. Moscow, Mir Publ., 1985. 192 p.)

5.   Lorenz K. The Natural Science of the Human Species: An introduction to Comparative Behavioral Recearch: The "Russian Manuscript" (1944–1948). MIT Press, 1997. 382 p.

6.   Ladygina-Kots N.N. Ditya shimpanze i ditya cheloveka v ikh instinktakh, emotsiyakh, igrakh, privychkakh i vyrazitel'nykh dvizheniyakh. 2nd edition. Moscow, MPSI Publ.; Voronezh, MODEK Publ., 2011. Vol. 1. 592 p. (In Russ.).

7.   Shevchenko Yu.S. Instinkt – privychka – vlechenie: patologicheskie privychnye deistviya kak formy addiktsii. In: Mendelevich V.D., ed. Rukovodstvo po addiktologii. Saint-Petersburg, Rech' Publ., 2007, pp. 547–570. (In Russ.).

8.   Grachev V.V., Shevchenko Yu.S. Geneticheskie i epigeneticheskie aspekty nervnoi anoreksii (obzor literatury). Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2020, vol. 20, no. 4, pp. 95–105. (In Russ.).

9.   Eibl-Eibesfeldt I. Human Еthology. New York: Aldine de Gruyter, 1989. 848 р.

10.   Mazaeva N.A. Nervnaya anoreksiya: obzor zarubezhnykh publikatsii. Chast' 1. Diagnosticheskie kriterii, etiologiya, patogenez. Psikhiatriya i psikhofarmakoterapiya, 2019, vol. 21, no. 3, pp. 9–16. (In Russ.).

11.   Mazaeva N.A. Nervnaya anoreksiya: obzor zarubezhnykh publikatsii. Chast' 2. Kliniko-biologicheskie sootnosheniya, prognoz i vedenie bol'nykh. Psikhiatriya i psikhofarmakoterapiya, 2019, vol. 21, no. 4, pp. 4–12. (In Russ.).

12.   Butovskaya M.L. Antropologiya pola. Moscow, Vek-2 Publ., 2013. 256 p. (In Russ.).

13.   Crow S.J., Mitchell J.E., Roerig J.D., et al. What potential role is there for medication treatment in anorexia nervosa? Int J Eat Disord, 2009, vol. 42, no. 1, pp. 1–8. doi: 10.1002/eat.20576

14.   Shevchenko Yu.S. Kompleksnaya mnogourovnevaya terapiya detei s sindromom rannego detskogo autizma (vmesto zaklyucheniya). In: Chuprikov A.P., ed. Tsunami detskogo autizma: meditsinskaya i psikhologo-pedagogicheskaya pomoshch'. Moscow, Gnozis Publ., 2017, pp. 294–313. (In Russ.).

15.   Shevchenko Yu.S. Evolyutsiya psikhicheskogo dizontogeneza. In: Samokhvalov V.P., ed. Sotsial'naya psikho-patologiya. Moscow, Vidar-M Publ., 2018, pp. 217–248. (In Russ.).

16.   Belopol'skaya N.L. Vozrastno-telesnye identifikatsii u podrostkov s real'nymi i mnimymi defektami vneshnosti. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2019, vol. 19, no. 3, pp. 29–36. (In Russ.).

17.   Gadsby S. Distorted body representations in anorexia nervosa. Consciousness and Cognition, 2017, vol. 51, pp. 17–33. doi: 10.1016/j.concog.2017.02.015

18.   Alekseeva G.N., Pervichko E.I., Kibrik N.D. Osobennosti polovogo samo-soznaniya u muzhchin i zhenshchin s polovoi disforiei pri shizotipicheskom rasstroistve (ustnyi doklad). Mezhdunarodnaya nauchno-prakticheskaya konferentsiya i pyatyi Rossiisko-Khorvatskii psikhiatricheskii simpozium (Moskva, 27-28 sentyabrya 2019). Moscow, 2019. (In Russ.).

19.   Vvedenskii G.E., Matevosyan S.N. Metodologicheskie problemy standartov okazaniya meditsinskoi pomoshchi litsam s rasstroistvami polovoi identifikatsii. Sotsial'naya i klinicheskaya psikhiatriya, 2016, vol. 26, no. 3, pp. 92–95. (In Russ.).

20.   Ridley M. The Red Queen: Sex and the Evolution of Human Nature. Viking Books, 1993. 405 p. (Russ. ed.: Ridli M. Seks i evolyutsiya chelovecheskoi prirody. Moscow, Eksmo Publ., 2011. 448 p.)

21.   Sokolova E.T. Klinicheskaya psikhologiya utraty Ya. Moscow, Smysl Publ., 2015. 896 p. (In Russ.).

22.   Odent M. Autism and anorexia nervosa: Two facets of the same disease? Medical Hypotheses, 2010, vol. 75, no. 1, pp. 79–81. doi: 10.1016/j.mehy.2010.01.039

23.   Vorobyeva E.V., Nimchenko A.D. Diagnosis of cognitive behavioral and personal characteristics of persons with disorder of food behavior. In: Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Diagnostika v meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii: traditsii i perspektivy (k 110-letiyu S.Ya. Rubinshtein). Materialy Tret'ei Vserossiiskoi nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchastiem [Diagnostics in medical (clinical) psychology: Traditions and outlook (by the 110th anniversary of S.Y. Rubinstein). Theses and articles of the 3rd All-Russian conference with international participation]. Moscow, 2021, pp. 34–36. (In Russ.).

24.   Severtsov A.N. Evolyutsiya i embriologiya. Rech', proiznes. na soedin. zasedanii 12 S"ezda rus. estestvoispytatelei i vrachei i O-va ispytatelei prirody 3 yanv. 1910 g. Moscow, Tip. Imp. Mosk. un-ta Publ., 1910. 16 p. (In Russ.).

25.   Khlebovich V.V. Diskretnye adaptivnye normy: mekhanizmy i rol' v evolyutsii. Trudy Zoologicheskogo instituta RAN. Prilozhenie No. 1, 2009, pp. 219–231. (In Russ.).

26.   Shishkin M.A. Zakonomernosti evolyutsii ontogeneza. Sovremennaya pale-ontologiya. Metody, napravleniya, problemy, prakticheskoe prilozhenie. In 2 volumes. Moscow, Nedra Publ., 1988, vol. 2, pp. 169–210. (In Russ.).

27.   Shmal'gauzen I.I. Voprosy darvinizma: neopublikovannye raboty. Moscow, Nauka Publ., 1990. 161 p. (In Russ.).

28.   Yasyukova L.A. Izmenenie struktury intellekta podrostkov s 1990 po 2020 gody. Psikhologicheskaya gazeta, 16 September 2020. (In Russ.). Available at: https://psy.su/ feed/8560/ (accessed 10 October 2020).

29.   Diogo R. Evolution Driven by Organismal Behavior: A Unifying View of Life, Function, Form, Mismatches and Trends. New York, NY: Springer, 2017. 252 p.

30.   Tomas Hanna. Bodies in Revolt: A Primer in Somatic Thinking. Austin, Texas: Holt, Rinehart & Winston, 1970. 308 p. (Russ. ed.: Khanna T.L. Vosstanie tel: osnovy somaticheskogo myshleniya. Moscow, Institut obshchegumanitarnykh issledovanii Publ., 2016. 280 p.)

31.   Pozdnyakov A.A. Kritika epigeneticheskoi teorii evolyutsii. Zhurnal obshchei biologii, 2009, vol. 70, no. 5, pp. 383–395. (In Russ.).

32.   Ris M. Nasha kosmicheskaya obitel'. Moscow; Izhevsk: Institut komp'yuternykh issledovanii Publ., 2002. 192 p. (In Russ.).

33.   Carrington D. The Anthropocene epoch: scientists declare dawn of human-influenced age. The Guardian, Monday 29 August 2016. Available at: https://www.theguardian.com/environment/2016/aug/29/declare-anthropocene-epoch-experts-urge-geological-congress-human-impact-earth (accessed 12 November 2021).

34.   Goldschmidt R.B. The material basis of evolution. New Haven: Yale University Press, 1982. 436 p.

35.   Podzolkova N.M. Reproduktivnaya meditsina: nastoyashchee i budushchee. Aktovaya rech'. Moscow, FGBOU DPO RMANPO Publ., 2017. 32 p. (In Russ.).

36.   Samokhvalov V.P., Gil'burd O.A., Egorov V.I. Sotsiobiologiya v psikhiatrii. Moscow, Vidar-M, 2011. 336 p. (In Russ.).

37.   Samokhvalov V.P. Germenevtika psikhiatrii. Moscow, Meditsinskoe informatsi-onnoe agentstvo Publ., 2022. 416 p. (In Russ.).

38.   Zhmurov V.A. Psikhiatriya detsko-podrostkovogo vozrasta. Moscow, Meditsins-kaya kniga Publ., 2016. 550 p. (In Russ.).

39.   Samokhvalov V.P., ed. Sotsial'naya psikhopatologiya. Moscow, Vidar-M Publ., 2018. 456 p. (In Russ.).

40.   Zygmunt Bauman. Globalization: The Human Consequences. Polity Press, 1998. 136 p. (Russ. ed.: Bauman Z. Globalizatsiya. Posledstviya dlya cheloveka i obshchestva. Moscow, Ves' Mir Publ., 2004. 188 p.).

41.   Jean Baudrillard. La societe de consummation. Ses mythes, ses structures. Paris, S.Y.P.P., 1970. (Russ. ed.: Bodriiyar Zh. Obshchestvo potrebleniya. Ego mify i struktury. Moscow, Respublika; Kul'turnaya revolyutsiya Publ., 2006. 269 p.).

42.   Gilles Deleuze, Félix Guattari. Capitalisme et schizophrénie 2: Mille plateaux. Paris, Minuit, 1980. 645 p. (Russ. ed.: Delez Zh., Gvattari F. Tysyacha plato. Kapitalizm i shizofreniya. Ekaterinburg, U-Faktoriya Publ.; Moscow, Astrel' Publ., 2010. 895 p.)

43.   Jacques Derrida. Marges de la philosophie. Paris, Minuit, 1972. 432 p. (Russ. ed.: Derrida Zh. Polya filosofii. Moscow, Akademicheskii proekt Publ., 2012. 376 p.)

44.   Deryagina M.A. Evolyutsionnaya antropologiya: biologicheskie i kul'turnye aspekty. 2nd edition. Moscow, URAO Publ., 2003. 208 p. (In Russ.).

45.   Korolenko Ts.P., Dmitrieva N.V. Nomo Postmodernus. Psikhologicheskie i psikhicheskie narusheniya v postmodernistskom mire. Novosibirsk: Izd-vo NGPU Pobl., 2009. 248 p. (In Russ.).

46.   Kolesnikov I.A., Petrauskaite E. Epigeneticheskoe vliyanie perinatal'noi sredy na razvitie rebenka. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2016, vol. 16, no. 3, pp. 82–85. (In Russ.).

47.   Korochkin L.I. Chto takoe epigenetika? Genetika, 2006, vol. 42, no. 9, pp. 1156–1164. (In Russ.).

48.   Samokhvalov V.P. Psikhiatriya i postmodernizm: iz proshlogo v budushchee. Nevrologicheskii vestnik, 2016, vol. 48, no. 4, pp. 64–66. (In Russ.).

49.   Boev I.V. Ekologicheskii patomorfoz psikhicheskikh zabolevanii. Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii i pyatogo Rossiisko-Khorvatskogo psikhiatricheskogo simpoziuma. Moscow, 2019, pp. 82–84. (In Russ.).

50.   Richard Dawkins. The selfish gene. Oxford University Press, 1976. 368 p. (Russ. ed.: Dokinz R. Egoistichnyi gen. Moscow, AST Publ., 2013. 512 p.).

51.   Bracken P., Thomas Ph. Postpsychiatry: a new direction formental health. The British Medical Journal, 2001, vol. 322(7288), pp. 724–727. doi: 10.1136/bmj.322.72 88.724

52.   Whitley R. Postmodernity and mental health. Harv Rev Psychiatry, 2008, vol. 16, no. 6, pp. 352–364. doi: 10.1080/10673220802564186

53.   Davidovskii S.V., Igumnov S.A. Nesuitsidal'noe samopovrezhdayushchee povedenie u podrostkov. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2021, vol. 21, no. 1, pp. 90–101. (In Russ.).

54.   Levkovskaya O.B., Shevchenko Yu.S., Panov G.A. Suitsidal'noe, samopovrezhda-yushchee i riskovannoe povedenie v kontekste podrostkovoi initsiatsii. Budushchee detei s osobennostyami psikhicheskogo razvitiya. Mater. Vserossiiskoi nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchast. Moscow, 2019, pp. 180–183. (In Russ.).

55.   Tsendrovskii O.Yu. Kul'turno-mirovozzrencheskie osnovaniya global'nogo sete-vogo obshchestva XXI v. Chelovek i kul'tura, 2015, no. 5, pp. 1–57. doi: 10.7256/2409-8744.2015.5.16316 (In Russ.).

56.   Kostyuk G.P., ed. MKB-11. Glava 06. Psikhicheskie i povedencheskie rasstroistva i narusheniya neiropsikhicheskogo razvitiya. Statisticheskaya klassifikatsiya [ICD-11. Chapter 06. Mental and behavioral disorders and disorders of neuropsychic development. Statistical classification]. Moscow, KDU Publ.; Universitetskaya kniga Publ, 2021. 432 p. doi: 10.31453/kdu.ru.91304.0143 (In Russ.).

57.   Grachev V.V. Rasstroistva pishchevogo povedeniya. Nervnaya anoreksiya. In: Shevchenko Yu.S., ed. Detskaya i podrostkovaya psikhiatriya: Klinicheskie lektsii dlya professionalov. 2nd edition. Moscow, Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2017, pp. 592–614. (In Russ.).

58.   Grachev V.V. Rasstroistva pishchevogo povedeniya. Nervnaya bulimiya. In: Shevchenko Yu.S., ed. Detskaya i podrostkovaya psikhiatriya: Klinicheskie lektsii dlya professionalov. 2nd edition. Moscow, Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2017, pp. 615–637. (In Russ.).

59.   Minkovskii E. Shizofreniya. Psikhopatologiya shizoidov i shizofrenikov. Moscow, Gorodets Publ., 2017. 208 p. (In Russ.).

60.   Levkovskaya O.B., Shevchenko Yu.S. Psikhoterapevticheskie aspekty podrostko-voi initsiatsii v russkom obshchestve. Psikhicheskoe zdorov'e, 2018, vol. 13, no. 5, pp. 82–90. (In Russ.).

61.   Shevchenko Yu.S. Podrostkovaya initsiatsiya: etologo-psikhiatricheskie aspekty (esse). Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2015, vol. 15, no. 2, pp. 107–125. (In Russ.).

62.   Nikolaeva E.I. Epigenetika i perevorot v myshlenii psikhologov-praktikov. Autizm, SDVG, prygayushchie geny… ili Kak priroda mstit cheloveku? Psikhologicheskaya gazeta, 5 March 2020. (In Russ.). Available at: https://psy.su/feed/8005/ (accessed 10 March 2020).

63.   Poletaev A.B., Shenderov B.A. Autizm. Genetika ili epigenetika. In: Chuprikov A.P., ed. Tsunami detskogo autizma: meditsinskaya i psikhologo-pedagogicheskaya pomoshch'. Moscow, Gnozis Publ., 2017, pp. 99–110. (In Russ.).

64.   Sukhotina N.K. Giperkineticheskie rasstroistva u detei i podrostkov. In: Shevchenko Yu.S., ed. Detskaya i podrostkovaya psikhiatriya: Klinicheskie lektsii dlya professionalov. 2nd edition. Moscow: Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2017, pp. 532–552. (In Russ.).

65.   Khairetdinov O.Z. Diagnostika i differentsial'naya diagnostika autisticheskikh rasstroistv u detei na osnove kliniko-etologicheskoi otsenki neverbal'nogo povedeniya. In: Shevchenko Yu.S., ed. Klinicheskaya psikhoterapiya (instinktivno-povedencheskie i neiro-psikhologicheskie modeli). Moscow: Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2018, pp. 117–138. (In Russ.).

66.   Mironov S.A., Zanozin A.V., Ponomareva E.V. Refleksy ekstremizma. Moscow, KREDO Publ., 2017. 110 p. (In Russ.).

67.   Kozlovskskaya G.V., ed. Psikhicheskie narusheniya v detskom vozraste. Psikhicheskaya deprivatsiya. Tver', Triada Publ., 2020. 208 p. (In Russ.).

68.   Dubynin V.A. Mozg roditelya: videolektsiya. PostNauka, 15 May 2018. (In Russ.). Available at: https://postnauka.ru/video/86771 (accsessed 2 December 2021).

69.   Zhukov D.A. Stoi, kto vedet? Biologiya povedeniya cheloveka i drugikh zverei. In 2 volumes. Moscow: Al'pina non-fikshn Publ., 2014. Vol. 2. 374 p. (In Russ.).

70.   Grachev V.V. Ideatornye narusheniya perioda narastayushchego snizheniya massy tela u podrostkov zhenskogo pola s nervnoi anoreksiei. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2021, vol. 21, no. 2, pp. 4–13. (In Russ.).

71.   Grachev V.V., Shevchenko Yu.S., Nizova T.A., Gordeeva E.A. Osobennosti gendernoi identifikatsii devushek podrostkovogo vozrasta, stradayushchikh nervnoi anoreksiei. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2019, vol. 19, no. 2, pp. 14–23. (In Russ.).

72.   Teplova L.I., Shevchuk A.A. Perfektsionizm starshikh podrostkov i roditel'skii stil'.  Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov,  2021,  vol. 21, no. 2, pp. 39–47. (In Russ.).

73.   Protopopov A.I., Vyazovskii A.V. Instinkty cheloveka: (popytka opisaniya i klassifikatsii). Yakutsk: Dani AlmaS Publ., 2011. 144 p. (In Russ.).

74.   Swaab D.F. Wij zijn ons brein: Van baarmoeder tot Alzheimer. Amsterdam, 2010. (Russ. ed.: Svaab D. My – eto nash mozg: Ot matki do Al'tsgeimera. St. Petersburg, Izdatel'stvo Ivana Limbakha Publ,, 2014. 544 p.).

75.   Lebedinskii V.V., Nikol'skaya O.S., Baenskaya E.R., Libling M.M. Emotsional'nye narusheniya v detskom vozraste i ikh korrektsiya. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta Publ., 1990. 197 p. (In Russ.).

76.   Yuval Noah Harari. Sapiens. A Brief History of Humankind. Harper, 2015. 464 p. (Russ. ed.: Kharari Yu.N. Sapiens. Kratkaya istoriya chelovechestva. Moscow: Sindbad Publ., 2018. 512 p.).

77.   Scolnik B., Mostofsky D. Anorexia nervosa: A rogue hibernation? Medical Hypotheses, 2014, vol. 82, no. 2, pp. 231–235. doi: 10.1016/j.mehy2013.12.003

78.   Scolnik B., Mostofsky D. Anorexia nervosa, seasonality and polyunsaturated fatty acids. Medical Hypotheses, 2015, vol. 85, no. 3, pp. 380–382. doi: 10.1016/ j.mehy.2015.05.007

79.   Shevchenko Yu.S., Bazdyrev E.I. Priroda i proyavleniya psikhopatologicheskogo diateza (evolyutsionno-biologicheskii vzglyad). In: Shevchenko Yu.S., ed. Detskaya i podrostkovaya psikhiatriya: Klinicheskie lektsii dlya professionalov. 2nd edition. Moscow: Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2017, pp. 34–59. (In Russ.).

80.   Korzhova S.O., Shiryaev O.Yu., Makhortova I.S., Chubarov T.V. Otsenka epizoda pereedaniya, affektivnykh proyavlenii u detei s ozhireniem v usloviyakh statsionara. Profilaktika i meditsinskaya reabilitatsiya v psikhiatrii. Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii i pyatogo Rossiisko-Khorvatskogo psikhiatricheskogo simpoziuma (Moskva, 27-28 sentyabrya 2019). Moscow, 2019, pp. 187–189. (In Russ.).

81.    Lineva T.Yu., Bryukhin A.E., Karnozov V.L., Korovyakova E.A. Osobennosti korrelyatsii stepeni vyrazhennosti somatoendokrinnykh narushenii i obsessivno-fobicheskoi simptomatiki pri rasstroistvakh pishchevogo povedeniya (nervnoi anoreksii i nervnoi bulimii. Profilaktika i meditsinskaya reabilitatsiya v psikhiatrii. Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii i pyatogo Rossiisko-Khorvatskogo psikhiatricheskogo simpoziuma (Moskva, 27-28 sentyabrya 2019). Moscow, 2019, pp. 209–210. (In Russ.).

82.   Okonishnikova E., Belokrylov N., Bryukhin A., Lineva T., Semikov S., Kirsa-nova G. Kompleksnaya korrektsiya dismorfofobicheskikh rasstroistv pri narusheniyakh pishchevogo povedeniya. Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii i pyatogo Rossiisko-Khorvatskogo psikhiatricheskogo simpoziuma (Moskva, 27-28 sentyabrya 2019). Moscow, 2019, pp. 248–250. (In Russ.).

83.   Loretta Graziano Breuning. Habits of a Happy Brain: Retrain Your Brain to Boost Your Serotonin, Dopamine, Oxytocin, and Endorphin Levels. Adams Media, 2015. 238 p. (Russ. ed.: Broining L.G. Gormony schast'ya. Kak priuchit' mozg vyrabatyvat' serotonin, dofamin, endorfin i oksitotsin. 4th edition. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber Publ., 2019. 320 p.).

84.   D'yakonova V.E., Sakharov D.A. Postreflektornaya neirobiologiya povedeniya. Moscow: Yazyki slavyanskikh kul'tur Publ., 2019. 592 p. (In Russ.).

85.   Kholmogorova A.B. Mnogofaktornaya psikho-sotsial'naya model' rasstroistv affektivnogo spektra kak osnova psikhoterapii RPP. Ustnyi doklad na nauchno-prakticheskoi konferentsii "Rasstroistva pishchevogo povedeniya u detei i podrostkov: nedetskie problemy". Moscow, 21 September 2021. (In Russ.).

86.   Uryvaev V.A, Senin I.G. Sotsial'no-psikhologicheskie determinanty dinamiki vyrazhennosti normativnogo razvitiya lichnostnykh chert v periody transformatsii rossiiskogo obshchestva. In: Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Diagnostika v meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii: sovremennoe sostoyanie i perspektivy. Moscow, Sam Poligrafist Publ., 2016, pp. 187–196. (In Russ.).

87.   Smirnova E.O. Osobennosti sovremennoi detskoi subkul'tury. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2018, vol. 18, no. 1, pp. 41–46. (In Russ.).

88.   Sobkin V.S., Fedotova A.V. Podrostok v sotsial'nykh setyakh: riski i reaktsii. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2018, vol. 18, no. 1, pp. 47–56. (In Russ.).

89.   Pavlova E.V., Smirnova S.V., Krivenkova A.A. Instrumenty pozitivnoi i transkul'tural'noi psikhoterapii v diagnosticheskoi i terapevticheskoi rabote s podrostkami s narusheniyami pishchevogo povedeniya. Voprosy psikhicheskogo zdorov'ya detei i podrostkov, 2019, vol. 19, no. 4, pp. 88–96. (In Russ.).

90.   WHO. Multiaxial Classification of Child and Adolescent Psychiatric Disorders: The ICD-10 Classification of Mental and Behavioural Disorders in Children and Adolescents. Cambridge University Press, 1996. (Russ. ed.: VOZ. Mnogoosevaya klassifikatsiya psikhicheskikh rasstroistv v detskom i podrostkovom vozraste. Klassifikatsiya psikhi-cheskikh i povedencheskikh rasstroistv u detei i podrostkov v sootvetstvii s MKB-10. Moscow: Smysl Publ.; Saint-Petersburg, Rech' Publ., 2003. 408 p.).

91.   Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Metodologicheskie i prikladnye problemy meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii. Moscow: Sam Poligrafist Publ., 2018. 264 p. (In Russ.).

92.   Shmilovich A.A. Rasstroistva pishchevogo povedeniya: sistemnyi klinicheskii analiz i differentsirovannaya terapiya. Ustnyi doklad na nauchno-prakticheskoi konferentsii "Rasstroistva pishchevogo povedeniya u detei i podrostkov: nedetskie problemy". Moscow, 21 September 2021. (In Russ.).

93.   Inoyatov A.A., Babarakhimova S.B. Diagnostic of suicidal risks in adolescents with eating disorders. In: Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Diagnostika v meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii: traditsii i perspektivy (k 110-letiyu S.Ya. Rubinshtein). Nauchnoe izdanie. Sbornik materialov Tret'ei Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem [Diagnostics in medical (clinical) psychology: Traditions and outlook (by the 110th anniversary of S.Y. Rubinstein). Theses and articles of the 3rd All-Russian conference with international participation]. Moscow, 2021, pp. 107–109. (In Russ.).

94.   Grachev V.V., Shevchenko Yu.S. Atipichnye rasstroistva pishchevogo povedeniya u devushek podrostkovogo vozrasta. Moscow: FGBOU DPO RMANPO Minzdrava Rossii Publ., 2020. 106 p. (In Russ.).

95.   Grachev V.V., Shevchenko Yu.S. Nervnaya bulimiya i rasstroistva pishchevogo povedeniya bulimicheskogo spektra u devushek podrostkovogo vozrasta. Moscow: FGBOU DPO RMANPO Minzdrava Rossii Publ., 2020. 91 p. (In Russ.).

96.   Reznikova Zh.I. Intellekt i yazyk zhivotnykh i cheloveka. Osnovy kognitivnoi etologii. Moscow: Akademkniga Publ., 2005. 520 p. (In Russ.).

97.   Bukhanovskii A.O., Soldatkin V.A. Zavisimost'. In: Soldatkin V.A., ed. Psikhiatriya. Rostovskaya nauchno-pedagogicheskaya shkola. Rostov-na-Donu, Profpress Publ., 2016, pp. 680–763. (In Russ.).

98.   Samokhvalov V.P., Samokhvalova O.E. Etologicheskie i neirobiologicheskie aspekty addiktologii. In: Mendelevich V.A., ed. Rukovodstvo po addiktologii. Saint-Petersburg, Rech' Publ., 2007, pp. 127–139. (In Russ.).

99.   Kaneman D. Dumai medlenno… reshai bystro. Moscow: AST Publ., 2014. 656 p. (In Russ.).

100.   Lichko A.E. Podrostkovaya psikhiatriya. 2nd edition. Leningrad, Meditsina Publ., 1985. 416 p. (In Russ.).

101.   Asmolov A.G. Psikhologiya lichnosti: kul'turno-istoricheskoe ponimanie razvitiya cheloveka. 5th edition. Moscow: Smysl Publ., 2019. 448 p. (In Russ.).

102.   Nabiullina R.R., Tukhtarova I.V. Mekhanizmy psikhologicheskoi zashchity i sovladaniya so stressom (opredelenie, struktura, funktsii, vidy, psikhoterapevticheskaya korrektsiya). Kazan', Kazan. gos. med. akademiya Publ., 2003. 99 p. (In Russ.).

103.   Ian Stewart. Why Beauty is Truth: A History of Symmetry. Basic Books, 2007. 304 p. (Russ. ed.: Styuart I. Istina i krasota: Vsemirnaya istoriya simmetrii. Moscow, Astrel': CORPUS Publ., 2010. 464 p.)

104.   Alexandrova R.V., Meshkova T.A. Weight concern and body dissatisfaction as risk factors for eating disorders in modern schoolgirls. In: Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Diagnostika v meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii: traditsii i perspektivy (k 110-letiyu S.Ya. Rubinshtein). Nauchnoe izdanie. Sbornik materialov Tret'ei Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem [Diagnostics in medical (clinical) psychology: Traditions and outlook (by the 110th anniversary of S.Y. Rubinstein). Theses and articles of the 3rd All-Russian conference with international participation]. Moscow, 2021, pp. 72–74. (In Russ.).

105.   Zeigarnik B.V. Patopsikhologiya. 2nd edition. Moscow, Izdatel'stvo Moskov-skogo universiteta Publ., 1986. 287 p. (In Russ.).

106.   Bozhovich L.I. Problema razvitiya motivatsionnoi sfery rebenka. In: Bozhovich L.I., Blagonadezhdina L.V., eds. Izuchenie motivatsii povedeniya detei i podrostkov. Moscow, Pedagogika Publ., 1972, pp. 22–29. (In Russ.).

107.   Leont'ev A.N. Problemy razvitiya psikhiki. 3rd edition. Moscow, Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta Publ., 1972. 576 p. (In Russ.).

108.   Simonov P.V. Informatsionnaya teoriya emotsii. In: Vilyunas V.K., Gippenreiter Yu.V., eds. Psikhologiya emotsii. Teksty. Moscow, Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta Publ., 1984, pp. 178–185. (In Russ.).

109.   Meshkova T.A., Mikhailenko N.N. The influence of parents and peers on the attitude to the body and eating behavior of college-age girls: testing of a new diagnostic toolkit and a pilot study. In: Zvereva N.V., Roshchina I.F., eds. Diagnostika v meditsinskoi (klinicheskoi) psikhologii: traditsii i perspektivy (k 110-letiyu S.Ya. Rubinshtein). Nauchnoe izdanie. Sbornik materialov Tret'ei Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem [Diagnostics in medical (clinical) psychology: Traditions and outlook (by the 110th anniversary of S.Y. Rubinstein). Theses and articles of the 3rd All-Russian conference with international participation]. Moscow, 2021, pp. 211–213. (In Russ.).

110.   Gil'burd O.A. Izbrannye ocherki evolyutsionnoi psikhiatrii. Surgut, Neft' Priob'ya Publ., 2000. 180 p. (In Russ.).

111.   Grechanyi S.V. Rasstroistva povedeniya u podrostkov, sochetayushchiesya s upotrebleniem psikhoaktivnykh veshchestv (kliniko-dinamicheskii i adaptatsionno-lichnostnyi aspekty). Dis. dok. med. nauk. Saint-Petersburg, 2015. 716 p. (In Russ.).

112.   Korneeva V.A., Shevchenko Yu.S. Bikhevioral'no-kognitivnaya psikhoterapiya detei s emotsional'nymi narusheniyami. In: Shevchenko Yu.S., ed. Bikhevioral'no-kognitivnaya psikhoterapiya detei i podrostkov. Saint-Petersburg, Rech' Publ., 2003, pp. 266–288. (In Russ.).

113.   Danilova L.Yu. Osnovy psikhofarmakoterapii psikhicheskikh zabolevanii. In: Shevchenko Yu.S., ed. Detskaya i podrostkovaya psikhiatriya: Klinicheskie lektsii dlya professionalov. 2nd edition. Moscow, Meditsinskoe informatsionnoe agentstvo Publ., 2017, pp. 836–890. (In Russ.).

114.   Rozhnov V.E. Emotsional'no-stressovaya psikhoterapiya. Sed'moi vsesoyuznyi s"ezd nevropatologov i psikhiatrov. Sbornik trudov. Moscow, 1981, vol. III, pp. 287–288. (In Russ.).

Библиографический список

1.   Воробьева, Э.И. Evo-devo и концепция эволюции онтогенеза И.И. Шмаль-гаузена / Э.И. Воробьева // Известия РАН. Серия биологическая. – 2010. – Вып. 2. – С. 141–148.

2.   Емельянова, Е.В. Психологические проблемы современного подростка и их решение в тренинге / Е.В. Емельянова. – Санкт-Петербург: Речь, 2008. – 336 с.

3.   Шевченко, Ю.С. Патопсихологические механизмы запойного реформатор-ства / Ю.С. Шевченко // Актуальные вопросы и достижения современной антропологии: сборник материалов III Международной конференции, 30 сент.– 1 октября 2010 г. / под ред. Н.Д. Вавилиной. – Горно-Алтайск: Сибпринт, 2010. – Ч. 2. – C. 121–124.

Для цитирования

УДК 159.9:614.253

Шевченко Ю.С., Грачев В.В. Социобиологические и этологические механизмы расстройств пищевого поведения (эссе). Часть I // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2022. – T. 14, № 2. – C. 5. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Sociobiological and ethological mechanisms of eating disorders (essay).
Part I

Shevchenko Yu.S.1
E-mail: europsy@mail.ru

Grachev V.V.1
E-mail: gratchev@mail.ru

1 Russian Medical Academy of Continuous Professional Education
2/1 Barrikadnaya st., Moscow, 125993, Russia
Phone: +7 (495) 680-05-99

Abstract. The hermeneutic approach in psychiatry implies the interpretation of the same "clinical text" in different conceptual and linguistic aspects: natural science, humanitarian, philosophical, as well as in different spatial and temporal coordinates: a specific patient, a member of a genus, a member of a species; the norm/pathology of today, their past, their future. In addition, this approach involves considering the role of pathological experiences and abnormal behavior in human evolution (stabilizing, progressive, regressive) and their relationship with changing and self-changing living conditions (environmental, sociocultural, cognitive). This makes it possible to understand why some mental disorders remain unchanged in percentage, not subject to natural selection, others "go into the past", the phenotype of the third increases, and the fourth ones "come back from non-existence" or are born before our eyes. In accordance with the epigenetic theory of evolution, the hermeneutic approach is especially promising in relation to clinical forms that develop through dysontogenetic mechanisms, which can become evolutionary pre-adaptations in the phylogeny of homo sapiens.

Keywords: eating disorders, ethology, sociobiology, initiation, postmodern, anthropocene, evolutionary pre-adaptations

For citation

Shevchenko Yu.S., Grachev V.V. Sociobiological and ethological mechanisms of eating disorders (essay). Part I. Med. psihol. Ross., 2022, vol. 14, no. 2, p. 5. (In Russ.).

Предыдущие
выпуски журнала