Халецкий А.М.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Предыдущие
выпуски журнала

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ

Субклиническое посттравматическое стрессовое расстройство и неправомерные действия полиции

Кога П.М.(Сакраменто, Калифорния, США),
Молчанова Е.С. (Бишкек, Кыргызстан)

 

 

Патрик М. Кога

Кога Патрик Мариус

–  ассоциированный профессор Медицинского Института Северной Калифорнии (Professor of UC Davis Medical School),

–  профессор института трансперсональной психологии,

–  директор центра помощи ветеранам и беженцам (Сакраменто, Калифорния).

Молчанова Елена Сергеевна

Молчанова Елена Сергеевна

–  член научно-редакционного совета журнала «Медицинская психология в России»;

–  кандидат медицинских наук, доцент направления психологии Американского Университета в Центральной Азии, доцент кафедры медицинской психологии, психиатрии и психотерапии Кыргызско-Российского (Славянского) Университета (КРСУ), научный консультант Кыргызской Психиатрической Ассоциации.

E-mail: emolchanova2009@gmail.com

 

Аннотация. Статья носит обзорный характер и описывает ежедневные стрессоры и связанные со стрессом расстройства у полицейских. Авторы статьи показывают, что ПТСР может развиваться не только у тех офицеров, которые имели настоящий боевой опыт, но и у обычных служащих внутренних дел во время выполнения рутинных операций. Клиническая картина ПТСР, знакомая практически всем военным психиатрам, не всегда проявляется у полицейских. Субклиническое ПТСР у полицейских вызывает существенные трудности в диагностике, так как не отвечает всем клиническим критериям ПТСР. В этом случае наличие одного или двух симптомов не позволяет диагностировать расстройство, хотя полицейский, безусловно, нуждается в оказании необходимой помощи. Авторы приводят данные последних исследований, свидетельствующие о прямой корреляции между количеством признаков субклинического ПТСР и вероятностью возникновения клинически очерченного ПТСР с отсроченным началом. Субклиническое ПТСР, как это ни парадоксально, способно представлять более серьезную социальную проблему, так как последствия данного «пред-расстройства» включают не только развитие ПТСР, но и необъяснимые, на первый взгляд, суицидальные мысли и действия у полицейских. В статье анализируются данные об этнических и гендерных факторах, способных повлиять на устойчивость к стрессу, описываются особенности организационного стресса у полицейских. На основании тщательного анализа литературы авторами предлагается ряд рекомендаций по предотвращению и своевременной диагностике субклинического ПТСР, которое сравнивается с «бомбой замедленного действия».

Ключевые слова: ПТСР, субклиническое ПТСР, полицейские, организационный стресс, устойчивость к стрессу.

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Если я выиграю и получу деньги, то управление
полиции города Окленд купит приют для мальчиков, мне дом,
моей семье дом и Центр по борьбе с жестокостью полиции.

Тупак Шакур

Травма, профессиональный риск в правоохранительной деятельности

В 1991 году полицейские Лос-Анджелеса жестоко избили афроамериканца Родни Кинга, в то время как другой гражданин снял инцидент на видео, что привело к его широкому освещению в СМИ и уголовным обвинениям против нескольких полицейских, принимавших участие в избиении. Через несколько часов после того, как участвовавшие в инциденте полицейские были оправданы в суде, в Лос-Анджелесе начались беспорядки 1992 года, в результате которых 53 человека погибли, 2383 человека получили травмы, произошло более 7000 пожаров, был нанесенный ущерб 3100 предприятий, а финансовые потери составили почти 1 млрд $. Представ перед федеральным судом, полицейские получили 32 месяца тюремного заключения. Дело широко рассматривалось в качестве ключевого фактора в реформировании управления полиции Лос-Анджелеса. Что произошло в психике полицейских? Или, возможно, в мозжечке?

По мнению многих исследователей [22; 58], только работа военного, находящегося на действительной службе в зонах военных действий, хуже, чем работа в органах правопорядка, в плане профессионального и организационного стресса и травм. В то время как общественные беспорядки, бунты, угрозы применения взрывных устройств, стрельба и кризисы с заложниками редки, наиболее тривиальные ежедневные задачи, такие как реагировать на вызовы, связанные с насилием в семье, воровство в магазинах и автомобильные аварии, включают ежедневное воздействие опасных ситуаций с потенциально смертельным исходом как на преступников, так и на полицейских.

Некоторые из этих трагических сценариев широко освещались в СМИ, как например, случай 2010 года, когда два сотрудника управления полиции города Уэст-Мемфис (США) были убиты после того, как они остановили автомобиль и из него вышел 16-летний пассажир и открыл огонь из полуавтоматической винтовки. В другом случае сотрудник управления полиции города Чикаго в конце своей смены снимал свое снаряжение возле своего автомобиля на стоянке управления полиции, когда мужчина напал из засады на 43-летнего полицейского и застрелил его его же оружием. В ежегодном докладе об убитых и подвергшихся нападению сотрудниках органов правопорядка за 2010 год сообщается об истории 62-летнего заместителя шерифа в штате Миссисипи, который был застрелен враждебно настроенным подозреваемым, когда полицейский приехал на «простой» вызов по причине домашних беспорядков. Поскольку ежегодно происходит в среднем 165 случаев гибели при исполнении служебных обязанностей, или один случай гибели каждые 53 часа, риск, которому человек подвергается просто потому, что является сотрудником правоохранительных органов, является ощутимой реальностью. Только в 2010 году 56 из 145 полицейских, погибших при исполнении служебных обязанностей, были убиты по признакам фелонии. По сообщению Национального фонда памяти сотрудников органов правопорядка, в течение последнего десятилетия совершалось 53 469 нападений на сотрудников правоохранительных органов ежегодно, результатом которых было 15 833 травмы (Uniform Crime Reports, 2006). В 2009 году по оценкам, представленным в рамках Программы ФБР единой отчетности о преступности, по всей стране произошло 1 318 398 насильственных преступлений, что составляет 429,4 насильственных преступления на 100 000 жителей. Наибольшее количество насильственных преступлений составили нападения при отягчающих обстоятельствах, на которые приходилось, по сообщениям, 61,2%. Ограбления составили 31,0% насильственных преступлений, на изнасилование приходилось 6,7%, а убийства составили 1,2% от оцененного числа насильственных преступлений в 2009 году.

Совокупный эффект от воздействия таких ежедневных опасностей делает работу в полиции занятием чрезвычайно уязвимым для посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) со всеми сопутствующими ему заболеваниями. В 2008 году корпорация РЭНД, Центр исследования политики в области здравоохранения военнослужащих, провела популяционное исследование, изучая распространенность ПТСР среди военнослужащих, принимавших ранее участие в операциях «Несокрушимая свобода» и «Освобождение Ирака» (Афганистан и Ирак) [47]. Среди 1938 участников распространенность текущего ПТСР составила 13,8%. Работа в полиции не многим лучше, чем действительная военная служба: 3—17% полицейских также проявляют полный спектр симптомов этого состояния [42]. Не меньшее беспокойство вызывает тот факт, что 7—35% всех сотрудников полиции демонстрируют в тот или иной момент времени некоторые симптомы ПТСР, или, как оно называется, субклиническое ПТСР. Проблема усугубляется тем, что некоторые из травмированных на войне, но недиагностированных и не прошедших лечение вернувшихся ветеранов США находят работу в правоохранительных структурах. В своем исследовании, связанном с мужчинами, совершившими насильственные преступления, Макманус (2011) обнаружила модель, в которой участвуют мужчины, недавно вернувшиеся после боевых действий в Афганистане и Ираке. Ее исследование, недавно опубликованное и широко представленное в СМИ, показывает, что один из восьми солдат, принимавших участие в операции «Освобождение Ирака» или операции «Несокрушимая свобода», совершает нападение на кого-нибудь после возвращения с войны, причем в 30% нападений жертвами становятся члены семьи, и что ветераны, принимавшие участие в боевых действиях или подвергшиеся опасности боевых действий, имеют в два раза большую вероятность вести себя жестоко по возвращении из зоны боевых действий.

Поскольку и ПТСР, и субклиническое ПТСР оказывают отрицательное воздействие на способности сотрудников полиции исполнять свои обязанности, эти профессиональные заболевания могут играть существенную роль в совершении сотрудниками должностных проступков, низкой производительности труда, этических нарушениях при исполнении фидуциарных обязанностей и личных проблемах в семье. В Соединенных Штатах есть более 17 000 отдельных правоохранительных органов, в которых служат в той или иной роли 900 000 приведенных к присяге сотрудников. Это дает, по скромным подсчетам, 50 000 случаев ПТСР и еще 100 000 случаев субклинического ПТСР. Эта эпидемия, масштабы которой, возможно, превысила только та эпидемия, которую переживают вооруженные силы Соединенных Штатов, не очень хорошо исследована, распознана, подвергается лечению или даже общепризнана.

В отличие от почетных героев войн в Афганистане и Ираке, ликвидаторов аварий, штурмовых групп СВАТ (SWAT) или других аварийно-спасательных служб, полицейских часто с трудом признают, не говоря уже о поддержке, люди, которых они поклялись защищать. Имея дело с враждебностью, злом или агрессивностью жителей и постоянно чувствуя, что за ними наблюдают и их тщательно изучают все: от членов семьи предполагаемого преступника до прохожих с айфонами, СМИ, городских инстанций или даже собственного отдела внутренних расследований, полицейские испытывают существенный стресс. В крайних ситуациях, иногда граничащих с абсурдом, полицейские сталкиваются с судебными исками о предполагаемых неправомерных действиях полиции, выдвинутыми против них преступниками за раны, полученные ими во время совершения преступления [57].

По словам Дэвиса [14], инцидентами, которые с наибольшей вероятностью травмируют полицейских, являются:

•   Присутствие при гибели сотрудника правоохранительных органов или осмотр тела на месте, особенно когда жертва была другом или партнером. Травма часто усиливается, если полицейский считал, что он или она должны были защитить человека, который умер, или если погибший полицейский временно замещал этого полицейского;

•   Полицейский случайно убивает или ранит случайного зеваку, особенно если жертвой является ребенок;

•   Полицейский не может помешать преступнику нанести ранения или убить кого-то после первой схватки;

•   Убийство или ранение ребенка или подростка, даже если раненый или погибший человек угрожал жизни полицейского;

•   Осмотр тела ребенка, являющегося жертвой, особенно если полицейский имеет детей и тем более, если ребенок полицейского того же возраста и пола, что и жертва, или если ребенок-жертва каким-то иным образом похож на ребенка полицейского, например, внешний вид, одежда, игрушки или школа, в которой учится;

•   Когда умершая жертва становится персонифицированной, а не просто неизвестным телом, через взаимодействие со скорбящими членами семьи или друзьями, или из информации, полученной с места происшествия, новостей или ордеров на обыск. Длительное сопряжение с болью людей, выживших после преступления, через расследование и судебное разбирательство (а зачастую и долгое время спустя) также может привести к персонификации погибших жертв;

•   Ужас быть застигнутым в жестоких бесчинствах. Травма может быть усугублена присутствием детей в толпе, когда полицейский не может применить смертоносную силу, чтобы защитить себя, опасаясь задеть детей;

•   Особенно кровавые или ужасные сцены. Ужас преступления и страдания жертв;

•   Наблюдение за правонарушением с применением насилия или убийством при отсутствии возможности вмешаться (т.е., «Я видел, как он убивает ее. Она звала на помощь меня, но не было ничего, что я мог бы сделать».);

•   Работа под прикрытием, когда полицейский постоянно «на страже» из-за вероятности быть раненым, убитым или обнаруженным;

•   Когда подозреваемые, которым были предъявлены обвинения, которых судят или которые находятся в заключении, угрожают полицейскому и (или) семье полицейского применением насилия и считается, что они способны выполнить эти угрозы.

В июле 2012 года в докладе исследователей Университета штата Флорида и Университета города Уинсор, провинция Онтарио, Канада, было исследовано то, как злоупотребление алкоголем и ПТСР влияют на количество явок с повинной сотрудников правоохранительных органов в связи с домашним насилием, которое они совершили. Ученые использовали исследование методом поперечных срезов с множественными показателями и инструментами. Была найдена сильная корреляция: сотрудники с диагнозом ПТСР в четыре раза чаще сообщают о применении физического насилия; сотрудники, которые сообщали об опасном употреблении алкоголя, в четыре раза чаще сообщают о своей жестокости в семье; и зависимые пьющие в восемь раз чаще сообщают о своем физическом насилии над интимным партнером [34]. Результаты исследования вылились в новые рекомендации для тренингов и стратегий в целях помощи полиции и уменьшения страданий и текучки кадров в этой группе населения. Это первое исследование, изучающее связь между ПТСР, употреблением алкоголя и насилием в семье среди сотрудников правоохранительных органов.

Правопорядок и организационные стрессоры

Сколько поддержки получают полицейские от своих начальников и коллег? Способствует ли рабочая среда полиции в какой-то мере снижению устойчивости полицейских к травматическому стрессу? В ходе одного из первых исследований полицейского стресса, проведенного учеными во главе с Крусом в Цинциннати (1974), было опрошено 100 полицейских-мужчин для выявления основных факторов стресса в их работе. Они указали суды, руководителей высшего звена, недостаточную техническую оснащенность, общественные отношения, а также постоянно меняющиеся смены как наиболее тягостные аспекты их работы. Удивительно, но кризисные ситуации оказались на втором месте по частоте среди указанных стрессоров, уступив только руководству.

Браун и Кэмпбелл (1990) провели исследование, в ходе которого были рассмотрены организационные и оперативные стрессоры в полиции; критические инциденты не входили в рамки исследования. Девятьсот пятьдесят четыре констебля полиции Англии, участвовавшие в исследовании, отмечали организационные стрессоры в четыре раза чаще, чем оперативные стрессоры в полиции. Нехватка персонала, сменная работа, нехватка времени и сжатые сроки, недостаток согласованности и коммуникации составили более половины из организационных и управленческих факторов стресса, указанных субъектами исследования.

Результаты исследования организационных и управленческих факторов стресса, а также оперативных стрессоров в полиции Шотландии среди 700 участников показали, что нехватка персонала, недостаток ресурсов, нехватка времени, рабочие перегрузки, а также недостаточная коммуникация воспринимаются полицейскими как первичные источники стресса [43]. Так же, как и в Шотландии, полицейские в Голландии, исследованные Копом и Ювема (2001), в виде стрессоров указывали организационные аспекты полицейской среды чаще, чем характер их работы в полиции. Результаты многочисленных исследований показывают, что рутинный профессиональный стресс может быть более опасным фактором риска развития симптомов травматического стресса у сотрудников правоохранительных органов, чем риски самой работы.

Клиническое ПТСР

ПТСР является результатом чрезвычайно травматического события, сопряженного с реальным опытом или его угрозой для себя или других, случившегося в контексте чувства беспомощности. Симптомы ПТСР включают сильный страх, беспомощность и ужас. Фундаментальным диагностическим критерием является значительное ухудшение в функционировании или существенное клиническое расстройство. В дополнение к этому расстройству или нарушению поведения могут развиваться разнообразные сопутствующие симптомы и состояния. Согласно DSMIV-TR, эти симптомы можно разделить на три основные группы симптомов: повторное переживание события; реакция избегания; чрезмерное возбуждение. Первая группа, переживание травматического события, включает в себя один или несколько из следующих симптомов: навязчивые воспоминания события или событий, тревожный сон, переживание события в настоящем, угнетенное состояние при воздействии триггеров и реакция тела на триггеры (DSM-IV-TR, 2000). Вспышки прошлого, ночные кошмары и ночной тремор, навязчивые воспоминания и кошмары также являются обычными симптомами. Подобное повторное переживание вызовет дистресс, учащенное сердцебиение, одышку, обильное потоотделение и другие признаки паники. Вторая группа симптомов, реакция избегания, характеризуется тремя или более из следующих симптомов: избегание мысли, чувства или разговоров, связанных с травматическим событием; амнезия (отсутствие памяти о событии); апатия (снижение интереса или уклонение от деятельности); отрыв от других; ограниченное выражение эмоций или уплощенный аффект; и отсутствие ориентации в завтрашнем дне (DSM-IV-TR, 2000). Избегание может происходить в виде диссоциации. Чувства изоляции и отчуждения распространены среди травмированных лиц, что продолжает ухудшать их социальное функционирование. Третья группа симптомов, чрезмерное возбуждение, содержит два или более из следующих симптомов: нарушение сна, отсутствие концентрации, раздражительность, вспышки гнева, гипернастороженность и повышенная реакция испуга (DSM-IV-TR, 2000). Может показаться, что травмированные люди всегда начеку, но время от времени создается впечатление, что они отключены и не знают о своем окружении. Колебания между повторным переживанием травмирующих событий и избеганием напоминаний о травме являются определяющими характеристиками ПТСР. В дополнение к общим реакциям на чрезмерное возбуждение, таким как гнев, раздражительность, раздор в семье или с коллегами, крайняя степень гнева, часто выражаемая этими людьми, затрудняет способность человека к восстановлению.

Исследования показывают, что у людей, переживших травму, симптомы, которые могут привести к ПТСР, обычно развиваются в течение нескольких часов или дней после травмы. Те люди, которые испытывают латентные симптомы, отложили получение помощи. В то время как воздействие дополнительного стресса или травмы усиливает и тяжесть, и рецидив симптомов, время, прошедшее между травматическим инцидентом и вмешательством, с одной стороны, и тяжесть симптомов, с другой стороны, являются двумя прогностическими факторами темпа восстановления [38]. Острое стрессовое расстройство может быть диагностировано, когда симптомы длятся менее одного месяца. Симптомы, возникающие сразу после воздействия стрессора и продолжающиеся менее одного месяца, могут быть временными и самоограниченными. Тяжелые симптомы за это время увеличат риск развития ПТСР (DSM-IV-TR, 2000). Активное лечение симптомов продолжительностью от одного до трех месяцев может помочь уменьшить высокий при других обстоятельствах риск хронического ПТСР. Кесслер и соавторы [Там же] обнаружили, что, хотя пациенты, прошедшие лечение, имели лучший прогноз на начальном этапе, одну треть всех людей с ПТСР не удалось восстановить даже после многих лет. Тот факт, что в ходе любого из представленных годов у 5,2 миллиона американцев в возрасте от 18 до 54 лет развивается ПТСР, не включает 60,7% мужчин и 51,2% женщин, которые пережили по крайней мере один травматический эпизод, в котором их симптомы не соответствовали критериям Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (DSMIV-TR, 2000) для полного клинического диагноза ПТСР. Симптомы травмы этого тревожного расстройства часто очень похожи, независимо от большого разнообразия травматических событий, которые могут перенести люди. В дополнение к физическим и психологическим симптомам, связанным с ПТСР, заболеваемость психическими расстройствами увеличивается с хроническим ПТСР (DSM-IV-TR, 2000). Существует высокая частота заболеваний, сопутствующих ПТСР. Важно оценить начало симптомов, поскольку они касаются травматического опыта. Это может помочь врачу дифференцировать ПТСР и другие патологические состояния. Некоторые состояния, которые часто путают с ПТСР, включают травму головы, сотрясение мозга, бред и эпилепсию. Злоупотребление алкоголем и психоактивными веществами, наряду с острой интоксикацией или синдромом отмены, должны также рассматриваться при обследовании (DSM-IV-TR, 2000). Кроме того, другие расстройства, такие как симулятивные расстройства, расстройства личности и симулирование болезни, нужно исключить до того, как человеку диагностируют ПТСР. В некоторых случаях консультация психиатра может потребоваться из-за размытого различия между сопутствующими психическими заболеваниями. Сопутствующие расстройства, связанные с ПТСР, включают злоупотребление психоактивными веществами или зависимость, большое депрессивное расстройство, паническое расстройство или агорафобию, генерализованное тревожное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, социальную фобию и биполярное расстройство (DSM-IV-TR, 2000). Многочисленные исследования показывают, что ПТСР последовательно сочетается с другими расстройствами. Национальное исследование коморбидности [Там же] указывает, что около 84% людей с ПТСР имеют дополнительный диагноз. Интересно отметить, что Орт и Виланд [36] указывают в своем метаанализе на сильную корреляцию между ПТСР, гневом и враждебностью у травмированных субъектов, предполагая, что гнев может играть свою роль в формировании и сохранении ПТСР, поскольку гнев способствует отсутствию эмоций [51]. Результаты обследования более 1000 работников поисково-спасательной службы Всемирного торгового центра предполагают, что работники, имеющие дело со стихийными бедствиями и катастрофами и имеющие высокий уровень гнева, могут выиграть от раннего вмешательства в целях предотвращения хронического ПТСР [4]. При сравнении в течение одного года участники с низким уровнем гнева испытали меньше симптомов ПТСР, чем те, у кого более высокий уровень гнева. Кроме того, люди с более высоким уровнем гнева также имели более серьезные симптомы депрессии и другие сопутствующие заболевания.

Субклиническое ПТСР

Термин субклиническое, или подпороговое, ПТСР относится к расстройству, при котором травмированный пациент имеет некоторые симптомы ПТСР, но они недостаточно серьезные, чтобы соответствовать критериям DSM-IV для полного диагноза ПТСР. Дистресс и нарушение функций согласуются с тем, что наблюдается у людей с диагнозом ПТСР, но человек не имеет необходимого количества симптомов повторных переживаний, избегания и чрезмерного возбуждения. В нескольких исследованиях, посвященных психологическим проблемам, связанным с обязанностями действительной военной службы, была предпринята попытка определить и измерить факторы, которые оказывают негативное воздействие на психическое здоровье бывших военнослужащих, и долгосрочные последствия для систем оказания медицинской помощи военнослужащим [5; 39]. Эти исследования помогли военным стратегам и сотрудникам медицинских учреждений в схематизации порогов травматического опыта во время и после развертывания войск. Когда дело доходит до перевода этих данных в сферу правоохранительных органов, нехватка эмпирических исследований, изучающих таксономические аспекты субклинического ПТСР, является проблемой. Когда профессионалы полагаются исключительно на категорические модели психических расстройств, очень мало внимания уделяется ограничению жизнедеятельности и нарушению функций у людей с недостаточным проявлением симптомов ПТСР. Субклиническое ПТСР может быть результатом частичного восстановления от полного синдрома или от проявления симптомов после травматического переживания. В клинических испытаниях и эпидемиологических исследованиях субклиническое ПТСР изучается редко, и данные часто остаются без дальнейшего рассмотрения, когда они не соответствуют диагностическим порогам [37].

Необходимо проводить исследования, чтобы определить, являются ли эти травматические реакции и субклиническое ПТСР истинными предшественниками полных симптоматических уровней, необходимых для того, чтобы поставить положительный диагноз ПТСР. Несколько исследований показывают, что бессимптомные группы людей служат основанием для более пристального изучения, учитывая многочисленные стрессовые факторы и потенциально угрожающие жизни ситуации, с которыми сталкиваются военнослужащие или сотрудники правоохранительных органов [39]. В докладе кафедры психиатрии и поведения человека больницы Род-Айленда, Университет Брауна, рассмотрено, в какой степени субклиническое ПТСР и полное ПТСР связаны с нарушением функций или патологическим состоянием [63]. Полученные данные свидетельствуют о том, что субклиническое ПТСР связано с уровнями нарушения социальных функций и трудоспособности, сопоставимыми с полным ПТСР. В исследовании 2010 года кафедры психиатрии медицинского колледжа Вейла Корнелла рассматривался уровень распространенности субклинического ПТСР и связанных с ним патологий в сравнении с отсутствием ПТСР и полным ПТСР и перспективно отслеживались субклинические симптомы в течение 3 лет. Три тысячи триста шестьдесят работников, отправленных на место событий 11 сентября во Всемирный торговый центр, заполнили опросники врачей и самоотчеты в трех точках с интервалом в один год. В момент первого самоотчета 9,7% лиц соответствовали критериям субклинического ПТСР. Группы людей без ПТСР, с субклиническим ПТСР и с полным ПТСР показали очень разные уровни патологии, частоту диагноза текущего большого депрессивного расстройства (БДР) и симптомы депрессии, о которых испытуемые сообщили сами. В момент второго самоотчета 29% от исходного количества людей с субклиническим ПТСР продолжали соответствовать критериям субклинического или полного ПТСР. В момент третьего самоотчета это было верно для 24,5% от первоначального числа обследуемых. Исследование подтверждает клиническую значимость субклинического ПТСР и подчеркивает, что сопутствующая патология может быть значительной и длительной. Оно также подтверждает клинические различия между субклиническим и полным ПТСР [52].

В другом недавнем исследовании во Всемирном торговом центре (ВТЦ) [50] изучались распространенность, соотношение и выявленные потребности в психическом здравоохранении, связанные с субклиническим ПТСР у полицейских, которые участвовали в поисковых и спасательных операциях. В исследовании, проведенном учеными из клинического консорциума ВТЦ Нью-Йорк/Нью-Джерси, было оценено почти 8 466 респондентов-полицейских, которые обращались за медицинской помощью с 2002 по 2008 год и которые заполнили опросники в рамках Программы медицинского мониторинга и лечения при ВТЦ. Результаты показывают, что в прошлом месяце распространенность полного и субклинического ПТСР, связанных с ВТЦ, составила 5,4% и 15,4% соответственно; результаты сопоставимы с теми, которые были в других исследованиях респондентов-полицейских. Они также обнаружили гораздо более высокую частоту субклинического ПТСР, у которого не было достаточного количества симптомов для соответствия критериям полного ПТСР, но который тем не менее был связан с пятикратно увеличенной выраженной потребностью в услугах охраны психического здоровья, включавших индивидуальное консультирование, управление стрессом или лечение психотропными препаратами, по сравнению с теми, кто не отвечал критериям полного или субклинического ПТСР.

Полицейские с полным и субклиническим ПТСР значительно чаще, чем контрольные группы, сообщали о необходимости психиатрической помощи (41,1% и 19,8% соответственно, по сравнению с 6,8% в контрольной группе травмированных). Эти результаты подчеркивают важность более открытой и разносторонней концептуализации ПТСР, в частности, в таких профессиях, как полиция, поскольку рабочие определения и обычные границы скрининг-исследования могут недооценивать психологическую нагрузку для этой категории населения. Соответственно, психиатры должны оценить связанные со стихийными бедствиями симптомы субклинического ПТСР у персонала, реагирующего на стихийные бедствия.

Еще большее беспокойство вызывает тот факт, что чем выше число субклинических симптомов ПТСР, тем больше патологии, сопутствующих заболеваний и суицидальных мыслей. В ряде исследований наличие субклинических симптомов ПТСР существенно повышало риск развития суицидальных мыслей даже после того, как исследователи подавляли большое депрессивное расстройство [Там же]. Учитывая значение этих выводов по сотрудникам правоохранительных органов для общественного здравоохранения, необходимы дополнительные усилия для своевременного выявления симптомов субклинического ПТСР у полицейских для обеспечения надлежащего раннего предупреждения и вмешательства.

Расовые, этнические и гендерные переменные травмоустойчивости

Афроамериканцы составляют 13,1% населения США, что делает их второй по величине группой национальных меньшинств Америки после латиноамериканцев, которые составляют 16,7% [56]. В этой связи характеристики их этнорасового ПТСР были тщательно изучены с точки зрения устойчивости, отношения к религии, зависимости от связей внутри расширенной семьи, поддержания тесных родственных связей, опыта дискриминации и чувствительности к травматическим событиям (например, избиение Родни Кинга или ураган «Катрина» в 2005 году).

Большинство эпидемиологических исследований показали, что афроамериканцы имеют более низкие показатели расстройств настроения и расстройств, вызванных употреблением психоактивных веществ, чем представители европеоидной расы [25], но в некоторых исследованиях сообщалось о более высокой степени распространенности некоторых тревожных расстройств (например, простой фобии и агорафобии) среди афроамериканцев [62]. Что касается ПТСР, которое также классифицируется как тревожное расстройство, то как клинические исследования, так и эпидемиологические исследования показали, что афроамериканцы и представители европеоидной расы имеют схожие показатели ПТСР [1]. Тем не менее, несколько исследований показали более высокий уровень ПТСР или симптомов ПТСР среди афроамериканцев, чем среди представителей европеоидной расы. Исследованием Национальной службы реабилитации ветеранов войны во Вьетнаме (NVVRS), общенационально представленным исследованием 1 173 ветеранов боевых действий во Вьетнаме, установлено, что у 20,6% афроамериканских ветеранов боевых действий было текущее ПТСР по сравнению с 13,7% представителей европеоидной расы, являющихся ветеранами боевых действий [55]. Грин, Грейс, Линди и Леонард [40] сравнили 145 представителей европеоидной расы и 36 афроамериканских мужчин-ветеранов Вьетнама и обнаружили более высокие показатели продолжительности жизни (72% против 42%) и наблюдаемого в настоящее время ПТСР (47% против 30%) в афроамериканской группе. Афроамериканцы могут отличаться от других по способу преодоления травмы. Оказалось, что в некоторых афроамериканских группах, например, духовность и социальная поддержка, предлагаемая церковью, являются предпочтительными стратегиями преодоления травмы [48].

После терактов 11 сентября в Соединенных Штатах, согласно общенационально представленной выборке оказалось, что афроамериканцы более склонны, чем представители европеоидной расы, преодолевать трудности с помощью молитвы, религии или духовности [53]. Однако этот способ преодоления не всегда защищает, когда дело доходит до ПТСР. Например, в одном исследовании духовность не смягчила эффекта от воздействия симптомов ПТСР на афроамериканских женщин, ставших жертвами насилия в семье [15]. При некоторых обстоятельствах религия и духовность могут привести к тому, что люди остаются в опасных ситуациях дольше, чем они могли бы в противном случае (например, неадекватное прощение виновных), или к избеганию непосредственного решения проблемы (например, ожидание вмешательства Бога). Тем не менее, другие данные показывают, что афроамериканцы выступают за непосредственное решение проблем [8]. Таким образом, было бы особенно интересно выяснить в будущих исследованиях афроамериканцев с ПТСР роль духовности, социальной поддержки и способа преодоления.

Являются полицейские-латиноамериканцы, которые выросли в неблагополучных кварталах, более выносливыми, чем иногда более привилегированные по сравнению с ними представители европеоидной расы? В исследовании 655 сотрудников городской полиции (21% женщин, 48% представителей европеоидной расы, 24% афроамериканцев и 28% латиноамериканцев) были рассмотрены этнические и гендерные различия в связанных с выполнением профессиональных обязанностей симптомах ПТСР. Исследователи использовали систему определения симптомов ПТСР по самоотчетам, перитравматическую диссоциацию, возможное воздействие критических ситуаций, связанных с выполнением должностных обязанностей, общие психиатрические симптомы, ошибки в ответах из-за социальной желательности и демографических факторов, таких как образование, общий семейный доход, семейное положение, возраст и срок полицейской службы. Исследователи обнаружили, что самоопределившиеся полицейские-латиноамериканцы продемонстрировали больше симптомов ПТСР, чем самоопределившиеся полицейские европеоидной расы и полицейские-афроамериканцы. Некоторыми из предполагаемых факторов были более высокий уровень перитравматической диссоциации, более низкая социальная поддержка, более высокий уровень осознанного расизма, самообмана и самообвинений, возможно, связанных с религиозно обоснованным чувством вины [28].

Хотя это противоречило ожиданиям и во многом было нелогичным, исследователи не обнаружили никаких существенных гендерных различий в симптомах ПТСР. Такие выводы обращают на себя внимание, потому что они воспроизвели результаты предыдущего исследования, свидетельствующие о большей распространенности ПТСР среди испано-американских военнослужащих, и они не смогли воспроизвести общепризнанные результаты, свидетельствующие о наличии большего количества симптомов ПТСР у гражданских женщин. Среди респондентов-полицейских, включенных в реестр здравоохранения при Всемирном торговом центре (WTCHR), посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) спустя 2—3 года после терактов 11 сентября было почти в два раза более распространено среди женщин, чем среди мужчин. В ходе продольного исследования 2 940 респондентов-полицейских, включенных в вышеупомянутый реестр, было установлено, что распространенность вероятного ПТСР увеличилась в два раза, с 7,8% в 2003/2004 годах до 16,5% в 2006/2007. Женщины-полицейские значительно чаще, чем мужчины-полицейские, сообщали о симптомах ПТСР в первом опросе, но эта разница была незначительной во втором опросе, два года спустя; распространенность симптомов ПТСР увеличилась, и было отмечено значительное количество сопутствующих проблем психического здоровья. [26]. Отсутствие найденных гендерных различий в симптомах ПТСР согласуется с аналогичными выводами исследований среди военных [6]. Причина может крыться в систематической ошибке отбора и подготовке, общей как для военных, так и для полицейских, которые, возможно, защитили этих женщин от большей уязвимости от травмы, обнаруженной у гражданских женщин.

Организационный стресс и культура полицейских

Несколько исследований, посвященных изучению влияния организационных факторов стресса на работу полиции, предполагают, что такие факторы могут быть отличным источником стресса из-за различных структурных механизмов, политики и практики. Анализ данных на основе опроса 461 сотрудника полиции из двух больших городских отделов полиции, задействованных в патрульных операциях в двух крупных городских управлениях в Мичигане и Нью-Джерси, показывает, что, когда количество имеющихся стрессоров увеличивается, производительность труда падает и что организационные факторы стресса значительно отличаются от оперативных стрессоров [44]. Выводы подразумевают необходимость структурных изменений в полиции. В исследовании был использован Вопросник о стрессах в полиции (PSQ) [30] из 40 пунктов, состоящий из двух подшкал, измеряющих оперативные стрессоры (20 вопросов о содержании работы) и организационные стрессоры (20 вопросов об общей обстановке на работе) по семибалльной шкале Лайкерта, от «без стресса вообще» (1) до «умеренный стресс» (4) и «сильный стресс» (7).

Выявилась значительная связь руководства и непосредственного контроля со стрессом на рабочем месте и производительностью, особенно когда приходится работать с руководителями с непоследовательным или автократическим стилем управления, которые заводят любимчиков или отличаются чрезмерной критикой и негативом [42]. Как представляется, это наиболее важный прогностический фактор производительности; он может отражать конкурирующие различия между рядовыми сотрудниками и контролирующим или управляющим персоналом. В управляющий персонал входят также сотрудники отдела внутренних расследований. В субкультуре полиции также ощущаются давление и недооценивание со стороны следователей отдела внутренних расследований, потому что как представители управления они должны нарушить солидарность, а иногда и кодекс молчания, который связывает сотрудников полиции. Когда полицейские сталкиваются с внутренним расследованием, они не получают никаких указаний, эмоциональной или моральной поддержки от своих начальников и иногда испытывают чувство предательства, которое может увеличить разрыв между рядовыми сотрудниками и руководством [41]. Если организационный стресс продолжает являться более серьезным источником горя для сотрудников полиции, чем полицейские операции, обычные программы снижения стресса и помощи работникам в действительности могут и не достичь поставленной цели. Поскольку основное внимание в них уделяется полицейским операциям, в них может и не содержаться полезных советов о том, как справиться с постоянным давлением организации [54].

Одним из источников организационных трудностей для полицейского являются руководство и непосредственный контроль. Хотя это и может показаться субъективным, положительные или отрицательные впечатления руководителей о своих подчиненных отражают уровень поддержки в организации. Вместо того, чтобы чувствовать отношение к себе как к ценным и продуктивным членам поддерживающей их организации, полицейские могут ощущать отсутствие поддержки со стороны руководящих и контролирующих сотрудников, особенно когда философия управления отдела является автократической и отрицательной, что усиливает подозрительность к контролерам и администраторам [46]. Городские и более крупные управления полиции могут с большей вероятностью, чем мелкие отделы, создавать безличную среду, которая основывается на отрицательной дисциплине, чтобы добиться подчинения и максимальной эффективности и производительности. По сравнению с более демократичными или представительными стилями управления более мелких отделов, такой бюрократизм может создать бóльшую социальную дистанцию между руководящим составом и рядовыми сотрудниками. Сюда могут входить автократические стили управления, которые создают напряжение в повседневной работе, не говоря уже об участии в критических или травмоопасных инцидентах. Когда организационный стресс значительно усиливается, повышается и уязвимость полицейских в критических инцидентах [59].

Предложения

Какие изменения и политика будут необходимы для снижения риска самоубийства, убийства и проступков в среде полицейских или сотрудников ФБР и ЦРУ? Полицейским колледжем Финляндии в городе Тампере было проведено крупномасштабное исследование почти 3 000 полицейских с использованием показателя состояния сотрудников полиции, в котором были рассмотрены специфические для полицейских стрессоры с целью исследовать влияние этих факторов на выгорание полицейских. Четыре ключевых стрессора (плохое руководство, ролевые конфликты, угроза насилия и дефицит времени), подчеркнутые исследователями, были статистически значимыми. В исследовании был введен новый показатель стресса, показатель выгорания Бергена, чтобы проанализировать работу полиции. Показатель выгорания Бергена вызвал изменения национальной политики, поскольку руководство полиции пытается снизить уязвимость своих сотрудников, число случаев неправомерных действий сотрудников, а впоследствии и стоимость медицинского обслуживания и инвалидности.

Возможно, подобные меры могли бы быть реализованы органами полиции США. Наше предположение, однако, потребовалось бы проверить в ретроспективном исследовании самоубийств в полиции, в котором были бы рассмотрены материалы аттестации работника и медицинские и психические показатели его здоровья в течение периода не менее пяти лет, предшествующих самоубийству, чтобы найти тот «переломный момент», когда полицейский был сломлен безвозвратно. Сотрудникам также было бы полезно пройти скрининг на травмоустойчивость и профилирование до их принятия на работу в полицию. В австралийском исследовании [11] маркеров устойчивости был изучен процесс адаптации у 94 недавно принятых на работу сотрудников полиции, чтобы рассмотреть влияние ранее полученного травматического опыта на оценку потенциально травмоопасных инцидентов на работе в будущем. Представляется, что, согласно полученным результатам, успешное разрешение травмоопасного события до начала работы в полиции выступает в качестве своего рода прививки от стресса, возможно, содействуя положительным эмоциональным результатам воздействия неблагоприятных событий на работе. Это верно при условии, что в профилях личности полицейских в соответствии с данными пятифакторного опросника NEO прослеживались здоровые копинг-стратегии, такие как положительная реинтерпретация травматического инцидента, принятие и планирование. В таких случаях прайминг-эффект травмы до начала работы в полиции выступал в качестве защитной подушки и позволял уменьшить влияние последующих критических инцидентов, связанных с выполнением профессионального долга.

Такое открытие и убедительные результаты исследований должны бы привести к изменениям в политике. Никакое восстановление от тяжелого выгорания не может происходить без осуществления, в первую очередь, изменений в условиях труда и в подходах и стратегиях руководства полиции. Необходимые действия зависят от тяжести выгорания. Специалисты по гигиене труда в полиции могут контролировать выгорание, используя либо опросник выгорания Маслач — общий обзор (MBI-GS), либо показатель выгорания Бергена № 15 (BBI-15). Кроме того, собеседование позволило бы оценить нынешнюю ситуацию и недавние изменения в работе и личной жизни, требования и ресурсы, а обследование состояния здоровья помогло бы исключить физические болезни и психические расстройства, а также проблемы в личной жизни [59]. Беседа между работником, руководителем и представителем службы гигиены труда поспособствовала бы конкретным изменениям, таким как признание наличия проблемы и необходимости перемен; укрепление стрессоустойчивости; освобождение от невозможных целей и, при необходимости, временное освобождение от работы; критически оценивающие индивидуальные подходы и стратегии, содействующие укреплению здоровья; планирование изменений в рабочей ситуации и их реализация. Когда тяжесть невыявленного субклинического ПТСР накладывается на неочевидную проблему существующего тяжелого выгорания, способную вызвать трудности в будущем, или наоборот, результатом является вызывающая тревогу синергия, потенциально ведущая к тяжелым психическим расстройствам, психотической депрессии, распространенной враждебности и приступам гнева, сопровождающимся нарушением поведения, а в экстремальных случаях — к самоубийству или убийству [Там же]. Стандарты профессиональной этики для работы полиции нуждаются в существенной поддержке со стороны всех определяющих факторов, таких как политика в области скрининга сотрудников, мониторинга их психического благополучия и поведения; ранняя профилактика; обнаружение и вмешательство; успешное лечение травмы, когда это целесообразно; стратегии и процедуры, направленные на конструктивное рассмотрение проблемы организационного стресса, культуры полиции, социальной стигматизации, культурных, религиозных и духовных верований, и, что не менее важно, сильная политическая и финансовая поддержка. Хроническая нехватка ресурсов может только усугубить проблему, доведя ее до превращения в бомбу замедленного действия, ожидающую лишь момента для того, чтобы взорваться.

 

Литература

1.   Adams R.E., Boscarino J.A. Differences in mental health outcomes among Whites, African Americans, and Hispanics following a community disaster // Psychiatry. – 2005. – Vol. 68. – P. 250–265.

2.   American Psychiatric Association. Diagnostic and statistical manual of mental disorders (4th ed., text revision). – Washington, DC: Author, 2000.

3.   Anatomical organization of the primate amygdaloid complex / D.G. Amaral, J.L. Price, A. Pitkanen [at al.] // J.P. Aggleton,editor. The Amygdala, New York: Wiley-Liss, 1992. – P. 1–66.

4.   Anger and posttraumatic stress disorder in disaster relief workers exposed to the September 11, 2001 World Trade Center Disaster: One-year follow-up study / N. Jayasinghe, C. Giosan, S. Evans [at al.] // Journal of Nervous and Mental Disease. – 2008. – Vol. 196(11). – P. 844–846.

5.   Assessing psychological readiness in U.S. soldiers following NATO operations / J.A. Martinez, A.H. Huffman, C.A. Castro [at al.] // International Review of the Armed Forces Medical Services. – 2002. – Vol. 73. – P. 139–142.

6.   Assessment of psychological distress in Persian Gulf troops: Ethnicity and gender comparisons / P.B. Sutker, J.M. Davis, M. Uddo [at al.] // Journal of Personality Assessment. – 1995. – Vol. 64. – P. 415–427.

7.   Bandura A. Social Learning Theory. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1976.

8.   Broman C.L. Coping with personal problems // H.W. Neighbors, J.S. Jackson (Eds.) Mental health in black America Thousand Oaks, CA: Sage, 1996. – P. 117–129.

9.   Bryant R.A., Harvey A.G. Initial posttraumatic stress responses following motor vehicle accidents // Journal of Traumatic Stress. – 1996. – Vol. 9. – P. 223–234.

10.   Bureau of Justice Statistics. Census of state and local law enforcement agencies, 2000. – Washington, DC: Department of Justice. – 2002. Retrieved from http://www.ojp.usdoj.gov/bjs/pub/pdf/csllea00.pdf

11.   Burke K., Shakespeare-Finch J. Markers of resilience in new police officers: Appraisal  of  potentially  traumatizing events // Traumatology. – 2011. – Vol. 17(4). – P. 52–60.

12.   Card J.J. Epidemiology of posttraumatic stress disorder in a national cohort of Vietnam veterans // Journal of Clinical Psychology. – 1987. – Vol. 43. – P. 6–17.

13.   Carlier I.V.E., Gersons B.P.R. Partial posttraumatic stress disorder: The issue of psychological scars and the occurrence of PTSD symptoms // Journal of Nervous and Mental Disease. – 1995. – Vol. 183(2). – P. 107–109.

14.   Davis N. Law enforcement and risk for developing PTSD. – 2011. Retrieved from http://drnancydavis.com/mtp/understanding-treating-ptsd-job-related-trauma

15.   Fowler D.N., Hill H.M. Social support and spirituality as culturally relevant factors in coping among African American women survivors of partner abuse // Violence Against Women. – 2004. – Vol. 10. – P. 1267–1282.

16.   Grenberg M.A. Cognitive Processing of Traumas: The Role of Intrusive Thoughts and Reappraisals // Journal of Applied Social Psychology. – 1995. – Vol. 25, № 14. – P. 1262–1296.

17.   Health of national service veterans: an analysis of a community-based sample using data from the 2007 Adult Psychiatric Morbidity Survey of England / A. Woodhead, R.J. Rona, A.C. Iversen [at al.] // Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol. – 2011. – Vol. 46(7). – P. 559–566.

18.   Kabat-Zinn J. Mindfulness-based interventions in context: Past, present, and future // Clinical Psychology: Science and Practice. – 2003. – Vol. 10. – P. 144–156.

19.   Kabat-Zinn J. Full catastrophe living. – New York: Delta Books, 1990.

20.   Kalat J.W. Biological Psychology 11th Edition. – Wadsworth Publishing, Independence, KY, 2012.

21.   Kandel E. The Molecular Biology of Memory Storage: A Dialog Between Genes and Synapses // Bioscience Reports. – 2004. – Vol. 24. – P. 4–5.

22.   Kop N., Euwema M.C. Occupational stress and the use of force by Dutch police officers // Criminal Justice and Behavior. – 2001. – Vol. 28(5). – P. 631–652.

23.   Leitch M.L., Vanslyke J., Allen M. Somatic experiencing treatment with social service workers following Hurricanes Katrina and Rita // Social Work. – 2009. – Vol. 54. – P. 9–18.

24.   Levine P. Waking the tiger: Healing trauma. – Berkeley, CA: North Atlantic Books, 1997.

25.   Lifetime prevalence and age-of-onset distributions of DSM-IV disorders in the National Comorbidity Survey Replication / R.C. Kessler, P. Berglund, O. Demler [at al.] // Archives of General Psychiatry. – 2005. – Vol. 62. – P. 593–602.

26.   Longitudinal mental health impact among police responders to the 9/11 terrorist attack / R.M. Bowler, M. Harris, J. Li [at al.] // American Journal of Industrial Medicine. – 2012. – Vol. 55(4). – P. 297–312.

27.   Ma H.S., Teasdale J.D. Mindfulness-based cognitive therapy for depression: Replication and exploration of differential relapse prevention effects // Journal of Consulting and Clinical Psychology. – 2004. – Vol. 72. – P. 31–40.

28.   Marmar C.R., McCaslin S.E., Metzler T.J. Predictors of posttraumatic stress in police and other first responders // R. Yehuda (Ed) Psychobiology of posttraumatic stress disorders: A decade of progress. – Malden, MA: Blackwell Publishing, 2006. – Vol. 1071. – P. 1–18.

29.   McCollum J.V.C. Evolution of the African American family personality: Considerations for family therapy // Journal of Multicultural Counseling and Development. – 1997. – Vol. 25. – P. 219–229.

30.   McCreary D.R., Thompson M.M. Development of two reliable and valid measures of stressors in policing: The operational and organizational police stress questionnaires // International Journal of Stress Management. – 2006. – Vol. 13. – P. 494–518.

31.   Mindfulness meditation for symptom reduction in fibromyalgia: Psychophysiological correlates / E. Lush, P. Salmon, A. Floyd [at al.] // Journal of Clinical Psychology in Medical Settings. – 2009. – Vol. 16. – P. 200–207.

32.   Molchanova S.E., Koga P.M. The Civilian Mississippi PTSD Scale: A Cross-Cultural Psychometric Evaluation during the 2010 Complex Emergency in Kyrgyzstan, Slavic University // Journal, Bishkek, Kyrgyzstan. – 2011. – Vol. 2. – P. 83–91.

33.   Neighbors H.W., Williams D.R. The epidemiology of mental disorder // R.L. Braithwaite, S.E. Taylor (Eds.) Health issues in the black community. – San Francisco, CA: Jossey-Bass, 2001. – P. 99–128.

34.   Oehme K., Donnelly E., Martin A. Alcohol abuse, PTSD, and officer-committed domestic violence, 2012. Policing. doi: 10.1093/police/pas023

35.   Ogden P., Minton K., Pain C. Trauma and the body: A sensorimotor approach to psychotherapy. – New York: Norton, 2006.

36.   Orth U., Wieland E. Anger, hostility, and posttraumatic stress disorder in trauma-exposed adults: A meta-analysis // Journal of Consulting and Clinical Psychology. – 2006. – Vol. 74. – P. 698–706.

37.   Pincus H.A., Davis W.W., McQueen L.E. Subthreshold mental disorders // British Journal of Psychiatry. – 1999. – Vol. 174. – P. 288–296.

38.   Posttraumatic stress disorder in the National Comorbidity Study / R.C. Kessler, A. Sonnega, E. Bromet [at al.] // Archives in General Psychiatry. – 1995. – Vol. 52. – P. 1048–1060.

39.   Posttraumatic stress disorder symptoms in United Nations peacekeepers: An examination of factor structure and the influence of chronic pain / G.J.G. Asmundson, K. Wright, D. McCreary [at al.] // Cognitive Behaviour Therapy. – 2003. – Vol. 32(1). – P. 26–37.

40.   Race differences in response to combat stress / B.L. Green, M.C. Grace, J.D. Lindy [at al.] // Journal of Traumatic Stress. – 1990. – Vol. 3. – P. 379–393.

41.   Reuss-Ianni E. Two cultures of policing: Street cops and management cops // Contemporary Sociology. – 1984. – Vol. 13(4). – P. 448–449.

42.   Robinson H.M., Sigman M.R., Wilson J.P. Duty-related stressors and PTSD symptoms  in  suburban  police  officers // Psychol ReP. – 1997. – Vol. 81(3 Pt 1). – P. 835–845.

43.   Self-perceived occupational stress distress in a Scottish police force / F.H. Biggam, K.G. Power, R.R. MacDonald [at al.] // Work and Stress, 1997. – Vol. 11(2). – P. 118–133.

44.   Shane J.M. Organizational stressors and police performance // Journal of Criminal Justice. – 2010. – Vol. 38(4). – P. 807–818.

45.   Symptom patterns and service use among African American and Caucasian veterans with combat-related PTSD / B.C. Frueh, J.D. Elhai, J. Monnier [at al.] // Psychological Services. – 2004. – Vol. 1. – P. 22–30.

46.   Talarico S.M., Swanson C.R. An analysis of police perceptions of supervisory and administrative support // Police Studies: An International Review of Police Development. – 1983. – Vol. 5. – P. 47–54.

47.   Tanielian T., Jaycox L. (Eds.). Invisible Wounds of War: Psychological and Cognitive Injuries, Their Consequences, and Services to Assist Recovery. – Santa Monica, CA: RAND Corporation, 2008.

48.   Taylor R.J., Chatters L.M. Religious life // J.S. Jackson (Ed.) Life in black America. – Newbury Park, CA: Sage, 1991. – P. 105–123.

49.   The amygdala and appraisal processes: stimulus and response complexity as an organizing factor / D. Yaniv, A. Desmedt, R. Jaffard [at al.] // Brain Research Review. – 2004, Mar. – Vol. 44(2-3). – P. 179–186.

50.   The burden of full and subsyndromal posttraumatic stress disorder among police involved in the World Trade Center rescue and recovery effort / R.H. Pietrzak, C.B. Schechter, E.J. Bromet [at al.] // Journal of Psychiatric Research. – 2012. – Vol. 46(7). – P. 835–842.

51.   The impact of fear activation and anger on the efficacy of exposure treatment for posttraumatic stress disorder / E.B. Foa, D.S. Riggs, E.D. Massie [at al.] // Behavior Therapy. – 1995. – Vol. 26. – P. 487–499.

52.   The nature and course of subthreshold PTSD / J. Cukor, K. Wyka, N. Jayasinghe [at al.] // Journal of Anxiety Disorders. – 2010. – Vol. 24(8). – P. 918–923.

53.   Torabi M.R., Seo D. National study of behavioral and life changes since September 11 // Health Education & Behavior. – 2004. – Vol. 31. – P. 179–192.

54.   Training police leadership to recognize and address operational stress / M. Chapin, S.J. Brannen, M. Singer [at al.] // Police Quarterly. – 2008. – Vol. 11(3). – P. 338–352.

55.   Trauma and the Vietnam War generation: Report of findings from the National Vietnam Veterans Readjustment Study / R.A. Kulka, W.E. Schlesenger, J.A. Fairbank [at al.] // New York: Brunner/ Mazel, 1990.

56.   U.S. Census Bureau. U.S. Census 2011. Washington, DC: Authors, 2011. Retrieved from http://quickfacts.census.gov/qfd/states/00000.html

57.   Violanti J.M. Trauma stress and police work // D. Paton, J.M. Violanti (Eds.) Traumatic stress in critical occupations: Recognition, consequences, and treatment. – Springfield, IL: Charles C. Thomas, Publisher, 1996. – P. 87–112.

58.   Violanti J.M., Aron F. Police stressors: Variations in perception among police personnel // Journal of Criminal Justice. – 1995. – Vol. 23(3). – P. 287–294.

59.   Violence and psychological distress among police officers and security guards / T.M. Leino, R. Selin, H.M. Summala [at al.] // Occupational Medicine. – 2011. – Vol. 61(6). – P. 400–406.

60.   Vuorensyrjä M., Mälkiä M. Nonlinearity of the effects of police stressors on police officer burnout // Policing: An International Journal of Police Strategies & Managemen. – 2011. – Vol. 34(3). – P. 382–402.

61.   Williams D.R. Race, stress, and mental health: Findings from the Commonwealth Minority Health Survey // C. Hogue, M. Hargraves, K. Scott-Collins (Eds.) Minority health. – Baltimore, MD: Johns Hopkins University, 2000. – P. 209–243.

62.   Zhang A.Y., Snowden L.R. Ethnic characteristics of mental disorders in five U.S. communities // Cultural Diversity and Ethnic Minority Psychology. – 1999. – Vol. 5. – P. 134–146.

63.   Zlotnick C., Franklin C.L., Zimmerman M. Does subthreshold posttraumatic stress  disorder  have  any  clinical  relevance? // Comprehensive Psychiatry. – 2002. – Vol. 43(6). – P. 413–419.

 

 

Ссылка для цитирования

Кога П.М., Молчанова Е.С. Субклиническое посттравматическое стрессовое расстройство и неправомерные действия полиции // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – N 5(28) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

ОБОЗРЕНИЕ ПСИХИАТРИИ И МЕДИЦИНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

им. В.М. Бехтерева


Попов Ю.В., Пичиков А.А. Особенности суицидального поведения у подростков (обзор литературы)


Емелина Д.А., Макаров И.В. Задержки темпа психического развития у детей (обзор литературных данных)


Григорьева Е.А., Хохлов Л.К. К проблеме психосоматических, соматопсихических отношений


Деларю В.В., Горбунов А.А. Анкетирование населения, специалистов первичного звена здравоохранения и врачей-психотерапевтов: какой вывод можно сделать о перспективах психотерапии в России?

Серия 16

ПСИХОЛОГИЯ

ПЕДАГОГИКА


Щелкова О.Ю. Основные направления научных исследований в Санкт-Петербургской школе медицинской (клинической) психологии

Cамые читаемые материалы журнала:


Селезнев С.Б. Особенности общения медицинского персонала с больными различного профиля (по материалам лекций для студентов медицинских и социальных вузов)

Панфилова М.А. Клинический психолог в работе с детьми различных патологий (с задержкой психического развития и с хроническими соматическими заболеваниями)

Копытин А.И. Применение арт-терапии в лечении и реабилитации больных с психическими расстройствами

Вейц А.Э. Дифференциальная диагностика эмоциональных расстройств у детей с неврозами и неврозоподобным синдромом, обусловленным резидуально-органической патологией ЦНС

Авдеева Л.И., Вахрушева Л.Н., Гризодуб В.В., Садокова А.В. Новая методика оценки эмоционального интеллекта и результаты ее применения

Яндекс цитирования Get Adobe Flash player